Заемная сила, которую я использую, закончилась…

Перед глазами темнеет, а потом я слепну от ярчайшего света. Внутри меня распутывается клубок Разрушителя, лучи пронизывают меня, и я снова свет, мелькают пиксели картинок, исчезают чувства. Достаточно мне подумать о том, как там друзья, удалось ли им уйти от погони, как бесплотным духом появляюсь посреди джунглей и сквозь стволы вижу ставших кружком Дану, мигающую перед тем, как уйти в стелс, Рио, доставшего нунчаки. Бык левую руку сжимает в кулак, а в правой держит магически заряженный молот, все активировали защитные поля. Дели пытается нагнать страху на окружающий их отряд, но лишь два человекаподдаются накатившему ужасу и убегают, остальные резистентны к такого рода воздействиям.

Легионеры бьют одновременно, в защитные купола ребят врезаются фаеры, каменные глыбы, ледяные пики. У Даны слетает купол, и она уходит в невидимость, но кто-то из атакующих видит ее, бьет телекинетически, как Бык…

Беззвучно кричу, сквозь стволы несусь, чтоб остановить удар, но он проходит сквозь меня. В последний миг Дана уклоняется, но ее все равно задевает по касательной. Она вскрикивает, опрокидывается на живот, держась за бок.

Оказываюсь в другом месте. Посреди темной комнаты без окон и дверей лежит Анта в грязной одежде, связанная магией по рукам и ногам, Морфа с ней нет, я знаю, что старый воин пал, защищая ее, как и знаю, что это не подвал Приора, а местная тюрьма.

Следующее место действия — просторный зал, зеркальные стены и потолок. У стола из прозрачного материала — седовласый похожий на эльфа легионер. На нем синий кардиган со стоячим воротником, как у Приора, а не распространенный в этом мире костюм из ткани-хамелеона. Его собеседнику на вид лет шестьдесят — первый пожилой человек, встреченный в этом мире, его звание равняется земному генеральскому.

— Тысяча человек, Виардан! У тебя остались еще какие-то вопросы? Всех пленных хаоситов — казнить.

— Но у нас уникальная возможность…

— И чтоб каждый видел казнь! Люди очень злы, Виардан.

Они собираются пустить в расход хаоситов и, наверное, Анту. Мои друзья в этот момент погибают, окруженные легионерами в лесу, а я ничего не могу сделать!

Мир мигает — и я снова в своем теле, переполненный заемной энергией, полученных травм как не бывало. Взмываю вверх, расшвыриваю биомеханизмы, нахожу тот, где засел Приор и рассеиваю его. Видимо, глава Сената исчерпал ресурс, в этот раз он падает, как и еще два пассажира, но успеваю подстелить ему невидимое воздушное одеяло в метре над землей.

— Не ожидал? — с неба грохочет мой голос, и прозрачное одеяло оборачивает вокруг него, сдавливает, набивается в рот, не дает шевельнуться и подать голос.

— Чего ты хочешь? — звучит в голове его мысль с налетом злой паники.

Внимание!

Использование Разрушителя Небес и Миров в данном формате более невозможно, необходимо изменить форму существования либо вернуться к исходным характеристикам.

Вернуться к исходным характеристикам?

Видимо, древние всегда выбирали второй вариант. Но тогда я ничего не успею и никак не помогу друзьям, Земля и Атрея погибнут.

Но где гарантия, что все получится, если я изменю форму существования? Сохраню ли я свою личность? Смогу ли влиять на происходящее или превращусь в бесплотный дух?

На вопрос отвечает система:

Ник, одну универсальную единицу времени ты будешь иметь возможность эпизодически проявляться в физическом плане. В дальнейшем ты сможешь это делать, достигнув 1 ранга способности Инкарнация.

Значит, человеком я буду непонятно сколько — минуту, час, сутки — и то «эпизодически». Перед глазами возникли падающая Дана, Рио с нунчаками, готовый принять смерть, Анта, связанная по рукам и ногам. Желтое небо умирающей Земли, Крылов, отказавшийся телепортироваться со мной. Судьба миллионов в моих руках, и этот груз давит многотонной ношей.

Я могу сбросить его…

Принять? Отказаться?

