Паровоз засвистел, затем зашипел, укутывая паром брусчатку вокзальной платформы, дернулся, и начал натужно набирать скорость. Вот за окном купе Хельги промелькнуло кафе-бистро «У машиниста Джимми», а возле него и Герберт спешивший прочь.

Храбр сидел как на иголках, вздрагивал от каждого шороха, непроизвольно трансформируя когти. Серая аура выдавала его волнение и в тоже время твердость с решительностью. Если дверь в их купе откроется и там покажутся Черные мундиры. Оборотень в узком пространстве вагона… Будет беда.

Хельга сидела более спокойно, но лишь свиду. Однако вместе с остовавшимся позади Раудвиллем ее покидало и волнение. Из багажа у них было лишь два саквояжа: один с инструментом, который в лесах Скив не добыть, в другом серебро, которого хватит чтобы купить этот паровоз с вагонами в придачу и пару уездных вокзалов на сдачу. При всех недостатках империи, здесь ей прекрасно платили.

Железная дорога, рассекавшая золотые моря пшеничных полей, вела на запад. Если ее инсценировка не сработает, Крайтон бросит на поиски все силы, ее будут искать на севере, на пути в Скив, потому направление на графство Филингсью отпадало. Оставалось либо герцогство Маунт Бригс, что вело на юг, или Мелинсенд, западное побережье Аркрума. Графство Маунт Бригс вотчина семьи судостроителей Эверфорт, морская военная столица империи, а графство Меринсенд, столица вина и веселой музыки, являлась родовым гнездом правящей династии.

Выбор между ними был так себе, все равно, что выбирать меж перцем и горчицей. Однако выбрать было надо. Вот и мчал скуластый паровой-гигант на запад, увозя Хельгу и Храбра подальше от дворцовых интриг, пропитанных грязью, сплетнями и кровью невинных.

Время шло. Прохладное утро уступило место по-летнему жаркому дню, а тот в свою очередь разменялся на теплый вечер, что наполнил воздух ароматами пряной полыни, терпкой акации и пейзажи с пшеничными полями перемежались деревушками, маленькими речушками. Нервозность попускала беглецов, и Храбр, наконец, успокоился, позволив себе задремать. Ближе к обеду раскидистые пашни стали сменяться холмами, а пшеничные моря уступили место виноградникам, персиковым и оливковым рощам.

По-летнему жаркая погода начинала портится. Закатные карминово-красные облака за четверть часа обернулись в ультрамариновую темноту которую рассекали росчерки желтых молний. Буря приближалась с востока. Скоро послышались и раскаты грома на небесном своде, долетающие с опозданием после грозовых разрядов.

Вот только в кучевых облаках пряталось что то еще. Хельга скорее ощущала это, нежели видела. Но чем дольше она вглядывалась в бушующий горизонт, тем больше понимала, что просто накручивает себя. Если начитавшись Лавкрафта долго вглядываться в морскую рябь, то можно увидеть и Ктулху. Воображение любит играть с подсознанием в самый неподходящий момент.

Время шло, небо окончательно потемнело от разыгравшейся грозы в ночном небе. Зарядил ливень, что плотной вуалью скрывал живописные пейзажи. Часы подаренные женой Герберта, Офелией показывали одиннадцать вечера. Храбр, наперекор погоде улыбался, шутил и настроениеу него было по-настоящему приподнятым, в отличии от Хельги.

Дурное предчувствие жгло ее душу. Некстати вспомнилось то, последнее, третье обещание, данное Томасу Фалько, а вернее Ивару Чернокнижнику осталось невыполненным. Да еще и этот побег.

Если бы не Храбр рядом, такой сильный и надежный, она опрометью рванула бы стоп-кран и вышла с паровоза прямо под проливной дождь.Оборотень чувствовал настроение девушки, взял ее на колени, обнял и рассказывал то каким он видит их будущее. С его слов выходило и в самом деле здорово.

На носу осень, рожь убрали, а урожай с огорода будет убран как раз к тому моменту, когда они прибудут в Звериное полесье. Скорее не в полесье, а ближе к Китежу, где люда побольше, чтобы целительница могла врачевать, а ее кузнец, открыл бы новое для земель Скив ремесло — механику. Причём механику всего: от ковки и литья механизмов, более совершенных для ветряных и водяных мельниц, до создания огнестрела, что он изобрел в Аркруме. А возможно и парокарет собственной конструкции, кто знает, может он, Храбр Никитич, и не глупее Гелиота Неджи.

