Храбр тоже остался в поместье. По его словам Гелиот, к которому он поначалу ревновал Хельгу, оказался «нормальным мужиком». Непонятно что мог насоветовать изобретателю простой деревенский кузнец, но Храбр безапелляционно предупредил девушку, что до самого их отъезда будет обитать на заводе Неджи. Вот и славно, ведь с открытием госпиталя у нее самой будет не сильно много времени.

Как только торжественная часть открытия была закончена, Хельга вместе с учениками уселись в ожидании первых пациентов. Но то ли жители квартала Гончаров вдруг перестали болеть, то ли весть через газеты не достигла болящих, но к концу дня госпиталь имени Аластора II посетили лишь двое: мужичок за тридцать с болевшим коренным зубом и девица, что хотела избавиться от ребенка и… Фалько.

Мужик оказался работягой местного завода, а его больной зуб не вызвал с медицинской точки зрения никакого интереса и Лерт, студент из новой партии? избавил болящего от него. Единственным новшеством в этом было использование эфира от чего пациент очнулся лишь с легкой головной болью, а не кричал от вырываемого наживую зуба.

С девушкой вышло сложнее, но в моральном плане. Брать грех на душу и тем более позволять «помочь» девушке кому-то из учеников Хельга запретила. А вот с пациенткой состоялся разговор тет-а-тет. Ее история оказалась банальна до безобразия.

Юная Эйва, была родом из сатрапства Райпер, что входило в султанат Мадьях. Молодой господин, прибывший из далеких западных земель, принял в служанки Эйву. В султанате Мадьях служанка для господина — это почти собственность: она получает жалованье, кров и защиту от него, но в тоже время, почти полностью теряет права. Однако девушка не задумывалась о том: господин был вежлив и учтив, ласков и щедр, но только с ней.

В момент когда он решил что стоит вернуться на родную землю, Эйва последовала за ним. Молодая служанка была непросто преданна, девочка влюбилась в своего господина, почему покинула поцелованные Змееголовым Као острова, отправившись в холодную и чужую империю Аркрум.

Вот только по прибытию в королевство девочка увидела не то, что ожидала. Здесь ее не ждал роскошный дворец, а подземные каменные пещеры. Господин изменился в характере и больше не привечал влюбленную служанку. Теперь его общество было занято другими особыми господами. А для Эйвы теперь была уготована роль грелки, что ждет господина в его постели.

Девушка почувствовала изменения: ее груди набухли и по утрам мутило так, как не мутило в море. Значить могло это лишь одно: Эйва беременна. А господин, узнав о грядущем чуде, в благодарность за смирение и послушание, отвесил девушке хлесткую пощечину. Затем, его пылкий нрав поутих, он вручил ей серебряную крону, велел избавиться от чада и не возвращаться, покуда она не решит эту проблему.

В тот момент Эйва осознала, что господин, в которого она была влюблена умер, изменился, истлел, и нет его больше внутри его тела. В сердцах чужестранка пошла к самому высокому мосту в столице и выбросила монету в грязную воду реки, решив что сейчас соберется с мыслями и последует за серебряной монетой на дно. Вот только мгновения капали, а решение наложить на себя руки таяло, сменяясь отчаянием.

На госпиталь имени императора Аластора II Эйва набрела случайно. К концу рассказа плакала не только дитя острова Мадьях, но и целительница. Утерев слёзы почти не дрожащим голосом Эйва попросила:

— Если не хочешь мне помочь избавиться от этого, — она с брезгливостью указала на живот — То хотя бы дай зелье, чтобы уснуть и не проснуться. Чтоб без боли и страданий, не хочу больше…

Повисла неловкая пауза. Эйва не договорила чего именно она больше не хочет, да этого и не требовалось. Избавиться от ребенка, сама ещё по сути своей ребёнок, желала не от того, что господин приказал, потому что ей самой было противно носить в себе часть того, кого она когда-то любила. Того, кого теперь презирает.

