«Лаванды цвет, дили дили, синий как лен,

Я королевою буду, ты королем.

Синий как лен, дили дили, лаванды цвет,

Я влюблена, дили дили, и ты влюблен»

Я не помнила, где услышала слова, просто почему-то они вспыхнули в голове и никак не хотели оттуда уходить. Не торопясь, я умыла лицо, ополоснула тело и, вытеревшись ночной рубашкой, облачилась в изумительно-красивое насыщенно синее платье.

Не знаю, где откопала его Бальба, но в нем не стыдно было появиться даже королеве. Оно было сшито из плотной мягкой ткани, которая облегала грудь, талию и ягодицы, а от бедер изящно струилось до самой земли. Стройную талию подчеркивал красиво расшитый пояс, V-образный ворот был оторочен серебряной тесьмой, а длинные широкие рукава ниспадали изящными складками.

— Появишься так перед Ульвом, и он тебя украдет. Никакие угрозы о съедении заживо не помогут, — раздался позади насмешливый голос, и я обернулась.

Хельтайн наблюдал за мной с хитринками во взгляде, прислонившись спиной к скале.

Я выгнула бровь.

— Не смей говорить мне, что ты подглядывал.

Он фыркнул.

— Матушка, ты меня оскорбляешь. Я никогда не подглядываю, — хитринки в голубых глазах стали настоящими чертятами. — Женщины обычно обнажаются передо мной сами. При чем весьма охотно.

— Ходишь по краю, — фыркнула я и, заплетя две косички у виска, завязала их сзади летной, а затем развернулась к Хелю. — Идем?

— А дозорный хорош. Мимо такого и муха не пролетит, — язвительно проговорил тритон, когда мы подошли к расположившемуся на берегу Ульву.

Он спал на меховых шкурах, рядом были обгоревшие поленья. Видимо на ночь воин не возвращался на драккар, не желая пропустить моего прихода. Но с таким же успехом он мог хоть на соседнем острове заночевать.

Почему-то у меня возникло к нему стойкая неприязнь, и я, не раздумывая, пнула его под бок, что бы тот просыпался.

— Что?! Где?! — тут же подскочил на ноги Ульв и заозирался, сонно моргая, а увидев меня, склонился в поклоне. — Госпожа Абигайль, я не ожидал вас так рано.

Я сложила руки на груди, а Хельтайн отошел к берегу, что-то высматривая на горизонте.

— Мне не хотелось задерживать тебя дольше необходимого, — сухо ответила я. — Я не вернусь с тобой в замок, Ульв.

Судя по недоуменному выражению лица, мой ответ его удивил.

— Но ярл… — пробормотал он. — Ярл вас очень ждет.

Я фыркнула.

— Даже не сомневаюсь. Ждет отрубить мне голову. Нет, Ульв, я уже все сказала.

В его карих глазах мелькнуло что-то нехорошее, и повеяло от него гадким запахом, как с помойки.

— Думаете, ярл вас ненавидит? Значит, вы не хотите, что бы он нашел вас?

Похоже в запале я сказала больше нужного.

Я прищурилась.

— Только попробуй угрожать мне, увалень, и тебе не поздоровится. Видишь, кто со мной? Ты ведь уже знаком с тритонами? Проболтайся хоть одной живой душе, что видел меня в Пустоши, и Хель вырвет у тебя язык и сожрет с брусничным соусом, заедая твоими тупыми мозгами, понятно?

Ульв перевел взгляд на Хельтайна, а потом вдруг как-то сразу поджался, уменьшившись в размерах и побелел.

Нет, я конечно ждала, что он проникнется, но не настолько же!

Нахмурившись, я обернулась, желая узнать, что его так напугало, и одеревенела, а с губ сорвался резкий выдох.

Из плотных клубьев Тумана один за другим появлялись десятки драккаров, окружая остров со всех сторон, беря нас в плотное кольцо, мимо которого было не проскочить. А впереди плыл мощный корабль с фигурой морского дьявола на носу.

По коже прошелся колючий холод, будто на меня плеснули ведром ледяной воды.

Келленвайн.

Келленвайн здесь.

Я вся покрылась мурашками, а тревога выкрутила ребра.

Святой макаронный монстр и Хозяйка туманов!

— Госпожа Абигайль! Он уже здесь! — чуть ли не взвизгнул Ульв, цепляясь за мои рукава. — Скажите ему, что я пришел вернуть вас в замок, умоляю, скажите…

А у меня в голове не было ни единой мысли. В странном оцепенении я наблюдала за тем, как драккары становились все отчетливее и ближе.

