— Открывай дверцу.

Макар, словно загипнотизированный, посмотрел на печь и машинально подцепил дверцу кочергой и потащил на себя. Из печки дохнуло жаром, от которого я даже зажмурился. Схватил кастрюлю и быстро побежал к столу, так как мокрая куртка чертовски хорошо проводила тепло, и жар раскалённой кастрюли обжигал мне кожу.

Обрушив кастрюлю на стол, я заметил, что Леший, Макар и Прохоров стоят рядом и заглядывают в кастрюлю. А там… Сероватая кожица картофелин лопнула, продемонстрировав нам золотистое нутро. Из кастрюли валил пар, а ещё завоняло жженым пластиком. Зря я всё-таки не глядя бросил кастрюлю. Видать, плавится скатерть. Но это никоим образом не влияло на наш аппетит.

— Ну чего ждём-то? — спросил Прохоров.

— Ждём, пока ты снимешь пробу, — улыбнулся я.

— Да запросто. — Артём ухватил самую большую картофелину, но до рта не донёс и швырнул её обратно. — Ай, сука! Пальцы обжег!

— А чего мы руками-то жрать собираемся? Тут же должны быть столовые приборы, — резонно заметил Макар и побежал выдвигать ящики один за другим.

Я мысленно хлопнул себя по лбу. Вот же, блин. Я и в прошлый раз видел набор серебряных ложек и вилок, но не стал их брать, решив что столовое серебро нам пригодится лишь в случае, если найдём ломбард чтобы продать это барахло.

— Второй ящик слева, — не глядя в сторону кухонного гарнитура, сказал я.

— Ага, спасибо. Нашел, — отозвался Макар и загремел, вытаскивая столовые приборы.

— В смысле? — нахмурился Прохоров. — Ты знал где вилки, но не стал говорить, чтобы я обжег руки?

— Артём, ты слишком высокого мнения о себе. Не весь мир крутится вокруг твоей персоны, — отмахнулся я. — Просто вылетело…

— Хорош болтать. Пора жрать, — улыбаясь, сказал Макар и всучил каждому по вилке.

Леший в тот же миг наколол картофелину, которую выронил Прохоров и показал ему язык.

— Кто уфпел, тот и фъел, — подметил Лёха.

Но Прохоров не обратил на этот комментарий никакого внимания. Вместе с нами он так же подцепил себе одну картошку, а после мы подняли перед собой вилки и выставили их вперёд, так, что картошки соприкоснулись.

— Торжественно объявляю ужин открытым, — заявил я.

— Жаль, Остапа нет. Он любил картошку, — с грустью в голосе сказал Артём и в комнате наступила гнетущая тишина.

Правда тишина длилась ровно до того момента, пока Макар не начал чавкать.

— Ты её с кожурой жрёшь? Совсем дурной? — спросил Прохоров.

— Пофиг. Я такой голодный, что и кирпичи переварю с лёгкостью, — ответил Макар.

Не теряя времени и мы приступили к трапезе. Прохоров, обжигая пальцы, счищал кожуру, мы же с Лешим прибегли к секретной технике Макара. Кожура, если и не переварится, то сама покинет наши грешные тела. А есть хочется так сильно, что желания тратить время на очистку кожуры нет совершенно.

Укусив картошку, я почувствовал сладковатый привкус и зажмурил глаза от удовольствия. Жаль, что у нас нет соли, но и без неё довольно вкусно. Как исчезла первая картофелина, я даже не понял. Вроде, сделал первый кусь, а её уже нет. Только я наколол новую, как услышал приглушенный крик, полный возмущения:

— Вы чё там? Картошку без меня жрёте⁈

Это был Сергей.

— Наш великий нюхач проснулся, — просиял я. — Пацаны, хватайте стол, пошли к Серёге, — сказал я и швырнул вилку в кастрюлю. — Не переживай! Тут ещё много!

Мы подхватили довольно тяжелый стол и понесли в спальню, где в кромешной тьме лежал Сергей. Он приподнялся на локти и, щурясь, смотрел на нас. Видимо, для его глаз тусклый свет свечей был слишком ярким. Внося стол в комнату, Прохоров внезапно запел:

— С днём рожденья тебя. С днём рожденья тебя. С днём рождения, наш калека! С днём рожденья тебя! — Мы уставились на него, как на умалишенного. — Нет, ну а что? У него такой жар был, что Серёга мог подохнуть, если не сегодня, то завтра.

— Отрезать бы тебе язык, чтобы ерунду не молол, — покачал я головой.

— Да иди ты, — обиженно фыркнул Прохоров.

