Да, как же я так вляпалось-то?! Это какой-то прикол?! Не хотела выходить замуж, так очнись же в теле замужней женщины?!

Ха-х… Ха-ха…

В груди снова забурлил истерический хохот, но перерасти в новый приступ истерики ему помешал раздавшийся стук в дверь.

— Г-госпожа, желаете п-принять в-ванну? — услышала я уже знакомый голос Риики.

Ха… Я с силой растерла лицо руками и попыталась взять себя в руки.

Так. Все в порядке. Все в порядке. Все. В порядке.

— Да! — крикнула я. — И…

Приказывать кому-то было до ужаса странно, но…

— Риика, принеси мне зеркало.

Нужно хоть посмотреть, что я теперь собой представляю. Это какой-то кошмар не иметь понятия, как ты выглядишь.

Другое тело… У меня другое тело… Я покачала головой и убрала дневник назад в тайник и как раз успела приладить назад каменную плиту и поставить на место вазу, как дверь отворилась и в комнату вошли несколько девушек.

Первые несли в руках большую бадью, следом шли еще несколько — с ведрами в руках. На меня ни одна из них даже взгляда бросить не посмела. И нехорошее предчувствие подсказывало, что это явно не из уважения к моему статусу жены ярла. Скорее уж тут было повинно безумие Абигайль. Даже страшно представить, как она чудила.

Последней появилась Риика, еле таща худенькими ручками высокое, начищенное до блеска серебряное блюдо. Кое-как уместив его у стены, она, вся дрожа, повернулась ко мне и пролепетала:

— Чт-то еще, госпожа?

— Да. Принеси мне мужскую одежду.

Риика вздрогнула всем телом и от удивления даже бросила на меня короткий взгляд.

— М-мужскую одежду?

Я нахмурилась.

— Да. Тунику, штаны, сапоги. Что-то такое.

Платья я ненавидела и расхаживать в них не собиралась. Лишь под угрозой смерти я соглашусь облачиться в это чудовищное приспособление.

Служанки переглянулись меж собой, но спорить не осмелились.

Еще какое-то время они суетились в комнате, и вот наконец я осталась одна и сразу же рванула к средневековому аналогу зеркала. Но стоило мне бросить взгляд на свое отражение, как я задохнулась от неожиданности.

Святой макаронный монстр…

В ужасе я рассматривала вымазанную в белилах кожу и синие глаза, обильно подведенные сурьмой. Аккуратные губы были накрашены выходящей за края помадой, видимо, с целью их увеличить. А неописуемая конструкция на голове из перьев, драгоценностей и всего прочего… Это отдельная история.

Мамочка, роди меня обратно…

Абигайль упоминала в своем дневнике про то, что она «делала все, чтобы быть красивее», но… Это… Это не красота! Даже мне, совершенно далекой от косметических процедур и макияжных ухищрений, было понятно, что этот боевой раскрас лишь уродовал лицо!

Да, я напоминала призрака из японской мифологии, а не женщину! Упаси святые макароны встретиться с таким в темном переулке — инфаркт гарантирован!

Мыться! Срочно!

Я прищурилась и покрутила в руках дневник, пытаясь разобрать последние написанные строчки.

— Од… Но… Одно! Одно лицо! — воскликнула я, наконец, расшифровав почерк. Дальше написано было более разборчиво, и я прочитала вслух: — У них одно лицо. Нет… Нет… Убью.

Мои брови взлетели вверх.

У кого «у них»? Какое еще «лицо»? А уж угроза расправы…

М-да… Читать записки сумасшедшей — это то еще занятие, но другого, к сожалению, не было. Взаперти я сидела четыре дня, а из развлечений мне на выбор было: рукоделие, наблюдение за гладью воды из окна, выход из этого же самого окна от тоски, и… Да. Дневник.

Поэтому я либо залипала на воду, либо разбирала почерк Абигайль.

И ладно бы она еще что-то полезное писала, так нет же! Это был не дневник, а ода любви к Келленвайну. Ода одержимой любви. У меня аж мурашки по коже бежали. Но вот последние строчки явно относились не к нему, а к кому-то другому.

Протерев усталые глаза, я отложила книгу и откинулась на кровать, рассматривая изученный до последней трещинки потолок.

