Бывали ли в вашей жизни моменты, когда вас прижали к стенке и некуда бежать? Да и выбора вам не дали. Дерись или будешь избит и унижен. Это не мой случай. Ведь меня заперли в одной комнате с жалкой десяткой сопляков. Меня! Сильнейшего мага Дреморы. Михаэля Испепелителя. Владыку хаоса, Покорителя драконов, Главу Пламенного ордена, Сеятеля смерти!

Думаю, вы уже поняли, что спланированное нападение обернулось катастрофой. Парень, закрывший дверь за моей спиной, так и не смог разжать ладони, чтобы выпустить дверную ручку; увы, он к ней примёрз. Остальные не придали этому никакого значения и рванули в бой. Ну, как рванули? Лишь двое из девяти успели встать с кровати. Остальные внезапно завопили от боли.

Саныч вскочил на ноги и заозирался по сторонам, пытаясь понять, почему я ещё не лежу в луже собственной крови и не молю о пощаде? Обернувшись, он увидел, что семеро парней корчатся от боли, пытаясь вытащить из ног ледяные иглы, которыми я их любезно угостил. А для того, чтобы им было веселее, я сделал иглы подлиннее. Всего-то по двадцать сантиметров. Иглы прошили не только ноги, но и пришпилили их к кровати.

— Саныч, ты же сказал, что он доходяга! А он маг? — взвизгнул уцелевший парень. — Да пошли вы!

Он пулей влетел на верхнюю койку, распахнул форточку и — о чудо! — сумел в неё просочиться.

— Сука-а-а-а! — выкрикнул он на прощание, так как мы находились на пятом этаже.

Даже интересно, какие травмы при падении получит этот горе-мститель. Я создал в воздухе ледяную стрелу и угрожающе улыбнулся, направив её острие в сторону Саныча.

— Последнее слово, — стальным тоном сказал я, заставив стрелу вращаться с безумной скоростью.

Это было бессмысленно, но жужжащий звук и ледяной ветер, разлившийся по комнате, привёл всех присутствующих в ужас.

— П-п-прости. Я-я-я н-н-не хотел, — заикаясь, промямлил он.

— И это всё, что ты можешь сказать перед смертью? — хмыкнул я, заставив замолчать даже стонущих от боли.

Повисла гнетущая тишина, но продлилась она всего пару секунд. Саныча начала бить крупная дрожь, а по штанам расплылось тёмное пятно.

— Позорище, — с отвращением выдохнул я. — Забирай своих дружков и проваливай. — Я перевёл взгляд на семерых с пробитыми ногами. — А вы запомните, если хоть кому-то расскажете, где покалечили ноги, я вас найду и прикончу. Это понятно?

Ребята, которые были вдвое старше меня, испуганно закивали гривами.

— Свободны.

Саныч натянуто улыбнулся и бросился на выход, позабыв про своих подельников. Но далеко он не убежал. Я поймал его за ухо и притянул к себе.

— Я сказал, забирай дружков.

— А? Ага. Сделаю.

Он рванул выполнять приказ, но я его не отпустил.

— И ещё. Если хотя бы раз тронешь Шпалу или кого бы то ни было… — Я сделал театральную паузу и прошипел. — Покалечу.

— Т-т-такого больше не повторится. — Саныч закивал башкой, после чего обрёл свободу и побежал за первым одноногим бедолагой, которого потащил в коридор.

Примороженный к дверной ручке бочком пропустил Саныча и калеку, после чего взглядом указал на побелевшую конечность. Видать, крепко я его приморозил. Боится, что так и до обморожения дойдёт. Ладно. Пощажу на первый раз. Рука парня тут же оттаяла, и он бросился наутёк. Вот и вся дружба. Вот и вся банда. Каждый сам за себя. Как стая шакалов, ей богу.

В дверном проёме появился улыбающийся Макар и сказал кому-то в коридоре.

— Я ж говорил, что новенький победит.

Макар вошел внутрь, осмотрел покалеченных и с довольной мордой залез на верхнюю койку. Следом за ним в комнату протиснулся Шпала.

— Падла длинная, чё пялишься? Помогай, — пропыхтел Саныч.

— Что ты там вякнул? — спросил я, опалив толстяка взглядом.

— Н-н-ничего. Я так. Сдуру сболтнул. К Шпале… эээ в смысле к Никите я и пальцем не прикоснусь. Я же обещал. Ага, — нервно улыбнулся Саныч и стал носить раненых быстрее прежнего.