— До сих пор думаешь, что он желает тебя убить? И поэтому пригнал столько кораблей? Думаешь одного умелого убийцы не хватило бы? — с чересчур довольной усмешкой обернулся ко мне Хельтайн.

Вот, значит, что он высматривал на горизонте!

Я сглотнула вязкий ком в горле и, вырвав руку у Ульва, сделала нетвердый шаг назад.

Прошлое нагоняло меня слишком быстро.

Зачем Келленвайн приехал? Что он хотел? Убить меня? Отомстить?

Ну, уж нет… Не дождется!

«Приди!» — скомандовала я Туману, и послушная мне вуаль тут же окутала Пустошь, укрывая за своей завесой и лишая возможности увидеть нас с драккаров.

— Уходим, — скомандовала я Хелю и, подобрав юбки, быстрым шагом направилась к холму.

С видом, будто упускал возможность насладиться занимательным шоу, тритон направился вслед за мной, но и Ульв вдруг с какого-то перепугу побежал за нами.

— А тебе чего? — осадила я его резко. — Возвращайся к своему господину, ты ведь доброе дело хотел сделать. Он тебя наградить должен!

И он, и я понимали, что это был сарказм.

— Г-госпожа, смилуйтесь! Госпожа Катарина наверняка оклеветала меня! У меня жена, дети!..

Ульв рухнул передо мной на колени и потянулся к подолу моего платья, но я отступила, презрительно скривив губы.

— Прочь! — чуть ли не зарычала я на него.

Думать надо было головой, а не одни местом, когда решался на предательство!

Больше не тратя на него время, я ускорилась.

— И что дальше? Будем теперь вечность прятаться от него в Пустоши? Они взяли нас в осаду, рано или поздно припасы закончатся, — проговорил на ходу Хель, без труда поспевая за мной.

— Сначала понаблюдаю за ним и узнаю, чего он хочет, — мрачно буркнула я, ощущая, как сердце колотится в самом горле. — И если он все же пришел меня убить, скажу ему, что я Дочь Туманов. Пусть тогда подавиться своей местью.

Внутри поднялось темное чувство, и мне даже стало интересно увидеть, как перекосится его лицо, когда он узнает, что мне вредить — себе дороже.

— Может, я смогу у него выторговать себе безопасный кусочек земли, — продолжила я. — И разойдемся на этом.

Несмотря на обуревающие меня чувства, слова звучали вполне здраво. Я даже сама себе подивилась.

Ведь и правда, если уж он меня так ненавидит, но не может погубить, то легче всего разойтись по разным углам и играть каждому в своей песочнице.

Однако Хель почему-то лишь фыркнул и покачал головой.

— Мне бы очень хотелось посмотреть на его лицо, если ты ему это скажешь, — пробормотал он себе под нос, но я сделала вид, что не услышала.

Часом позже я с колотящимся сердцем стояла перед расщелиной в скале, что вела к берегу. Вцепившись в острые и мокрые от Тумана камни и закрыв глаза, я протяжно выдохнула и положила ладонь на грудь, призывая себя к спокойствию.

Все будет хорошо. Келленвайн согласится на мои требования. Не может не согласится. Он не тронет ни меня, ни Лейлу. Все будет хорошо.

Только почему-то сделать шаг вперед и показаться из своего укрытия было все равно тревожно. Мурашками по коже бежало ощущение перемен. Я словно стояла на пороге перед чем-то неизведанным и знала, если перешагну этот порог — как раньше уже не будет.

— Абигайль! — вдруг услышала я голос, который не спутала бы ни с одним другим, и резко вскинула голову.

Сердце на миг сжалось, а затем заколотилось с оглушительной мощью. Келленвайн что, увидел меня? Но как? Как он мог заметить? Скалы надежно укрывали меня от взглядов с берега.

— Выходи, а иначе я выжгу Пустошь до тла, — прогремел его низкий, рокочущий голос.

Тревога стягивала грудь узлом, а надежда на здравомыслие ярла таяла на глазах. Он обезумел! Никто в здравом уме не решился бы угрожать сжечь землю ведьм! Кара за это окажется хуже любой смерти!

Что если, его злость на меня уничтожала любые доводы рассудка? Что если, он даже слушать не станет про то, что я Дочь Туманов, а сразу снесет мне голову с плеч?!