Дальше фантазия Храбра не чуявшая краев и вовсе замахнулась на Царьград, который стоял на северном берегу Веденейского моря. Там и люда в разы больше, чем в Китеже, да и хранителем Царьграда был бог войны Яровит, в то время, как в Китеже больше иных почитали Ладу. Инженерией и огнестрелами наверняка заинтересуется князь Финист Ясный сокол, говорят он не чурается новинок что пользу приносят.

Громыхнуло вновь. Разомлевшая в объятьях любимого Хельга нутром почувствовала как напрягся Храбр. Волосы на его коже вздыбились и он отстранил от себя девушку обретя суровую сосредоточенность. Форму зверя Храбр не стал принимать, но его аура подсказывала что до этого недалеко.

Сама же целительница хоть и прониклась тревожностью момента, но не понимала, чем гром так обеспокоил Храбра.

— Что стряслось? — Хельга успокаивающе провела по волосам Храбра. — Это просто гром.

— Не гром, — едва качнул головой Храбр — Вернее не только он. Был лязг металла, будто что-то ударилось о жестяную крышу.

— Паровоз идет на скорости сорока миль в час. Его не догнать, тем более в такую грозу. Может тебе показалось? — переспросила Хельга. Признаться, теперь и ее начали донимать сомнения.

— Может быть, — неуверенно произнес он, а в следующую секунду произошло страшное.

Стальную крышу вагона сорвало и смяло, точно алюминиевую фольгу, в купе ворвались дерзкие порывы воздуха и теплые капли дождя. Хельга подняла голову, увидела лилово-золотой цеппелин длинною не уступавший поезду, что продолжал путь будто не замечая зависшего над собой гиганта. Каким-то чудом стратостат не отставал от рвущегося вперед паровоза.

Стратостат начал снижаться зависая гондолой над их вагоном. В кормовой части появилась темная полоса которая увеличивалась раскрывая зев воздушного судна. Храбр бесцеремонно пихнул Хельгу себе за спину стараясь закрыть собою, обращаясь в росомаху, которая размерами едва ли уступала молодому медведю.

В трюме дирижабля, зависшего в паре метров над поездом, показались фигуры. Четверо человек в широких расшитых мантиях и мужчина в строгом костюме. И если фигуры в мантиях не казались Хельге знакомыми, то при виде мужчины Хельга вздрогнула.

Виконт Август Крайтон, на полях Последней войны окрещенный Вэйлизским Драконом смотрел на нее и Храбра с ледяной яростью. Он легко, точно и не было под ним трех с лишним метров, спрыгнул внутрь разорванного вагона на несколько купе впереди. Послышались причитания пассажиров, но их перекрывал рык пламени.

Мужчина в мантии болотного цвета вскинул руки и сотворил перед дирижаблем каменную плиту, которая, разделившись на фрагменты поменьше, позволила спуститься остальным, точно по левитирующим ступеням.

Гроза продолжала громыхать, но лишь вокруг паровоза, чуть-чуть западнее. Над их вагоном небо было звездным и чистым, не считая дирижабля цветов правящей династии, который упрямо завис над ними.

Бурая, точно выгоревшая на солнце, шерсть оборотня вздыбилась, крючковатые когти увеличились до длины кинжалов, а косолапые лапы от нетерпения рвали ковер, которым был устлан вагон их купе.

При всей воинственности, с которой появились незваные преследователи, Хельга знала что они не причинят ей вреда. Она ждала момента, когда дверь в купе откроют и Август Крайтон в компании магов войдёт, чтобы обсудить предложение, или, возможно, примириться с целительницей.

Однако девушка не угадала. Деревянные перегородки, разделяющие вагон на небольшие но уютные комнатки, зашевелились. Мертвое закатанное в лак дерево проросло зеленью, превращая мчащийся по рельсам вагон в сад. Это впечатляло. Другому явлению описание было сложно подобрать. Даже Храбр, переполненный праведной яростью и готовый жертвенно броситься на четверку магов и серого кардинала, немного потерял решимость.