– Кстати, – несколько раздражённо заметила Далила, – ты ведь обманул меня.

– Это за какую тему ты меня сейчас спрашиваешь? – прикинулся бревном Самсон.

– Насчёт твоих пейсов, ведь твоя сила на самом деле заключена не в них.

– Ну да… – хмуро буркнул герой, а про себя подумал: «Она что действительно считает меня таким идиотом?!!».

– Хорошо я скажу тебе, но сперва… любовь…

Пришлось Далиле снова согласиться и всё повторилось опять как в сладком эротическом кошмаре.

– Ну и?

– Моя сила в моей пышной шевелюре…

– ???

– Забыл, бубалэ, извини пустоголового дурака… моя сила в волосах, что растут на моих ногах!

– Ты что надо мной ИЗДЕВАЕШЬСЯ?!!

– Что-то с памятью моей стало, всё что было не со мной, помню.

– А ты постарайся.

– Ну если таки постараться то… сила моя в густых бровях моих…

С бровями Самсон, конечно, дал маху, но ничего не поделаешь любовь она штука такая, постоянно требует от влюблённого мужчины каких-то жертв. Шестой раз заниматься любовью за одну ночь показалось знаменитому иудейскому герою излишним и он, повернувшись на бок, захрапел уже в полную силу, и по-настоящему.

– Слышь ты… жлоб пейсатый, – злобно ткнула его кулаком в спину окончательно заезженная филистимлянка. – Колись, давай в чём сила твоя?

Но герой так ей и не ответил, вернее ответил пробурчав нечто вроде:

– Бфвал-прхвал дхырр-дхырр…

– Чёт не прохавала? – грубо переспросила Далила, но вразумительного пояснения так и не дождалась.

Из-под лежака выбрались шпионы-конспираторы числом шестнадцать человек. Вид они имели, мягко говоря, неважнецкий. Растрёпанные, в кровоподтёках, один так вообще умер, когда разгорячившийся Самсон хорошенько подпрыгнул на мягких подушках, сломав прячущемуся внизу бедолаге хребет.

Стали коварные филистимляне шёпотом совещаться над храпящим освободителем народа Израиля. Лишь два места остались на теле Самсона недобритыми. Долго спорили злодеи. Шпионы настаивали на бороде, Далила же упрямо указывала на противоположное место в самом низу живота. В конце концов, победила мужская солидарность и местный филистимлянский брадобрей ловко лишил знаменитого героя растительности на подбородке.

Так утратил великий Самсон свою волшебную силу.

На этот раз его тыкали дубинкой с особой настойчивостью. Самсон небрежно отмахивался, но настырный «родственник Далилы» всё не отступал.

– Ну чё тебе снова надо, заноза в моём тухесе?

– Вставай, бунтовщик, ибо пришел твой час расплаты.

Плохие были слова, очень плохие и, главное, как произнесены?

Правильно!

Без страха!

Самсон нехотя открыл глаза, успев заметить резко прыгнувший ему в лицо добротный филистимлянский кулак.

Прав был великий иудейский герой, когда во внезапном порыве (или быть может озарении?) однажды изрёк, что погубят его именно женщины. Так оно, в конечном счете, и произошло. Ведь слова (будь трижды не ладен глупый язык!) имеют очень мерзкое обыкновение время от времени сбываться в особенности, если ляпнешь, сперва как следует не подумав.

Заковали коварные филистимляне иудейскую знаменитость в крепкие кандалы и повезли как пойманного хищного зверя в Газу как раз туда, где Самсон уже успел как следует отличиться. Въезжая в город в огромной клетке прославленный мятежник и герой Израиля предавался довольно свежим эротическим воспоминаниям. Да-да ему было что вспомнить. Хотя отдельные моменты и вызывали некоторый стыд, Самсон предпочитал вспоминать только хорошее.

Весь город собрался поглядеть на невиданное доселе зрелище. Весть о пленении знаменитого героя уже облетела всю Иудею. Однако появление Самсона в Газе не обошлось без огромного скандала. А всё дело в том, что те, кто знал героя в лицо (по многочисленным нелегально продаваемым портретам) отказывались верить, что в прочной клетке сидит именно «гроза филистимлян». Обритый наголо, без бороды (и даже без бровей) Самсон очень живо напоминал местного сборщика налогов по имени Мендель Шалашибес. Вот только могучая мускулатура несколько портила общее сходство.

