До них действительно не дошло.

В пору умывать руки, но Моисей был не таков, ибо любое дело надлежит благополучно завершить. Это он усвоил ещё в бытность свою вельможей при дворце фараона. История не терпит нерешительных главарей, колеблющихся лидеров, мягкотелых уступчивых предводителей. Где они эти робкие бедняги? Кто помнит их имена? А имя Моисея хорошо запомнят, в этом великий пророк ни на секунду не сомневался.

«Бесспорно я историческая личность! – так мысленно льстил он себе. – А значит и поступки у меня должны быть с масштабом, с тем самым масштабом, который исторический. Который запоминается так, что никакой ложью его потом не исказить!».

Так вот размышляя, повёл Моисей свой народ в очередное полное опасностей и невероятных приключений странствие. А опасности на пути в страну обетованную были и впрямь нешуточные: жажда, нехватка пищи, угроза бунта, засады разбойников-бедуинов, которые только и ждали, когда в безобидный с виду оазис заглянут обессилевшие от жары путники.

Хотя что с них взять с несчастных-то скитальцев? На первый взгляд, конечно, нечего, но вот на второй и третий…

А на второй взгляд у иудеев было чем поживиться, ибо каждый покидая египетские земли да прихватил с собой что-нибудь ценное, что плохо у египтян лежало. У самого Моисея в заплечной сумке не только каменная скрижаль с законами хранилась, но и кое-что ещё под ёмким названием «золото – брильянты». Не всё ушлые новоиспечённые родственнички по семейной линии молодой жены у бывшего жреца вытянули, ибо был он даже при подготовке к свадьбе сильно бережлив…

Целых три дня без передышки отважно топали иудеи вслед за своим неугомонным предводителем и, понятное дело, возроптали нешуточно, придя в ярость поистине неописуемую. Тут уж и могучий Аарон струхнул, боясь окончательно измочалить верное оружие о чью-нибудь дубовую спину и тем лишиться последней управы на зарвавшихся наглецов.

Вот что неслось в спину твердо шагающему вперёд, презревшему все тяготы долгого путешествия бесстрашному пророку:

– Мы помним рыбу, которую ели в Египте даром, огурцы и дыни репчатый лук и чеснок. А ныне душа наша изнывает, ибо ничего нет, а есть лишь только манна в глазах и желудках наших.

– Полно вам врать-то! – зловеще взмахнул плёткой могучий Аарон. – Огурцы и дыни… да вы их если и видели, то лишь на картинках в каком-нибудь египетском храме. Ну а что касается репчатого лука и чеснока… то, слава Яхве, что этой дряни нет у вас в рационе, не то бы уж точно все местные бедуины к нам с ножами сбежались, почуяв эту оглушительную вонь.

– В чесноке сила мужских чресл! – визгливо прокричал из толпы какой-то плюгавый дед в чёрной кипе на лысой макушке.

– Чего?!! – громко хохотнул Аарон. – Ну да… если хорошенько этим самым чесноком чресла свои натереть, потом с такой силой бежать будешь… все рекорды бега по пересеченной местности побьешь. И впрямь сила немалая! Честно говоря, я бы не советовал, обделённым женским вниманием мужам, сильно увлекаться чесноком, ибо от сего запаха сбегут даже те женщины, которым сильно за сорок и которые мечтают выйти замуж даже за одноногого, кривого, урода эпилептика.

– Полны саркастической мудрости слова твои, – так похвалил увлекательную речь верного соратника Моисей. – Вижу, что крепко ошибался я, видя в тебе лишь орудие деяний своих, ибо мудрость твоя соизмерима с мудростью ста сов и трёх орлов высоко парящих в бескрайних небесах…

Услышав подобное сравнение все иудеи, включая самого Аарона, резко остановились прямо посреди пустыни и, разинув рты, недоверчиво уставились на несущего какую-то откровенную чушь Моисея.

Моисей и сам почувствовал – что с этими совами он явно хватил лишку, словно некий враг за язык тянул. Великий пророк тоже остановился и, потрогав раскалившийся на солнцепёке лоб с облегчением рассмеялся, весело крикнув испуганным сородичам:

– На солнце слегка перегрелся.