Ого. Так у Шпалы и имя есть. Никита. Ну надо же. Может, однажды даже отчество его узнаю. Надеюсь, Никита научится себя защищать, а если нет, то найдётся новый Саныч, который обязательно смешает его с грязью.

Спустя пару минут комната опустела. Я залез на верхнюю койку, а Шпала с печальным видом уставился на дырявый матрас, пропитанный кровью.

— Не грусти, Никита. Это кровь твоих врагов. Ну, точнее, моих врагов. Но их кровь станет гарантом того, что Саныч тебя больше не тронет, — сказал я, глядя вниз с верхней койки.

— Или устроит мне тёмную, — тихо буркнул Шпала.

— Тогда ты расскажешь мне, и я раз и навсегда решу эту проблему, — уверенно пообещал я, и Шпала немного повеселел.

Проблема моего мира и этого заключается в том, что только сильный может себе позволить быть искренне добрым. Нет, я не говорю о том, что слабые всегда озлоблены. Я говорю о том, что всегда быть добрым может лишь сильный человек. Хммм… Без примера тут не обойдёшься. Давайте, поясню.

К примеру, идёте вы по улице и видите, как толпа уголовных рож пристаёт к девушке. Хватают её за попу, задирают юбку и всячески зазывают её сесть в машину, поехать отдохнуть, ну а там её… Думаю, вы понимаете, что случится с такой дамой в итоге.

Так вот, если вы слабы, то пройдёте мимо. Причём я говорю не столько о физической силе, хотя она безусловно важна, но и о ментальной. Так как физически сильный человек просто сломает пару носов и спасёт девицу, а вот сильный ментально пойдёт другим путём. Вызовет полицию, или банально крикнет «Шухер, менты!», а пока уголовники будут тупить, схватит красотку и утащит подальше.

А вот слабый человек задумается «А я сейчас крикну „менты“, а никаких ментов-то и нет. Уголовники на меня переключатся, в машину, конечно, не посадят, а вот ногами забьют до полусмерти точно. Эх, был бы я сильнее, я бы хрясь! Бах! Тарах! Жаль, что мир так несовершенен». И такой человек пойдёт своей дорогой, сопровождаемый визгами девицы, усиливающими чувство слабости и неполноценности.

Вот Шпала застрял где-то посередине. У него хватает отваги, чтобы раз за разом пытаться пройти экзамен на оруженосца, а вот духу защитить себя не хватало. Видать, боялся, что Саныч приведёт дружков, и его поколотят. Свет погас, и я уснул, лишь изредка просыпаясь от того, что Шпала ворочался. Понимаю, спать на матрасе, пропитанном кровью, неприятно.

Утром прошла классическая тренировка. Заплыв в ледяной воде, забег вокруг академии, после чего я направился в столовую. Взял поднос и занял место в конце очереди. Курсанты быстро прибывали, ведомые ароматом свежей выпечки и жареных котлет. Минут через двадцать я наконец-то оказался у раздачи.

— Нинка! Смотри. Троглодит вернулся, — усмехнулась повариха с розовыми щеками. — Сегодня опять сожрёшь половину приготовленного?

— Обижаете. Сегодня я планировал сожрать всё. В том числе и вас, — ответил я и клацнул зубами, как будто дистанционно пытался грызануть её за горло.

— Хи-хи. Заказывай. Весельчак, блин, — покачала головой тётка и стала загружать поднос съестными припасами.

Уха, бешбармак, салат овощной, греческий, гуляш, четыре компота, две булки с повидлом. Вот и всё, что я взял. Больше, к сожалению, на поднос не влезло. Развернувшись, я направился в дальнюю часть зала, туда, где было полно свободных столов.

По пути заметил гоп-компанию, злобно зыркающую на меня. Зыркали восемь человек. Один с перебинтованной рукой и семеро с забинтованными ногами. Саныча и любителя прыгать с пятого этажа среди них не было. Я улыбнулся и кивнул ребятам. Члены восхитительной восьмёрки скорчили возмущённые гримасы и отвернулись. Какие обидчивые, ты только посмотри на них.

Занял самый дальний столик, стоящий в углу. Почему забился в угол? Да всё просто. Со спины никто не ударит. А то ведь Саныча не видно. Мало ли, что придёт на ум этому хомяку?

Расставив тарелки, я принялся жевать. Уха была восхитительная, наваристая, много картошки, которая развалилась в процессе готовки. Высший класс! А вот гуляш не понравился, слишком водянистый. Бешбармак неплох, но я бы добавил побольше перца и соли. Кстати, возмутительно, что на обеденных столиках их нет. Где жалобная книга? Сейчас накатаю вам отзыв, будете огребать от начальства! Хе-хе.