– Лгуны!!! Подлые обманщики!!! – кричали зеваки, грозя кулаками солдатам окружавшим телегу с клеткой. – Подсовываете нам очередное фуфло!!! Какой же это иудейский герой? Это Мендель Шалашибес! Снова видно как следует проворовавшись напился кошерного вина и буянил в местном борделе. За что видимо и повязали.

Солдаты соблюдали каменное спокойствие, совершенно не реагируя на гневные выкрики собравшейся толпы.

Самсон же быстро разобравшись в ситуации выпрямился, звякнул цепями и так заорал на весь город:

– Это действительно я, Мендель Шалашибес! Разве вы не узнаёте вы меня? Это я ваш любимый сборщик налогов. Разве не я всегда с пониманием относился к землякам иудеям и никогда не драл с вас в три шкуры, даже занимая вам иногда деньги из своего собственного кармана? Разве не я хорошенько тряс за мошну прижимистых филистимлян?

– Это на самом деле Мендель, братья! – подхватила толпа. – Мы узнали тебя… что же с тобой стряслось, дружище?

Уворачиваясь от длинного копья, которым довольно безуспешно пытался ударить разошедшегося Самсона один из солдат, пленник заголосил пуще прежнего:

– Произошла чудовищная ошибка. Эти цудрейтеры приняли меня за проклятого бунтовщика, чтоб ему везде пусто было! Выручайте, братья, целый год не буду взимать с вас налогов, таки клянусь своей честью!!!

Ой, что тут началось! Стражу смели в одно мгновение, клетка была разрушена, пленник выпущен на свободу и поднят на руки.

– Скажи, куда нести нам тебя? – так спросили великодушные граждане Газы.

– Несите меня на городскую площадь! – так отвечал им Самсон, сложив руки на груди. – Я скажу там речь!

Время бежать ещё не настало. Герой хорошо чувствовал остроту момента и сейчас появился ещё один великолепный случай как следует насолить филистимлянам, а заодно и лишний раз прославиться.

Подоспевшие части регулярной армии стали наводить на улицах города порядок, орудуя преимущественно кулаками, а не мечами, так как филистимлян в Газе проживало значительно больше, нежели иудеев, а в общей свалке могли раздать на орехи и своим собственным собратьям. Тем не менее Самсон уже был на площади, где взобравшись на верхушку огромного фонтана, изображавшего сюрреалистического бородатого мужчину с рыбьим хвостом, строил рожи суетящимся внизу врагам. Солдаты наскоро мастерили большую штурмовую лестницу, отгоняя напирающих со всех сторон зевак.

– Придет день и падёт филистимлянское иго! – откровенно потешаясь, начал свои преступно-крамольные речи Самсон.

– Эй, Шалашибес, ты что спятил?!! – недоумённо донеслось из бурлящей толпы, которая несмотря на все усилия солдат не желала расходиться по домам. – Ты же выходит соучастник преступного режима. Ты ведь на филистимлян всю жизнь работал. Что это с тобой?

– А вот не надо было меня несколько раз ронять по дороге! – огрызнулся герой. – Головой я слегка повредился. Вот шишка на лбу даже вылезла!

– Так мы же роняли любя!!!

Но Самсон был непреклонен:

– Я уже сейчас вижу тот прекрасный день, когда на землях Израиля не останется ни одного поганого филистимлянина, ни одной так сказать филистимлянской рожи, даже воспоминания о них и те сотрутся в памяти людской. Я вижу плодородные земли, поля, где пасутся иудейские стада, красивые великолепные еврейские города в которых правят мудрые иудейские цари. Я даже знаю имя одного из этих царей Биньямин Нетаньяху!!!

«Биньямин Нетаньяху? – мысленно удивился сам себе герой. – Эко я хватил… пора бы таки закругляться, а то дрянь всякая в голову лезть начала».