– А… ну тогда… – расслабленно усмехнулся Аарон. – Это дело житейское, это с каждым может случиться. Просто ты, больше нас так не пугай, лады?

– Лады!

На том странный инцидент был исчерпан.

Когда совсем уж отчаялись иудеи и стали кровожадно поглядывать на мощный торс Аарона в коем мяса было немерено, возможный всплеск антропофагии удалось предотвратить свершением очередного чуда. Снова как уже однажды было посыпались с неба на землю обессилившие тушки перепелов, которые падая тут же весьма удачно зажаривались на раскалённом, как камни в очаге, песке. Возликовали скитальцы и, несмотря на гневные выкрики Моисея, принялись с ожесточением пожирать безвозмездный дар с небес.

– Не ешьте эту птицу! – так кричал Моисей, потрясая над головой кулаками. – Ибо больна она и к пище непригодна.

Моисей и сам не знал что несёт, просто именно такие слова подсказывал ему из-за пазухи невидимый голос. Но иудеи, понятное дело, в очередной раз не послушали своего пророка как следует набив соскучившиеся по мясу животы. Не ел перепелов лишь Моисей да Аарон, который был всегда очень осторожным и, особенно, когда дело касалось безопасности своей драгоценной персоны.

Далеко уйти в тот день скитальцам так и не удалось, ибо у всех без исключения разболелись животы. Так вот и слегли всем скопом и лишь тоскливый полный муки стон нёсся над корчащимися на песке телами прерываемый лишь могучими урчаниями в раздувшихся животах.

– А ведь не я ли таки предупреждал вас?!! – мстительно вопрошал Моисей, в сопровождении верного Аарона прогуливающийся среди лежащих покатом тел. – Разве не я говорил вам, не ешьте птицу с неба павшую, ибо есть она зло, сиречь болезнь несущее, острое недомогание желудочное.

– Ничего такого ты нам про недомогание желудочное не говорил, – злобно прохрипел один из соплеменников и попытался вцепиться острыми зубами пророку в сандалию.

Но верный Аарон был начеку, вовремя стукнув мерзавца деревянной ручкой плётки по макушке.

– А всё эта ваша природная жадность, впитанная с материнским молоком, – продолжал жутким голосом разоблачать пороки собратьев Моисей. – Вот вам наука отныне: это ниспосланное мудростью Яхве наказание. Будьте в будущем милосердны, помогайте братьям своим, даже если и не принадлежат они к тому же что и вы племени и народу.

– Так что же нам даже египтян любить? – недовольно прохрипел кто-то.

– А почему бы и нет? – хитро прищурился пророк.

– Вот до чего он договорился. Люди, нас ведёт по пустыне мишуге.

Крепкая деревянная ручка в очередной раз съездила по злобно щёлкнувшим зубам.

– Вижу я, ничто не в силах заставить вас избавиться от пороков постыдных, – Моисей трагично сложил руки на своей груди. – Так знайте же, неблагодарные, что не покинет вас внезапная болячка, пока не попросите вы у меня прощения за слова свои жестокие. А я ещё подумаю, прощать вас или нет…

И сказав сие, Моисей гордо удалился в сопровождении верного Аарона за ближайший бархан.

Угроза возымела действие и ближе к вечеру приковыляли соплеменники, возжелав прощения, осознав ошибки слов своих и поступков. Моисей всё это время отдыхавший в небольшом оазисе в благостной тени пальм простил скитальцев, дав испить каждому целебную воду из фляги, куда предварительно бросил несколько мелких цветков редкого пустынного репейника.

Страждущие тут же излечились, правда наутро оказалось что компактный отряд лишился четверых «овец», которые предпочли поиску земли обетованной постыдное бегство. Причём «овцы» сбежали не с пустыми руками, хорошенько пошарив в заплечных мешках своих собратьев. У одного столетнего дедушки даже сняли во сне золотые коронки с коренных зубов.

– Ну, всё ещё могу понять, – сокрушался гневно размахивающий плёткой Аарон. – Но как ты, почтенный Урия Кацовер, ухитрился при этом не проснуться?

Старик в ответ противно зашамкал губами, после чего гнусаво прокаркал: