Второму же надоело, что его — прославленного боевого адмирала Российской Империи постоянно кто-то выручает. Но сейчас, в этот роковой час, когда рушились все опоры и рассыпались союзы, он внезапно ощутил острую потребность доказать всему миру и самому себе, что чего-то стоит. И теперь старик вовсю старался проявить свою храбрость и флотоводческие навыки, стремясь или победить, или умереть…
Контр-адмирал Зубов на «Москве» погнался за отступающими кораблями Романова и Трубецкого, беспощадно расстреливая их силовые установки. Словно хищник, учуявший запах крови, он неотступно следовал за своей добычей, методично выводя из строя один корабль за другим. Залпы его орудий вспарывали тьму космоса, словно разряды небесного гнева, неся гибель всему на своем пути. Демид Александрович упивался охотой, желая насладиться триумфом сполна.
— Куда же вы, господа имперские князья⁈ — смеялся над бегущими, Демид Александрович в открытом эфире. Его голос, полный издевки и превосходства, гремел на всех частотах, словно глас самой судьбы. — Мы еще с вами не договорили. Остановитесь и разверните ваши флагманы, чтобы я не стрелял им в корму, как в корабли трусов!
Но, ни Михаил Александрович, ни Никита Львович Трубецкой ему на это не ответили. Их молчание было красноречивее любых слов. Страх сковал им глотки, напрочь лишив дара речи. Скрепя зубами от бессилья и унижения, они молча сносили все издевательства Зубова, стараясь как можно быстрее увести свои избитые флагманы и потрепанные эскадры под защиту регулярных имперских дивизий Балтийского космофлота, что находились сейчас в нескольких сотнях километров от места событий. Лишь там, в надежном тылу, вдали от хохота врага и осуждающих взглядов соратников они надеялись перевести дух и залечить раны, как физические, так и душевные.
Когда же корабли Трубецкого и князя Михаила, наконец, достигли спасительной второй «линии» построения союзной эскадры, они того не желая своим движением и вторжением смешали ее ряды. Балтийцы, стоявшие до сего момента стройными порядками в полной боевой готовности, вдруг дрогнули и заколебались. Их безупречные построения смялись под напором хлынувших беглецов, рассыпаясь, словно нитка бус, лишившаяся узелка. «Линия» буквально начала рассыпаться от столкновения со своими же отступающими кораблями, по сути еще до встречи с врагом. Все труды командующего по выстраиванию безупречной обороны пошли прахом в одно мгновение.
Адмирал Карл Юзефович, багровый от ярости, метался по мостику своего флагмана, всеми силами пытаясь привести подчиненные ему подразделения в порядок. Ему казалось, что он угодил в какой-то абсурдный кошмар, в котором все пошло наперекосяк. Его четкие приказы тонули в какофонии криков, воплей и помех, а драгоценные минуты утекали сквозь пальцы, словно песок. Карл отчаянно и нецензурно ругал мешавшиеся ему «под ногами» полуразбитые княжеские эскадры, грозя всем участникам этого безобразия трибуналом и расстрелом.
— Что вы делаете, безумцы⁈ — надрывался он, брызжа слюной и грозя кулаком в экран, обращаясь к беглецам Трубецкому и великому князю Михаилу Александровичу, чьи корабли уже прошмыгнули сквозь слой «линии» и по сути находились уже в относительной безопасности, однако подставив тем самым вымпелы «балтийцев» под прямой удар эскадр контр-адмирала Зубова. — Этот проклятые гвардейские дредноуты нас сейчас вместе с вами же сметут к чертям собачьим со своей дороги!
