Напомним, что адмирал Козицын расстался с Илайей Джонсом, когда они вдвоем со своими подразделениями сбегали с «Новой Москвы» от диктатора Самсонова. Но, в отличие от американца, который сразу направился кратчайшим путем к Птолемею, Василий Иванович избрал иную тактику. Он предпочел добираться, так сказать, «окольными» путями, запутывая следы и сбивая со следа погоню, отправленную Самсоновым за беглецами.
И эта тактика полностью себя оправдала. Козицын не только ушел от преследования, обведя Самсонова вокруг пальца, но и значительно усилил свою эскадру. По маршруту следования он собирал малые гарнизонные группы из всех звездных систем, через которые пролетал. Опытный командир без труда убедил колеблющихся капитанов кораблей примкнуть к коалиции, встать под знамена борьбы против кровавого режима. И его призыв был услышан!
Таким образом, в эскадре Василия Ивановича к моменту, когда он вынырнул из подпространства в системе «Воронеж», под рукой было уже более пятидесяти кораблей. Конечно, половина из них безнадежно устарела и давно нуждалась в капитальном ремонте, а главное в модернизации. Но даже в таком состоянии они представляли собой существенную силу, способную склонить чашу весов в пользу союзников. К тому же Козицын привел с собой настоящих ветеранов, опытных и умелых бойцов, закаленных в боях и готовых сражаться до последнего вздоха.
Казалось бы, все складывалось наилучшим образом для коалиции Птолемея. Прибытие Козицына должно было вселить воодушевление в их сердца, придать решимости и сил перед решающим сражением. Однако случилось непредвиденное. Опытный и хитрый лис, Василий Иванович угодил в ловушку, как последний новичок. Он, привыкший просчитывать любую ситуацию на много ходов вперед, на сей раз попал впросак.
Козицын не мог даже предположить, что противник, в лице безумца и храбреца Демида Зубова, уже находится под стенами «вагенбурга» Птолемея. Выходя из подпространства, Василий Иванович ожидал оказаться в безопасном секторе, полностью контролируемом союзниками, под прикрытием их батарей и силовых полей. Он и помыслить не мог, что буквально в двух шагах от места выхода из подпространства притаилась грозная Гвардейская эскадра, непонятно откуда и почему здесь крейсирующая…
И теперь корабли Козицына оказались в критическом положении — не готовые к отражению атаки, с еще не восстановившимися после прыжка мощностями, лишенные какой-либо поддержки и прикрытия. Они стали легкой добычей для хищного волка, которым в очередной раз показал себя Демид Зубов. Волка, уже предвкушающего легкую победу и богатую поживу.
Опытный глаз Зубова сразу оценил выгоду своего положения. Он понял, что Козицын сам, добровольно, отдал себя ему в руки. Оставалось только протянуть руку — и враг падет к его ногам, втоптанный в космическую пыль, уничтоженный раз и навсегда.
Демид расплылся в торжествующей улыбке. Фортуна явно благоволит смелым! Он, в недавнем прошлом простой гвардии полковник, уже практически держал за горло все верховное командование врага. Как же они были наивны и глупы, эти напыщенные адмиралы и князья! Они до сих пор недооценивали его, считали выскочкой и безумцем. Что ж, тем слаще будет его триумф!
Контр-адмирал Зубов моментально оценил обстановку и решил атаковать не готового к бою противника. Годы тренировок и реальных сражений, пусть это были не космические баталии, а абордажные схватки, тем не менее, они выработали в нем молниеносную реакцию и острый тактический ум. Он умел мгновенно просчитывать ситуацию, находить слабые места врага и безжалостно бить по ним. И сейчас Зубов видел перед собой не грозного соперника, а растерянного, деморализованного противника, лёгкую добычу для его прожжённых и закаленных в боях гвардейцев.
Недолго думая, контр-адмирал выделил от каждой из четырех своих групп, каждая из которых продолжала держать под контролем шлюзовые ворота «вагенбурга», по десять кораблей, и во главе этой сводной эскадры набросился на 3-ю «линейную» дивизию. Словно стая голодных хищников, почуявших запах крови, гвардейцы и «черноморцы» ринулись в атаку на своих бывших товарищей. Их корабли, до предела разогнав двигатели, на полной скорости неслись вперёд, сокращая дистанцию с врагом. На мостиках царило предвкушение лёгкой победы, офицеры и космоматросы, разгоряченные целой серией пусть и малых но побед здесь у «вагенбурга», жаждали вцепиться в глотку своему новому противнику.
