Пытаюсь уговорить себя, что это всё тот-же Эмиль, просто… Что просто? Сошедший с ума? Обозлённый на весь мир? О, если бы я могла забыть его, а лучше никогда с ним не встречаться! С губ срывается истерический смешок: я ведь так и хотела, для этого мне и был дан второй шанс, который я бездарно спустила на глупую влюблённость.

Да, я трусиха, желающая сбежать от ужаса, опутывающего меня, словно проклятье. Да, я лгунья, не сумевшая открыть Эмилю своё сердце. Вот только врала я прежде всего себе. Со всё более отчётливым ужасом понимаю: несправедливые слова, сказанные князем в могильной тишине темницы, не заставят меня убить его. Луизе придётся подчинить моё тело, опутать разум Тенью — и когда я очнусь с его кровью на руках, моя жизнь закончится в тот же миг.

Я медленно бреду, не смотря по сторонам, и если бы не предупредительная помощь гвардейца, то долго ещё ходила бы кругами по дворцу. Как-то внезапно мы оказываемся у двери в покои, где меня наверняка всё ещё ждут Мила с Алисой. Мужчина отпирает замок, пресекая вопросы остальных стражников, и я, кивнув ему вместо благодарности, переступаю порог гостиной, погружённой в сонную тишину.

Дверь тихо закрывается за спиной, но я ещё несколько секунд стою на месте, не решаясь пройти в спальню. Гостиная погружена во мрак, не горит ни одна лампа, лишь лунный свет вырывает у темноты куски пространства. Балконная дверь приоткрыта, ночной ветер с реки колышет занавески. Ёжусь от холода: комната будто выстыла напрочь. Я напряжённо прислушиваюсь к тишине покоев. Похоже, Алиса с Милой уже спят. Эта мысль, как ни странно, приносит облегчение: я обессилена настолько, что не в состоянии рассказать им все злоключения сегодняшней ночи. Желаю и одновременно страшусь неумолимо наступающего рассвета.

Скидываю натёршие ноги туфли прямо у порога и иду закрывать балкон. Завтра, как только проснусь, я подумаю, что можно сделать, но сейчас мечтаю лишь о кровати.

Захлопываю стеклянную дверцу, когда замечаю за плотной шторой какой-то странный блеск. Не сразу я опознаю в нём игру лунного света на оголённом лезвии кинжала. Боги, за портьерой, кто-то прячется! Пячусь, боясь сделать лишний вдох — и слышу тихий, но показавшийся оглушительным скрип половицы. Чья-то рука тут же зажимает мне рот, из-за шторы стремительно выходит мужской силуэт. Я вырываюсь, что есть сил, пытаюсь укусить чужие пальцы, впивающиеся в лицо, лягаюсь и пинаюсь — но ничего не помогает. Один из убийц обхватывает за талию, второй сгребает босые ноги. Они тащат меня в соседнюю комнату, дверь которой предусмотрительно распахивается, стоит им только подойти ближе.

— Вы что делаете, ироды?! — слышу я в темноте злобное шипение Милы. — Аккуратнее надо, а то её светлость прямо тут богам душу отдаст!

Хочу закричать, чтобы она позвала на помощь, но рука незнакомца всё ещё плотно зажимает рот. Мужчины сваливают меня на кровать, словно мешок с картошкой, а я наконец-то изворачиваюсь и впиваюсь зубами в кисть своего похитителя.

— Проклятье! — Тот приглушённо вскрикивает, отдёргивая руку.

Набираю в лёгкие побольше воздуха, собираясь завопить, что есть мочи, как вдруг перед лицом вспыхивает огонёк светильника. Алиса прижимает ладонь к моему рту, безостановочно шепча:

— Лия, это я! Всё хорошо, это друзья, всё в порядке, только, пожалуйста, не кричи!

Её буйные рыжие кудри рассыпаны по плечам. Она по-прежнему одета в платье: вовсе не похоже, что её подняли посреди ночи. Огромные зелёные глаза распахнуты — в них ни капли сна. Подруга передаёт лампу мужчине за спиной, и я узнаю в нём Адриана Шмидта.

— Я отпущу тебя, хорошо? — Алиса разговаривает со мной так, будто это я душевнобольная, а не весь мир вокруг свихнулся за одну ночь.

Оторопело киваю, когда по другую сторону кровати показывается Мила, тихо костерящая моих похитителей, но не за то, что они сделали, а за то, как.

— Говорила же, надо было мне её встретить! — зло шепчет она, заботливо убирая спутанные пряди волос с моего лба. — Боги, леди Лияра, что с вашим платьем?! Вы… Вас… Ух, только попадись мне, кто бы это ни был!

