— Судя по всему, она еще жива, — поправила его вице-адмирал Кантор. Ее голос, обычно твердый и уверенный, сейчас дрогнул и сорвался. Она кашлянула, пытаясь скрыть волнение, и добавила уже спокойнее: — На записи ясно видно, что Хромцова ранена, но по-прежнему дышит. Возможно, у нас еще есть шанс ее спасти.

— Это запись, Доминика, — возразил Павел Петрович, — скорее всего, к этому моменту Хромцова уже мертва. Ты видела его глаза? Похоже, наш новоявленный контр-адмирал Зубов не из тех людей, кто оставляет врагов в живых. Он предпочитает закрывать вопросы раз и навсегда.

Дессе откинулся на спинку кресла, устало прикрыв глаза. Ему казалось, что весь мир рушится, проваливаясь в черную бездну. Еще вчера они были полны надежд, верили в свои силы, в мощь объединенной эскадры. А сегодня? Сегодня их корабли гибли один за другим, а лучшие адмиралы либо погибали в безнадежных атаках, либо в панике отсиживались за силовыми щитами «вагенбурга».

— Черт возьми, да этот лейб-линкор адмирала Зубова просто непобедим! — между тем воскликнул великий князь Михаил Александрович, которого судьба какой-то там Хромцовой волновала сейчас меньше всего. Глаза его лихорадочно блестели, на скулах проступили красные пятна. Он весь словно горел в огне возбуждения и страха.

— «Паллада» не продержалась в противостоянии с ним и нескольких минут! Вы видели, как этот монстр притянул ее к себе магнитными тросами? Буквально играючи… О, это было ужасающее зрелище! Кто из всего количества модернизированных кораблей нашей эскадры способен противостоять такому великолепному флагману? Мне кажется, что этот проклятый Демид Зубов на «Москве» и один сможет победить весь наш объединенный флот!

Страх, дикий, неконтролируемый страх — вот что двигало сейчас князем. Страх перед непобедимым врагом, перед неумолимой силой, сметающей все на своем пути.

— Не мелите чушь, Михаил Александрович, — не выдержал адмирал Карл Юзефович и, гневно сверкнув глазами, обрушился с гневной тирадой на растерянного князя. — Ваш страх перед этим выскочкой Зубовым бежит впереди рассудка. Вы так натурально изображаете панику, что и сами начинаете в нее верить. Опомнитесь! Как один корабль может уничтожить целый флот, тем более такой огромный, как наш⁈ Это же абсурд!

Карл Карлович подался вперед к экрану, и от его взгляда не укрылись испарина на лбу великого князя, его трясущиеся губы. «Боже, да он же сам себя накрутил до полусмерти», — с горечью подумал адмирал. Вот до чего довел всех этот мастер психологической войны! До истерик и потери веры в себя и своих товарищей.

— Согласен, физически не может, — пробормотал князь, несколько смутившись, под гневным взглядом Юзефовича и остальных, — но вселить страх в сердца наших космоморяков вполне себе способен. И доказательством моих слов является то, что ни один из адмиралов с нашей стороны до сих пор не ответил на вызов Зубова.

На этом месте Михаил Александрович запнулся, словно споткнувшись о собственные слова. И внезапно осознал всю постыдность произнесенного. Ведь и он, великий князь, потомок славной династии, один из командующих союзной эскадры, он тоже не спешил принимать вызов Зубова. Михаил Александрович театрально застонал и закрыл лицо руками. Пусть другие, храбрецы и безумцы, рвутся в бой…

— Этого не понадобится, — решительно заявил Птолемей Граус, с места и окидывая собравшихся твердым взглядом. В его осанке в данную минуту чувствовалась несгибаемая воля и решимость идти до конца. Голос первого министра звучал по-командирски отрывисто и резко:

— Я не желаю больше терять своих лучших адмиралов и их флагманские корабли. Каждый из вас на вес золота, каждый корабль — незаменимая боевая единица. А мы позволяем Зубову вести эту шахматную партию. Однако она затянулась, и с этим пора кончать! Хватит играть по его правилам!

Птолемей подошел к тактической карте, занимавшей половину командного отсека, и ткнул пальцем в ярко светящиеся точки кораблей гвардейскую эскадры, разбросанные на четыре малые группы и безнаказанно кружащиеся в пространстве вокруг огромной «сферы».

