Ох, и кто же это мог быть интересно? Уж точно не максимально подозрительный Ульв, примчавшийся за мной на всех парусах!

Задумчиво прищурившись, я бросила косой взгляд на воина, который как раз делал глоток пойла Бальбы.

Нет, сомнений не было. Они с Катариной были сообщниками, но потом что-то не поделили, и Ульв решил выслужиться перед господином и найти его беглую жену.

Да, это явно пойдет ему в плюс. Ярл будет рад самолично свернуть мне шею. Только вот Ульву все равно стоило придумать что-то правдоподобнее великой скорби Келленвайна по мне и Лейле.

Я скорее поверю в то, что солнце станет ядовито-синим, чем в то, что убитый горем муженек упал на колени перед алтарем с «нашими с Лейлой останками» и был готов разрыдаться.

Келленвайн. Разрыдаться. Да, я сейчас живот от смеха надорву. Ничего абсурднее в жизни не слышала!

Муженек был способен оплакивать лишь одну женщину — ту самую, чью комнату я спалила. И в отместку за содеянное он должен был танцевать на моих костях, ну, или хотя бы бросить их собакам, но никак не падать перед ними ниц.

Бред. Бред-бред-бред.

На губах показалась саркастичная усмешка, и я, закрыв глаза, оперлась затылком о камни, решая, что мне со всей этой тонной лжи делать.

По хорошему, послать бы Ульва известным пешим маршрутом. На кой черт он мне тут сдался? В замок с ним я все равно не поеду, хотя что теперь делать с убийцами, которых подослала змеюка было неясно.

— Госпожа Катарина не остановится, она нацелилась сгубить вас, — произнес воин, будто прочтя мои мысли. — Оставаться здесь опасно, вернитесь вместе со мной.

— Мне, к слову, всегда было любопытно, — раздался неожиданно близко голос Хеля, — почему ты сбежала, а не прикончила главный источник своих бед?

Спрашивал он с такой интонацией, будто интересовался, не ходила ли я утром за хлебом. Ох, уж эти тритоны…

Я заглянула в пещеру и, убедившись, что Лейла мирно спала на шкурах, фыркнула.

— Ее подушкой нужно было задушить по-твоему, или что?

— Подушка, нож, яд — способов множество, — пробормотал он, склонив голову набок и глядя на меня сверху вниз с ленцой. — Но ты просто сбежала.

Ульв одарил его хмурым взглядом.

— Может, я лезу не в свое дело, госпожа Абигайль, но кто это?

— А ты догадливый, это и правда не твое дело, — улыбнулся Хель.

— Госпожа Абигайль? — настоял Ульв с такой интонацией, будто имел какое-то гребаное право требовать от меня ответа.

Я перевела на него мрачный взгляд.

— Тебе уже все сказали, разве нет?

Лицо воина потемнело то ли от оскорбления, то ли от смущения, а Хельтайн хмыкнул.

— Нет, похоже ты все-таки не из догадливых, а просто из тех, кто вечно путается под ногами.

Воин резко вскочил и схватился за меч, видимо посчитав, что тритон лез на рожон. И может, так оно и было. Только дело в том, что Хель — нареченный моей дочери, а Ульв — предатель, который в последний момент, как крыса сбежал с корабля в попытках спасти свою шкуру.

Я поднялась вслед за ним и посмотрела на него в упор.

— Тебе пора, Ульв, возвращайся к своим людям. Я вернусь с ответом завтра утром.

— Но госпожа Абигайль, у нас заканчиваются припасы, и…

— Это не мое дело, — резко осадила я его. — Будь благодарен, что я собираюсь подумать над твоим предложением, а не отправляю восвояси сразу же.

Воин недовольно скривился, но все же кивнул и медленно направился к берегу. Я же снова опустилась на камни, возвращаясь мыслями к надоедливой любовнице.

Она была лживой, прогнившей насквозь сукой. Может, Хель был прав. Может, вместо того, что бы сжигать комнату Дафны, мне нужно было расправиться с Катариной. Я не была сторонницей жестокости, но эта змея заслуживала смерти в муках за то, что чуть не сгубила Лейлу. Если бы тогда Хельтайн не спас кроху… Даже думать о подобном исходе было жутко.

Но этой твари было мало того, что она успела натворить, теперь она в открытую посылала к нам с дочерью убийц. Какая же она дрянь! В замок с Ульвом стоило вернуться хотя бы за головой Катарины.