Она невольно поднимает тон, и на неё тут же с трёх сторон сыпется шиканье. Теперь уже и Алиса замечает мой потрёпанный вид. Приглушённо ахая, она бросается в темноту, чтобы через мгновение вернуться с плащом.

— Что происходит? — ошарашенно спрашиваю я, пока подруга старается накрыть меня тканью.

Смотрю на своих похитителей, не веря своим глазам. У двери замер герцог Кристиан Эрдман. Он выглядывает в гостиную, прислушиваясь к звукам в коридоре и совсем не обращая на меня внимание, а в двух шагах от кровати сквозь зубы ругается Виктор Берг, заматывая прокушенную кисть носовым платком. Адриан Шмидт относит лампу в дальний угол спальни, и комната погружается в тёплый полумрак.

— Но вы все… Вы же должны быть под стражей! — шепчу я. — Я сама видела, как вас опутали Тенью, перед тем как увести.

Ближайшие соратники Эмиля поворачиваются, словно по команде. Кристиан прикрывает дверь, что-то вешая перед этим на ручку, и подходит к кровати.

— И опутали, и увели, — с усмешкой говорит он. — Вот только не все гвардейцы в восторге от произошедшего переворота, а потому обыскивали нас на редкость паршиво.

Он показывает мне амулет на тонком шнурке, по которому пробегают белоснежные всполохи магии. Я узнаю её — Сияние. Только императорская магия может победить Тень.

— Извините за грубую встречу, миледи, — вмешивается Адриан. — Если бы вы позвали гвардейцев или кто-то из них вдруг решил проверить ваши комнаты, то всё пошло бы наперекосяк.

Он встаёт рядом с Алисой, кладёт руку ей на плечо, и та одаривает его такой нежной улыбкой, что с этими двумя сразу всё становится понятно. Я поспешно отворачиваюсь. Нет, я очень рада за подругу, но сейчас просто не могу выдавить из себя ни одной искренней фразы. Смущённо прижимаю к груди плащ и кое-как сажусь на кровати.

— Простите, милорд, — виновато говорю я герцогу Бергу, который наконец-то сумел перевязать кисть. — Позвольте, я подлечу?

— Не стоит, — грубо отвечает Виктор, пряча руку за спину. — Разберусь без вас.

Я проглатываю столь оскорбительное заявление: он и раньше относился ко мне с лёгкой прохладцей, но, кажется, побег к Катарине и все последующие события окончательно настроили его против моей персоны. Что-ж, это я как-нибудь переживу.

Сползаю с кровати, продолжая придерживать плащ, и иду за ширму в дальнем конце комнаты.

— Так как вы тут оказались? — спрашиваю из-за перегородки, освобождаясь от испорченной одежды. Сообразительная Мила притаскивает первое, что попадается ей под руку: им оказывается то домашнее платье, в котором я пришла к Эмилю. Содрогнувшись, всё же просовываю руки в рукава. Некогда привередничать по такому пустяку.

— Нас заперли в комнате как раз над вашим балконом, — рассказывает Адриан. — По счастливой случайности Алиса вышла на воздух после того, как вас, миледи, увели гвардейцы, а я узнал её голос. Ну а дальше дело не хитрое: пара гардин, связанных вместе — и вот мы здесь.

— Боги, вы с ума сошли?! — Я выхожу из-за ширмы, одёргивая юбку. — Вы же могли разбиться!

— Ледяные ступеньки тоже помогли, — смеясь, отвечает Адриан.

— Особенно когда у меня к ним ноги чуть не приклеились, — с притворным возмущением добавляет Кристиан.

Мужчины выглядят на редкость довольными собой. Такое ощущение, что для них вся эта ситуация — лишь повод проявить удаль. Правда, Виктор не присоединяется к браваде напарников. Он замирает рядом с дверью, хмурый и сосредоточенный.

— Давайте уже делать то, ради чего пришли, — мрачно говорит он.

Все тут же становятся серьёзными, даже Алиса и Мила. Подруга вытаскивает из-под кровати небольшую сумку.

— Вот, я всё собрала, — говорит она.

Мила недовольно бурчит что-то вроде: «Можно было и побольше взять», — но Алиса лишь отмахивается.

— Здесь вода и порванные наволочки — на случай, если потребуется бинтовать раны, — тихо говорит она, ожидая решения Адриана. Тот ободряюще улыбается, беря её за руку, и подруга впивается в его ладонь с такой силой, словно боится отпустить хоть на миг.