Сам Зубов, находившийся на своём лейб-линкоре «Москва», возглавлял атакующий «клин». Глаза его горели лихорадочным блеском, губы кривились в хищном оскале. Демид ощущал себя катафрактом, несущимся в безумной кавалерийской атаке на испуганного, бессильного врага. Кровь бурлила в жилах, сердце колотилось в бешеном ритме. В такие моменты Зубов чувствовал себя по-настоящему живым, всемогущим, неуязвимым. Ради этого упоительного чувства он и жил, ради него готов был идти на любой риск.
Василий Иванович Козицын, не ожидавший такого «радушного» приёма, в первые минуты даже растерялся. Внезапная атака застала его врасплох, выбила почву из-под ног. Ещё секунду назад уверенный в своих силах вице-адмирал вдруг осознал всю катастрофичность своего положения. Отчаяние и страх волной накрыли Козицына, сковали его волю и разум.
И хотя кораблей у него было больше, чем у нападавшей стороны, но вот моральный дух его экипажей оказался гораздо ниже. Неуверенность читалась на лицах его офицеров, руки дрожали на штурвалах и клавишах пультов управления. Многие в глубине души просто не верили в победу, считая её в данной ситуации невозможной. Вместо чётких, отработанных команд на эфир пошёл сбивчивый, путаный поток распоряжений. Корабли начали суетливо сбиваться в кучу, образуя некое подобие оборонительного «каре». Но делали это бестолково, мешая друг другу маневрировать, создавая опасность столкновений. 3-я «линейная» возможно бы это сделала быстрее, однако мешались те самые гарнизонные вымпелы…
Козицын, осознав весь ужас ситуации, пытался воззвать к мужеству и дисциплине своих людей. Но голос его звучал неуверенно, с нотками обречённости. Он и сам понимал, что исход боя уже предрешён. Однако вбитые с детства принципы верности долгу и присяге не позволяли адмиралу сдаться без боя. И он из последних сил пытался организовать сопротивление.
— Всем кораблям — приготовиться к отражению атаки! Сомкнуть строй, держать дистанцию! Канонирам — отслеживать цели! Линкорам — выйти вперёд, принять удар на себя! — хрипло выкрикивал команды Козицын, чувствуя, как немеют от напряжения пальцы, вцепившиеся в подлокотники командирского кресла.
Но несмотря на все его усилия, слаженности в действиях дивизии не было никакой. Каждый капитан действовал по своему разумению, надеясь спасти хотя бы свой корабль. О координации и взаимодействии не было и речи. Хаос и неразбериха царили в эфире и в боевых порядках дивизии. В итоге «сферу» обороны Козицын до подлёта кораблей Зубова создать так и не смог. Его корабли представляли собой скорее беспорядочное скопление, нежели единый, сплочённый строй.
Сам же Демид Зубов, наблюдая панику в рядах противника, почувствовал, как губы его растягиваются в торжествующей усмешке. Волна восторга и упоения собственным могуществом накрыла контр-адмирала. Сейчас он был подобен древнему богу войны, безжалостному и неумолимому в своём гневе.
— Вперёд, «преображенцы»! Вперед, «семеновцы»! В атаку! — взревел Зубов, до хруста сжимая кулаки. — Покажем этим трусам, как сражается гвардия! Никакой пощады врагу!
И словно отвечая на его призыв, корабли Преображенской гвардии ещё увеличили скорость. Демид приказал включить форсаж на своих кораблях и ворвался во вражеское построение, не давая времени капитанам кораблей Козицына прийти в себя. Малахитовые исполины с большими золотыми двуглавыми орлами на бортах смяли неуверенно огрызающуюся оборону противника, прорвав её, словно тонкую бумагу.
Лейб-флагман «Москва», возглавлявший эту атаку, первым ворвался в самую гущу вражеского флота. Его мощные орудия, раскалённые добела от непрерывной стрельбы, изрыгали потоки плазмы, обнуляя поля кораблей противника один за другим. Собственное силовое поле линкора искрилось и переливалось всеми цветами радуги, поглощая ответный огонь.