— О чем думаешь? — спросил меня Хель, садясь рядом и мягко толкая плечом.

— О том, что ее и правда стоило задушить, — процедила я, вглядываясь в набегающие на берег волны и темнеющие невдалеке драккары.

— Она в какой-то степени оказала тебе услугу, — усмехнувшись, произнес он.

— Какую?

— Помогла ярлу осознать чувства к тебе.

Я закатила глаза.

— Хотя бы ты не подкармливай словами эту сказочку. Я в нее не верю. Келленвайн ненавидит меня.

— Раз ты так говоришь…

Люблю я вот эту интонацию… Она прямо-таки кричала: «Ты тут единственная, кто ошибается. А я прав».

Но нет, не в этот раз. Хельтайн просто не видел, с каким отвращением Келленвайн смотрел на меня, не был рядом со мной, когда Катарина поливала меня грязными и лживыми обвинениями, а ярл даже не попытался меня выслушать.

Но следом в памяти отчего-то вспыхнул наш поцелуй, и то, с каким неистовством и голодом муж вгрызался в мой рот, словно не мог насытиться.

Нахмурившись, я попыталась прогнать нежеланные образы.

Ну, подумаешь… Поцеловались один раз. Ерунда! Это вообще все произошло только из-за Красного дня!

Однако вопреки доводом рассудка, я уже ощущала эфемерное жаркое прикосновение твердого торса к своему животу, чувствовала затылком хватку сильной руки, и как наяву дышала запахом мокрых камней и луговых трав. Внутри все потеплело и возбуждающей волной понеслось вниз.

Тут уже разозлившись на себя окончательно, я отрезвляюще похлопала себя по щекам и села ровнее.

Не о том думаешь, Абигайль. Не о том!

— Если она желает моей смерти, то оставаться в Пустоши опасно, — кое-как направив мысли в нужное русло, начала я размышлять вслух. — На острова я вернуться не могу, там убийцы найдут меня еще раньше. Но и плыть на материк мне нельзя, я нужна здесь, теперь каждый год я должна исполнять ритуал.

— Значит, остается только вернуться? — спросил с улыбкой в голосе Хель.

Я фыркнула и уронила лицо в ладони.

— Если ярл узнает, что я жива, он убьет меня, — пробурчала я. — Знала бы, чем все обернется, не стала бы сжигать ту чертову комнату!

Неожиданно я почувствовала теплую ладонь на своей спине.

— За один вечер ты не решишь все свои беды, — тихо проговорил Хель. — Но по крайней мере один ответ у тебя есть. Завтра ты откажешь Ульву, а если он откажется уходить, я его съем.

Я тут вскинула голову и уставилась на него с подозрением.

— Тритоны едят людей?!

— Нет, — широко улыбнулся Хель. — Но он-то об этом не знает!

Открыв глаза утром, я решила, что с Ульвом стоило разобраться как можно быстрее. Нужно было еще вчера его отослать. Тут даже думать было не о чем.

Оставив мирно спящую Лейлу, я тихонько выбралась из постели и взглянула на нежно-розовый рассвет, подернутый дымкой сизого Тумана. И хотя впереди маячил не слишком приятный разговор, на душе все равно было легко-легко, так что хотелось выбежать на край скалы, раскинуть руки и взлететь.

На ум пришла ненавязчивая колыбельная, и я, шепотом мурлыкая ее себе под нос, осторожно достала из выдолбленных в пещере полок деревянное ведро, расческу, сменное платье и пошла приводить себя в порядок. Таким хорошим настроение у меня было редко, а потому я решила не пренебрегать им.

Выходя, я заметила, что Хель спросонья тер глаза, хотя ранней пташкой не был. Наверное, хотел выполнить свое обещание проводить меня к Ульву.

Настроение поднялось еще немного, и я, пританцовывая, пошла к небольшому водопадику, что удобно расположился как раз за пещерой. Здесь пахло мокрыми камнями и луговыми травами, и в груди отчего-то защемило.

Это еще что такое? Сердце, на улице такое прекрасное ранее утро, сиди себе под ребрами и радуйся! Что ж тебе вечно неймется?

Но ответа я так и не получила, а потому, борясь с копошащимся под ребрами непонятными чувствами, набрала в ведро воды и снова запела колыбельную, стараясь вернуть себе былую безмятежность.