Мысленно соглашаюсь сменить форму существования, замираю… И взрываюсь миллионом радужных искр, испытывая освобождение и легкость. Взмываю в воздушных потоках, опускаюсь на черное дно, ловя солнечные блики, полыхаю в костре, лечу среди фотонов к Земле от далекой звезды, смотрю глазами невиданного зверя, ощущаю привкус чьих-то губ на губах. Мысль о помощи друзьям становится далекой и слабой, но держусь за нее. Потому что лишь она связывает меня с восемнадцатилетним парнем Ником.

Перед глазами разворачиваются четыре голограммы: бой друзей с легионерами, Анта, хаоситы, готовые принять смерть… Это не то, что мне нужно. Ставлю на паузы голограммы, уверенный в том, что время там остановлено.

У меня есть сутки на то, чтобы сказать и меня услышали. Если явлюсь в Сенате, ударю кулаком по столу… Да даже если рассею парочку особо рьяных сторонников Приора — легионеры сплотятся вокруг врага и попытаются обмануть наглого чужака, то есть меня.

Нужно продемонстрировать силу и не скупиться на спецэффекты. Я могу сделать что угодно, ведь этот мир, как и тысячи других миров, подключенных к Великой Спирали — и есть я.

В мгновение небо Верхнего мира с треском рассекает черная трещина — словно разгневанный Создатель разрывает синее небесное полотно на две части. Жители столицы, всполошившиеся после дерзкого нападения хаоситов, запрокидывают головы и с ужасом смотрят на ширящийся черный провал.

— Слушайте меня, граждане! — громыхает мой голос, и люди, а так же представители других рас, вздрагивают, втягивают головы в плечи. — Слушайте, представители Сената. Я желаю не войны, но справедливости. Горстка людей во главе с Приором завладела древним артефактом, который способен делать пробой в мир хаоса и может уничтожить любой мир. Хаоситы не по своей воле воюют с вами, а по воле Приора. Ему нужен враг, чтобы удерживать власть. Ваши дети и родные тоже гибнут по его воле. И тому есть доказательства, их собрала одна воительница, Анта которую сейчас незаконно удерживают. Требую, чтоб ей дали слово в Сенате. Иначе…

На миг тьма поглощает город, а когда возвращается солнце, с небосвода смотрит глаз с оранжевой радужкой и вертикальным зрачком. Созданная иллюзия направляет взгляд на высокий горный пик, будто палец, высящийся над джунглями, зрачок круглеет, в его глубине зарождается алый свет, сияние усиливается и в конце концов выплескивается красным лучом. Едва луч касается горы, она вздрагивает — и город вздрагивает вместе с ней — и осыпается грудой камней.

Миллионы людей и нелюдей испуганно охают. Будучи невидимым, освобождаю Анту от магических оков, и она слышит мой голос:

— Сейчас мы переместимся в Сенат. И не забудь про отключенные от Спирали обитаемые миры.

Анта растерянно вертит головой и даже не сразу понимает, что уже не в тюрьме, а стоит на прозрачной подставке у трибуны, парящей в нескольких метрах над землей, похожей на хрустальную туфельку со ступеньками на месте носка. Заседание сената проходит в колоссальном колизее.

Все присутствующие в Сенате видели демонстрацию моей силы — ненадолго я сделал округлый потолок Сената, по местным меркам неуязвимого для магии, прозрачным. Зал гудит, обсуждая увиденное, и цвет общества Верхнего мира не сразу замечает Анту и обездвиженного Приора, появившегося по другую сторону трибуны.

— Ник, ты где? — ощупывая грязную одежду, спрашивает она, понимает, что тысячи глаз скоро посмотрят на нее, гордо вскидывает подбородок. Становится на первую ступеньку, и прозрачная туфелька вспыхивает голубоватым светом, по гигантскому залу, напоминающему воронку, прокатывается хрустальный звон, чтобы привлечь внимание собравшихся, и люди, глядевшие наверх, одновременно поворачивают головы к трибуне.

В пятом ряду справа вскакивает пожилой мужчина в черном кардигане, вышитом золотом.

— Это государственный переворот с целью захвата власти! И предательство родного мира с привлечением враждебных сил.

— Поддерживаю! — поддакивает сторонник Приора из другого конца зала.