— Это хороший план, господин командующий, стратегически верный и потенциально обещающий успех. Но он очень опасен в нашей текущей ситуации, — Дессе сделал паузу, словно собираясь с мыслями. — Дело в том, что если, а вернее — когда, подразделения наших доблестных, но не слишком надежных князей-адмиралов побегут из сектора, в чем я уверен на сто процентов — они ведь не выдержат и первого серьезного удара, то ведь никто из остальных командиров не будет знать, что данное бегство заранее запланировано нами и является частью нашей стратегии. Все наши офицеры и экипажи подумают, что первая «линия» разбита и прорвана, и в панике могут последовать примеру бегущих подразделений, решив, что сражение уже проиграно. А если даже мои регулярные дивизии все же не дрогнут и останутся на месте, выполняя свой долг, то моральный дух их экипажей все равно сильнейшим образом снизится при виде того, как наши передовые части в ужасе отступают, бросая позиции. Это крайне опасно в данной ситуации, когда все решает вера в победу и твердость духа. Малейшие сомнения, посеянные подобным отступлением, могут привести к катастрофическим последствиям.

Дессе замолчал. Он чувствовал всю тяжесть момента и понимал, что от принятого сейчас решения зависит исход не только грядущей битвы, но, возможно, и всей войны. Птолемей тоже притих, обдумывая слова своего начальника штаба. Несколько долгих минут в эфире рубке царило напряженное молчание.

— Ничего страшного, — в итоге беззаботно отмахнулся Птолемей, всем своим видом демонстрируя полнейшую уверенность в успехе задуманного плана. — О наших действиях мы предупредим командующих дивизиями — этой информации будет вполне достаточно для того, чтобы их подразделения оставались на прежних координатах, что бы ни происходило с первой «линией». Поверьте, адмирал, все пройдет как по маслу! Не стоит так укоризненно на меня смотреть, лучше сосредоточьтесь на построении флота для решающей битвы этой войны…

Адмирал Павел Петрович Дессе стиснул зубы, с трудом сдерживая рвущиеся с языка резкие возражения. Но, поборов на мгновение охватившие его чувства, адмирал решительно отключил связь с «Агамемноном» и начал раздавать приказы флоту, четко и размеренно диктуя в микрофон:

— Всем дивизиям — немедленно прекратить атаку эскадры контр-адмирала Зубова и отойти на безопасное расстояние! Выстроиться в боевые порядки согласно плану. Первая «линия» — подразделения адмиралов: Трубецкого, Романова, Козицына и Джонса. Вторая «линия» — регулярные дивизии Балтийского космофлота под командованием адмирала Юзефовича… Третья «линия» — оперативный резерв — четыре дивизии Северного флота… Даю всем командующим один стандартный час на перестроение! Выполнять…

В пространстве сектора начал медленно и неуклюже разворачиваться грандиозный союзный флот, насчитывающий без малого пятьсот боевых вымпелов. Со стороны это зрелище могло показаться полным хаосом и неразберихой — корабли маневрировали с черепашьей скоростью, рискуя столкнуться друг с другом в невообразимой толчее и скученности. Но постепенно, словно поддаваясь силе приказа своего командующего, они стали выстраиваться в четкие боевые порядки трех «линий».

В конце концов, после напряженного часа маневров и перестроений, воплощая замысел придуманного Птолемеем и утвержденного Дессе плана, флот союзников принял свой окончательный грозный боевой вид. Сотни кораблей застыли на своих позициях, ощетинившись орудиями навстречу приближающемуся врагу. В эфире повисла напряженная тишина ожидания, прерываемая лишь редкими отрывистыми командами да шорохом помех на частотах.

Величайшее сражение этой войны, способное переломить ее ход и определить дальнейшую судьбу человечества, вот-вот должно было начаться…

Место действия: столичная звездная система HD 23550, созвездие «Эридан».

Национальное название: «Воронеж» — сектор контроля Российской Империи.

Нынешний статус: контролируется союзной коалицией.

Точка пространства: 3 миллиона километров от центральной планеты Воронеж-4.

Дата: 28 мая 2215 года.