Я часто заморгала и сглотнула вставший в горле ком. До вчерашнего дня я все надеялась, что проснусь в своей комнате или очнусь в больничной палате. Ждала этого первый день, ждала второй, но к концу третьего пришлось признать — каким-то невероятным образом я действительно попала в другой мир и в другое тело. Ни один сон не бывает настолько реалистичным, а не один бред — настолько связным и логичным.

Я хотела домой. Даже Костя уже не казался мне настолько ужасным старшим братом. Все познавалось в сравнении, он хотя бы не запирал меня в комнате на четыре дня непонятно за какие «заслуги».

К слову, я ведь пыталась выяснить, что же натворила Абигайль, но служанки боялись при мне рта раскрыть лишний раз. И на все мои попытки расспросов, бухались на пол, лепетали извинения и в лучших традициях Риики вылетали из комнаты со скоростью ракеты.

Все. Конечная. Выходим.

Перевернувшись на спину, я кинула взгляд за окно — туда, где над водой сгустились темно-серые тучи, совсем такие же, как глаза Келленвайна. В памяти вдруг вспыхнула наша первая встреча, и я фыркнула.

Теперь мне было понятно, почему он решил, что я что-то там задумала. Абигайль-то ведь на него вешалась, а я сначала ляпнула, что мы с ним незнакомы, а потом еще и угрожать начала… Пам-пам. Разрыв шаблона.

Я бы на его месте тоже неладное заподозрила, но это совершенно не значит, что нужно было хватать меня за плечи и оставлять на коже синяки! Да, и вообще… Нет ему никакого оправдания!

И вообще… Почему я о нем думаю?! Заразилась от прошлой владелицы тела ее одержимостью? Срочно нужно промыть мозги с мылом! Срочно! А еще лучше, придумать способ, как выбраться из комнаты, а то я тут чокнусь!

Однако в этот же момент, словно кто-то подслушал мои мысли, дверной замок щелкнул, и на пороге появилась Риика.

— Госпожа, ярл велел вас выпустить, — тихо проговорила она.

Я резко села.

Серьезно? Вот так просто? Я… Свободна?!

В груди тут же вспыхнуло нетерпение, и я спрыгнула с постели и стала обувать сапоги, бросая по ходу:

— Проводи меня к берегу, Риика.

В ответ она посмотрела на меня квадратными глазами и испуганно пролепетала:

— Госпожа, вы прямо так пойдете?

Я проследила за ее взглядом и усмехнулась.

Понятно, почему она удивилась. На мне была короткая серо-голубая суконная туника, мягкие облегающие штаны и черные сапоги.

Лично я своим видом была вполне довольна, смущали лишь волосы. У меня прямо-таки руки чесались снова отстричь все эти мешающиеся длинные космы. Но как выяснилось, волосы в этом мире отрезали только падшим женщинам и преступницам. Вот и пришлось заплетать темно-шоколадные пряди в тугую косу, что б не мешались.

— Да, так и пойду, — непреклонно ответила я.

— К-конечно, госпожа… Как прикажите, — пролепетала в ответ Риика и, нервно поправив свой чепец, посторонилась с прохода.

Свобода! Наконец-то! Никогда я не была так близка к тому, чтобы закричать от радости. Поживешь несколько дней в четырех стенах и научишься ценить мелкие радости!

Из комнаты я вылетела, как пробка из бутылки, и нетерпеливо оглянулась на Риику, понятия не имея, куда мне идти.

— Поспешим, — поторопила я ее.

— Да, госпожа! — испуганно отозвалась она и быстро засеменила по каменному коридору.

Когда-нибудь я обязательно поброжу по замку и хорошенько тут все осмотрю, но не сегодня. Сегодня душа звала меня к берегу, на который я бросала жадные взгляды все эти четыре дня. Все равно, что сидеть в клетке перед любимым пирожным и не иметь возможности его попробовать! Нетерпение съедало меня. Примерно с таким чувством в детстве я бежала к новогодней елке первого января, что бы найти под ней подарки от Деда Мороза.

Мы спустились по бесконечной лестнице и очутились в большом зале со стрельчатыми сводами и длинными рядами столов. И только мне на глаза попалась входная дверь, а я сделала шаг в сторону столь желанной улицы, как вдруг из коридора напротив появились двое воинов.