Она села на край кровати и зависла надо мной:

— У нас с тобой одна тайна на двоих. Мы с тобой умерли, помнишь об этом?

— Ага, — кивнул я. — И ты зажала какую-то тайну, ссылаясь, что ничего не помнишь.

— У меня такая же амнезия, как и у тебя, Вить, — улыбнулась она. — А теперь, давай честно, что ты думаешь об этих событиях?

Мнение у меня было одно — это очевидно — спланированная акция. Все было слишком быстро и четко, значит, проникновение Теневых, как и остальных теневых, — было чьим-то планом.

Что меня удивляло больше всего, так это барьер. Мы были под ним, и Теневые не могли пробраться на эту территорию. Конечно, может, я в чем-то ошибался? И на самом деле, есть способы пробраться на территорию?

Но тут мне дал ответ один из парней, который лежал на койке рядом. Он в какой-то момент перестал бормотать с кем-то по телефону, пряча его в карман. Затем, повернулся ко мне и назвал меня глупцом.

В принципе, он был согласен со мной только в одном — эту акцию спланировали. А затем он пояснил, что произошло на самом деле.

Взрыв артефакта, который способен ослабить защиту, поразил область барьера, тем самым создавая там брешь. Пока ресурсы восстанавливались, а на это требовалось время, — твари и проникли.

Поэтому…

— Получается, — я протянул руку пареньку, который оказался очень информативным. — Я Витя!

— Макс, — протянул он руку в ответ.

— Слушай, Макс, если ты столько всего знаешь, ответишь на одну теорию?

— Попробую, — хмыкнул тот. — Говори.

— То есть, чисто фактически, Теневые могут обитать в нашем барьере, да? Если они проникли к нам и остались, затихарились.

— Теоретически, — блондин с очень умным выражением лица, точнее, он пытался его сделать, заговорил. — Да, такое возможно. Но сама природа Теневых — убивать и жрать. Они дикие, причем не имеет разницы, в какой они стадии. Так, по крайней мере, мой отец говорит. Но, — он увидел сомнение в моих глазах. — Мы боевой род! У нас есть свои охотничьи угодья!

— Ты же не про скотоводство говоришь?

— А, ясно, — он изменился в лице. — Ты простолюдин. Не, я с такими даже разговаривать не буду.

Он демонстративно цокнул и отвернулся.

Вот ведь сволочь, то-то!

Березюк сидел в темной камере, побитый и грязный. Местная «тюрьма», как ее называли другие заключенные, была не самым лучшим санаторием в его жизни. И тем не менее, даже здесь — было небезопасно.

Когда его забрали из приюта, он примерно догадывался, чем могло закончиться происшествие с детьми. Но он не ожидал, что Жан просто кинет его в руки соратникам полиции!

Нет, безусловно, глава рода устроил полноценный допрос со всеми пристрастиями, а затем тупо аннулировал договор между ними. Написал официальное заявление, вот его и кинули сюда.

Его жизнь, так сказать, рушилась прямо на глаза. Если еще пару дней назад он был уверен, что это ошибка, то после прихода имперского, бесплатного юриста он понял, что все катится к чертям собачьим.

— Эй, Юрка, — бородатый бомж перевернулся на койке и издал неприятный звук. — Ты чо там, как? Надумал с нами бахнуть?

— Я Олег, я не Юра, — огрызнулся Березюк. — Пора бы уже закончить.

— Ага, академик хренов, — подметил второй «житель» этой гостиницы. — Что там, слухи ходят, мол тебя из рода выперли, где ты работал. Это правда? Или ты так и будешь молчать?

— За мной скоро придут, — в словах Березюка была надежда. — Я здесь ненадолго.

И он даже не представлял, насколько он был близок к правде.

Вечером того же дня, мимо «клетки» прошелся надзиратель, проводя по прутьям резиновой дубинкой. Пройдясь по всему коридору, он остановился именно на той клетке, где сидел Березюк. Задумчиво постучал по прутьям и велел:

— Эй, академик, спиной ко мне, руки в окошко. За тобой пришли.

Березюк тут же подпрыгнул, отметая от себя сон. Затем выполнил требование и, уже с руками, закованными в наручники за спиной, полусогнувшись, просто бежал в сторону выхода. Только вот он совсем не понимал, куда идет.