— Значит так, Эйва, — Хельге было предательски сложно сдержать дрожащий от эмоций голос. — Я согласна купить у тебя твоего ребенка, как он родится. Более того, выделю денег на содержание и найду нового господина, который не будет обижать тебя и домогаться.

Повернувшись к запертой двери Хельга позвала своих старших учеников. Вильям и Чарльз ввалились в комнату сразу как раздался голос целительницы. За их широкими спинами виднелись любопытные лица остальных студеоусов.

Значит так, господа сквайры, — безапелляционным тоном произнесла целительница. — Сегодня вам пожаловали титул и земельные наделы. А следовательно вам, как новоиспеченным лордам необходима прислуга. Так?

Чарльз и Уильям нестройно кивнули

— У меня к вам просьба: взять эту девушку к себе в услужение, обеспечить едой, каким никаким жалованьем и работой. Да, она беременна, работница из неё в ближайшие месяцы будет так себе. Так что, относитесь к этому не как к приему на работу, а как к моей просьбе. Кто из вас сможет ее выполнить?

Чарльз почесал лысый затылок, по привычке, в мгновения когда волновался, начал расправлять пышные усы и наконец ответил:

— Госпожа фон Кащенко, я не могу. У меня молодая супруга, и как она отнесется к девушке неведомо. Вы же понимаете, женщины они такие, изведет она её, потому, как любит меня и ревнует очень.

Выходило, что в словах Чарльза есть зерно истины, он оправдывался. Аура помощника поведала о том, что и в самом деле супруга, которая недавно родила прелестную девочку, вряд ли хорошо отнесется к беременной, которая по сути своей ещё сама ребёнок, но не обделена статью и восточным шармом. Тем более островитянка, а значит гетера.

Ходили разные слухи о восточных женщинах именуемых гетерами. Говорили, что они обладают магией очаровывать, пленять разум, подчинять сердца мужчин, уводя тех из семей и заставли душить родных детей. Россказни, конечно. Выдумки обиженных баб и плутоватых мужиков. Но ведь чем более невероятен слух, тем охотнее в него верит простой люд.

— Я возьму ее, — сухо кивнул Вильям, даже не глядя на целительницу. — Хоромы не обещаю, но и обижать не буду.

Его выцветшие водянистые глаза старика, разглядывали черноволосую большеглазую южанку.

— Вот видишь, мистер Вильям Стоун готов позаботиться о тебе и твоем чаде.

— Господин сэр Вильям Стоун, — поправила Хельгу Эйва и утирая заплаканные глаза улыбнулась новому хозяину.

Примерно секунду они изучающие глядели друг на друга. Аура южной островитянки пестрила эмоциями точно фейерверк, а Вильям был также холоден внутри — обдумывает что-то. Наконец, он решился и задал вопрос наставнице:

— Я не владею наречием султаната, а Эйва не понимает всеобщий аркрумский. Как быть?

— Не знаю, — пожала плечами Хельга. — Но ты ведь эсквайр, ты обязательно что-нибудь придумаешь.

Последний посетитель госпиталя имени Аластора II был хорошо известен Хельге. Мистер Томас Фалько пожаловал, когда врачи собрались расходиться по домам. Мистер Лайз — один из студентов, поспешил было к Томасу, но иллюзионист сразу обозначил цель своего визита: встреча с госпожой фон Кащенко по личному вопросу. Хельга отпустила учеников, пообещав, что как примет мистера Фалько, сразу покинет больницу, а поскольку у ворот госпиталя стоял черный Лекс Вояж Тайного сыска за безопасность целительницы беспокоиться не приходилось.

Встреча со старым знакомым, который и привез ее в Раутвилль, должна была стать приятной для целительницы, если бы не смурное расположение духа иллюзиониста и его аура. Всполохи в душе обычно окрашены и в тон разных эмоций клубились вокруг Фалько траурным саваном. Хельга интуитивно понимала эмоции своих собеседников, с легкостью читала прежде никогда невиданные оттенки души, переводя их в эмоциональное состояние.