— Контр-адмирал Зубов и вся его Гвардейская Эскадра будут окружены и погибнут — мы задавим его числом. Объединим наши силы, сожмем кольцо и сотрем этого выскочку в космическую пыль вместе с его хваленой «Москвой». Клянусь, что через час уже он будет умолять нас о пощаде, когда все его корабли начнут вспыхивать факелами и гаснуть вот на этой карте!

Глаза Птолемея пылали решимостью и яростью. Он чеканил слова, словно вбивая их в сознание слушающих его адмиралов. И под напором его убежденности, его несокрушимой веры в победу, они начали невольно проникаться боевым духом. В их взглядах уже не было прежней растерянности и страха. Теперь они смотрели на Птолемея с надеждой и готовностью следовать за своим лидером.

— Павел Петрович, — обратился Птолемей к Дессе через экран, — завершайте подготовку к общей атаке, пора разобраться с нашими врагами раз и навсегда!

— Я исполню ваше приказание, главнокомандующий, — ответил Павел Петрович Дессе, склонив голову в знак повиновения. Однако в его голосе все еще слышались нотки сомнения. — Но дайте мне еще немного времени… Меня в большей степени смущает та наглость, с которой этот молодой, только что оперившийся адмирал себя ведет в разговорах с нами и в действиях в секторе сражения…

Дессе на мгновение умолк, словно подбирая слова. Его мысли явно блуждали где-то далеко, пытаясь нащупать разгадку странного поведения противника.

— Здесь сокрыта какая-то тайна, господа, — продолжил он уже увереннее, поймав за хвост ускользающую мысль. — Зубов слишком уверенно себя чувствует и не боится быть уничтоженным и раздавленным нашей численностью. Словно у него в рукаве припрятан какой-то козырь, словно он знает то, чего не знаем мы. Не зря же он так настойчиво провоцирует нас на атаку. Возможно, это ловушка… Однако пока, как ни стараюсь, я ее не вижу…

— Потому, что ее нет, — перебил размышления Дессе вице-адмирал Илайя Джонс. Голос его буквально дрожал от с трудом сдерживаемой ярости. Всем своим видом американец излучал желание немедленной мести. — Мистер Зубов смеет называть меня трусом и предателем⁈ Он, ничтожество, возомнившее себя гением космической войны? О, я заставлю его подавиться этими словами!

С видимым усилием Илайя взял себя в руки и уже спокойнее обратился уже к первому министру:

— Я в свою очередь прошу вас, сэр, чтобы вы поставили мою дивизию у «южных» шлюзов, непосредственно напротив боевой группы, которой командует Зубов. У нас с ним все-таки должен состояться разговор по душам!

Последние слова Джонс почти выплюнул. В них слышалась неукротимая жажда схватки и стремление любой ценой восстановить свою репутацию в глазах остальных.

Птолемей внимательно посмотрел на пылающего праведным гневом «янки», словно оценивая его решимость и готовность к бою. И, по-видимому, остался доволен увиденным, потому что одобрительно кивнул:

— Хорошо, адмирал Джонс. Вы со своими экипажами будете выходить из ближайших к Преображенской дивизии пневмо-ворот. Покажите этому наглецу и предателю, где, так сказать, раки зимуют!

Илайя расплылся в волчьей ухмылке. О, он покажет, еще как покажет, хоть и не понимал, причем здесь раки! Опозоренная честь требует крови, и Джонс готов залить ею весь космос. Зубов еще пожалеет, что связался с ним. Американец намеревался преподать этому выскочке урок, который тот никогда не забудет. Урок на всю оставшуюся жизнь, какой бы короткой она ни оказалась…

Подготовка к массовой атаке шла полным ходом, однако перегруппировка сил внутри крепости, которую вел и контролировал Павел Петрович Дессе, так и не была до конца завершена. Причиной тому послужило внезапное появление в непосредственной близости от Большого союзного лагеря новой эскадры. Сигнал тревоги, внезапно взвывший на мостиках флагманов союзной эскадры, застал всех врасплох.

Очень быстро выяснилось, что корабли принадлежат не врагу, а нашему союзнику. Данная эскадра состояла из кораблей 3-й «линейной» дивизии Черноморского космического флота, а также нескольких десятков гарнизонных вымпелов внутренних миров, которыми командовал всем нам уже хорошо известный вице-адмирал Козицын.