— Не ругайтесь, — остановил нас Сергей. — Лучше скажите, почему от вас не воняет потом? Вы что, помылись?

Услышав это, мы дружно заржали. Ага, блин. Помылись. Под бронебойным дождём. Мы принесли стулья, тарелки, и расселись вокруг стола. Лежал только Серёга и с аппетитом жевал картошку. Из тридцати штук я, Лёха, Артём и Макар съели лишь по пять штук, остальные десять смолотил Серёга, да и то остался голоден. Доедая последнюю картофелину, он опомнился:

— А вы чего не едите?

— Да мы на кухне успели ещё по пять штук вточить, — соврал Макар, широко улыбнувшись. — Так что всё поровну.

— Точно? — недоверчиво спросил Сергей и посмотрел на меня.

— Точнее не бывает, — кивнул я и встал из-за стола, пока Артём не ляпнул лишнего. — Давайте спать, завтра утром пойду на новую вылазку, может ещё что удастся раздобыть.

— Ага. Фпать хофетфя, капец профто, — поддакнул Леший и излишне наигранно потянулся.

А вообще, Леший радует. Он всегда на моей стороне и готов ворваться в любую драку, даже если в ней не победить. В нашей пятёрке разве что Сергей поступил бы так же. Макар — себе на уме, Прохоров — излишне гордый и обидчивый, ему я доверяю меньше всего. Но это не повод отправлять парня на верную смерть. И не таких перевоспитывали, тем более, что у него уже есть подвижки в лучшую сторону.

— Чур, диван мой! — зявил Макар и плюхнулся на скрипучий диван, покрытый шерстяным одеялом.

— Кресло моё, — сказал Прохоров, застолбив пышное кресло с мягкими подлокотниками.

— Тогда пефка твоя. Я и на полу пофплю, — сообщил Леший и, кажется, улыбнулся.

— Ага. Держи карман шире. Топай на печку, я найду, где разместиться, — успокоил его я и с силой развернул в сторону кухни. — Это приказ и он не обсуждается.

Пришлось толкнуть Лёху в спину, чтобы он наконец-то смирился с тем, что его предложение я не приму. В шкафу нашел два старых ватных одеяла. Одно постелил на пол, а вторым укрылся. Разместившись, я призвал кусочек ткани с кровью червя, которого убили ребята. Женский вибрирующий голос не заставил себя ждать:

'Образец содержит следующие доминанты:

«Многослойная кожа»,

«Термочувствительность»,

«Сосуд с ядом»,

«Манипуляция сознанием»,

«Мандибулы»,

«Повышенная чувствительность кожи».

Эммм… И это всё? Всего шесть доминант? Я же, вроде, взял образец из крови червя? Хммм… Странно. Может, дело в том, что это простейший организм, поэтому и выбор такой скудный. С другой стороны, здесь есть весьма полезные доминанты. К примеру, «Манипуляция сознанием». Вогнал противника в транс — и делай, что твоей душе угодно.

Хотя, это не спасло червячка от смерти. Значит, доминанта действует лишь на одну цель, иначе он бы нас сожрал. «Многослойная кожа», это, конечно, полная чушь, не вижу в ней никакого смысла. «Термочувствительность»? Дайте две! Меня уже достала вечная холодина.

Для жизни в Дреморе я выбрал удалённый оазис. Сухой, тёплый климат. По щелчку пальца можно оказаться на море. А тут по щелчку пальца можно отморозить яйца, если зимой выйдешь на улицу без штанов. Спросите, на кой-чёрт зимой шляться без штанов?

Я тоже не думал, что мне придётся шляться в октябре без рубахи по лесам. А оно — вон, как жизнь распорядилась. Так что и без штанов вполне можно оказаться в лютый мороз, а оно мне не надо. Дайте доминанту терморегуляции! Стоп! Мне нужна терморегуляция, а тут термочувствительность… Это что получается, я наоборот буду ещё острее чувствовать перепады температуры? Уберите от меня эту гадость!

Что там дальше? «Сосуд с ядом», видать, та зелёная жижа, воняющая тухлыми яйцами, вытекла из этого сосуда. Такое мне тоже не нужно. Почему? Да потому, что этот сосуд должен где-то крепиться, у червя он крепился в пасти. А если у меня изо рта будет вонять тухлыми яйцами, то ко мне ни одна красотка не подойдёт, когда я вырасту! Оно мне надо?

«Мандибулы», насколько помню, это парные челюсти ротового аппарата членистоногих. Располагаются они не как у людей, сверху и снизу, а слева и справа. Если такой уродец попадёт в поле зрения обычных людей, то его тут же забьют палками, а значит, оно мне тоже не надо. Не хочу становиться уродом.