Его завели в просторное, но тусклое помещение, где стояло трое. Два мужчины и одна женщина. Березюк не знал, кто они такие, а когда его посадили, сменили положение рук и приковали к столу, чуть было не завизжал от ужаса.

— Добрый вечер, Олег Олегович, — из тени вышел мужчина и сел на стул напротив него. — Меня зовут господин Обухов.

— А имя, отчество? — Олег прищурился, не понимая, что ему так не нравилось в госте.

— Меня зовут господин Обухов, — повторился тот. — И у нас есть вопросы к вам по вашей работе, по Теневой, которую вы содержали под землей, и, разумеется, — он вытянул голову, и Олег аж засипел от страха, — по поводу ваших новых деточек.

— Т… Т… — запищал Олег Олегович. — Как вы здесь…

— Молчать, — велел Обухов, а затем жестом заткнул ему рот.

Олег долго не мог понять, почему он не может издать и звука, а затем, поднося руки к лицу, понял, его губы словно были чем-то замазаны, а Обухов тем временем раскрыл небольшую папку и начал зачитывать свои вопросы.

Утро выдалось отменным. Я и не помню даже, во сколько уснул, перебирая в голове мысли по поводу событий, которые произошли со мной. Но вот зато, надолго запомнил будильник.

С ревом: «ПОДЪЕМ! ВРАГ НЕ ДРЕМЛЕТ!» в казарму зашёл какой-то дотошный солдатик. Затем, нас заставили заправлять койки и настоятельно посоветовали делать это быстро, потому что потом — приедут «родственники».

Мы с Аней, по итогу, простояли больше двух часов на солнцепёке, даже не понимая, кто собирается приехать за нами. Каково же было мое удивление, когда на территорию заехал длинный внедорожник с Жаном Воробьевым.

Глава рода вышел, придирчиво осмотрел территорию и поздоровался с кем-то из местных. А затем, махнул нам рукой, как-то по-простолюдински, что ли.

— Поздравляю вас с поступлением, — он улыбнулся, указывая нам на машину. — Сегодня последний день воли, пока вы не курсанты.

— Курсанты? — удивилась Аня. — Я думала, мы что-то по типу студентов там, или что-то в этом роде.

— В простонародье, вы — курсанты Северной академии. В городе, когда вы поймете, что такое увольнительные, вы увидите, как на вас смотрят обычные горожане, — улыбался тот. — Давайте, садитесь. Сегодня вы проведете сутки у меня, в моей резиденции, а завтра вот эта особа, — мы не сразу поняли, о ком он говорит. Затем, мы сели на широкое сиденье, где напротив тоже был ряд, повернутый к нам, и уставились на непонятную особу, весьма роскошную по внешнему виду, на мой вкус. — Ася, — он сделал акцент на имени. — Моя помощница, отвезет вас завтра в академию, так что считайте, я вам делаю подарок…

Я не слушал, что он дальше там говорил. Я смотрел в знакомые черты лица, но не мог до конца понять, где я видел эту женщину.

Когда Жан Воробьев сел в машину, рядом со своей помощницей, та убрала прядь волос с лица и хищно посмотрела на меня.

В ее глазах промелькнуло что-то знакомое. А затем, белок вокруг зрачка вдруг стал черным, на миг.

— Это ты… — протянул я, напрягаясь настолько, насколько это было возможно.

В следующий миг включились мои инстинкты. Эта тварь жила под землей приюта, я узнал ее!

— Мамба-мамба-ху… — верещал динамик на дверной карте.

— Может, выключишь? — Ася обернулась к водителю. — Здесь всё же дети.

— Надо их приучать к великому, — повернулся к нам усатый мужик. — А то ведь простолюдины, поди, и не знают, что такое нормальная музыка!

— Гарик, — холодно произнёс Жан, и водитель тут же выключил всё и вцепился в руль. — У него слишком противоречивое представление о простолюдинах в империи, — глава рода позволил себе лёгкую улыбку. — Итак, Виктор, что ты там сказать хотел?

— Имя красивое, Ася, — буркнул я, пытаясь вырваться из того, что не видели другие. — Такое знакомое. Какое полное?

— Анастасия, — засмеялась Ася. — А ты чего такой бледный? Тебе не плохенько ли, а?