— Я не хочу ничего такого сказать, — крайне осторожно поднял эту тему великий князь Михаил Александрович, обращаясь к другим адмиралам по локальному каналу связи. Взгляд его серо-голубых глаз был устремлен на голографическую тактическую карту, светящуюся в центре мостика его флагмана. Михаил нервно барабанил пальцами по подлокотнику кресла, чем выдавал свое внутреннее напряжение. — Но вам не кажется, господа, что наши эскадры поставили здесь на убой?

В голосе князя звучало плохо скрываемое сомнение. Он понимал всю серьезность ситуации и тяжесть возложенной на них ответственности. Михаил Александрович тщательно подбирал слова, стараясь донести свою мысль максимально четко, но в то же время не переступить черту. В конце концов, приказ есть приказ. Но долг офицера — не только слепо исполнять распоряжения, но и думать своей головой, просчитывая возможные риски и последствия.

— Что вы имеете в виду, объяснитесь, князь? — задал ему вопрос Василий Иванович Козицын, сразу почувствовавший некий подвох. Адмирал Козицын был опытным военным, закаленным в боях. Его проницательный взгляд, казалось, пронизывал насквозь, считывая малейшие сомнения и колебания. Василий Иванович чуть прищурился, внимательно всматриваясь в лицо Михаила Александровича, словно пытаясь прочесть его истинные мотивы. Между адмиралами повисло напряженное молчание, прерываемое лишь тихим гулом работающих приборов и отдаленными голосами офицеров, отдающих команды за их спинами.

— Вы же сами видите на тактической карте, что происходит, — издалека начал Михаил Александрович. Он указал рукой на голографическое изображение, где разворачивалась расстановка сил. — Основную массу кораблей Самсонова, что сейчас движется на нас, составляют регулярные дивизии Черноморского флота, принявшие его сторону, вон те, под серыми голографическими знаменами.

Князь ненадолго замолчал, словно собираясь с мыслями.

— Эти ребята, несомненно, превосходят любую из наших эскадр в плане дисциплины, выучки и, самое главное, слаженности действий, — продолжил Михаил Александрович, все больше распаляясь. — Мы же все прекрасно знаем, что после реорганизации все наши дивизии скорее похожи на сборную солянку, в которой до двух третей составляют бывшие гарнизонные вымпелы. Да, наши подразделения выросли количественно, но о высоком качестве и характеристиках данных кораблей, к сожалению, пока говорить не приходится…

Михаил говорил все быстрее, его голос звенел от напряжения. Он понимал, что затронул крайне болезненную тему — боеспособность и моральный дух их собственных сил. Многие офицеры и адмиралы разделяли его опасения, но мало кто решался озвучить это вслух.

Князь обвел взглядом лица своих товарищей на экране, пытаясь уловить их реакцию. Некоторые хмурились, другие задумчиво кивали, соглашаясь с его доводами. Но были и те, кто смотрел на Михаила с явным неодобрением, считая его слова непозволительной дерзостью и непростительной слабостью.

— Прошу вас, князь, ближе к делу, — прервал Михаила Александровича, Василий Иванович Козицын, тяжело вздыхая. Он провел рукой по лицу, словно стряхивая усталость. Сейчас, в преддверии решающей битвы, каждая минута была на счету. — Вы очень любите поговорить, но сейчас, поверьте, не самое подходящее для этого время.

Козицын пристально посмотрел на голографическую карту, где разворачивалась расстановка сил. Серые и бело-синие огоньки, символизирующие корабли противоборствующих сторон, медленно сходились, готовясь к неизбежному столкновению.

— Я к тому веду, — продолжал великий князь с тревогой, смотрящий на тактическую карту и на приближение к нашей первой «линии» кораблей вражеского флота. — Что единственным правильным решением Птолемея и адмирала Дессе было бы поставить напротив авангарда врага такие же слаженные и подготовленные регулярные формирования Северного и Балтийского космофлотов, но этого нашими командующими сделано почему-то не было. Вместо регулярных имперских дивизий встречать первую волну атаки Самсонова будем именно мы с вами…