-Друг мой, -возражаю ему. -Ты ведь трудился старшим мастером на оружейном заводе и сам, своими руками, создавал такие «могущественные вещи» чуть ли не на поточном производстве десятками штук в день. Да и я, хотя и не могу назвать себя специалистом, но о принципах артефактостроения начальное понимание всё же имею.

-Духи! -продолжал твердить упрямый орк.

Привожу свой лучший аргумент: -Если духи существуют, то почему их никто никогда не видел?

-Если духов нет, то кто воровал наши продукты? – не сдаётся Глык.

-Зачем духам куриные яйца?

-Мистические духовные пути неисповедимы для простых смертных.

-Всё, хватит! -обворовал я его. -Больше ни слова ни о духах, ни о приведениях! Только если встретишь кого-нибудь из них, можешь привести их ко мне, чтобы мы обсудили незапланированный трансфер продуктов в целом и яиц в частности, а также переговорили бы о перспективах и следствиях революции в духовном мире.

Повозка уже установилась у входа в усадьбу. Вынуждено признаю, что обстановка вокруг и вправду мистическая. Из огней только фонарь на повозке, несколько звёзд в разрывах облаков, да половинка второй луны и самый краешек третьей выглядывающий из-за края тяжёлой чёрной тучи. Главное здание усадьбы вздымается перед нами бесформенным тёмным пятном. Ворота как пасть. И мы идём внутрь.

Другой быть может бы и испугался. Но вы и правда думаете будто после всего произошедшего в лесу я испугаюсь старого пустого дома? Серьёзно?

Тем более: единственное чего хотелось в данный момент, это спать. И ещё есть. Благо заботливо приготовленный больничной кухаркой ужин при нас. Судя по объёму свёртков, там ещё и на полноценный завтрак останется.

-Всемного благодарен, -благодарю я возницу, отдаю двойную плату за проезд и тот моментально уносится прочь.

Маша зажигает световой шарик и в его мягком свете мы проходим через входную дверь, минуем прихожую, находим худо-бедно обустроенные нами комнаты.

Страшно не хочется, но я нахожу в себе силы заставить самого себя встать и установить хотя бы пару ловушек у входа и под крупными провалами окнами с разбитыми стёклами. Безопасность – такая вещь. Один раз решишь ею пренебречь и именно тогда она понадобиться больше всего.

Еды кухарка и правда наложила в избытке. Так, словно готовила на вдвое большее количество человек. Однако больше не меньше. Как следует набив животы, мы беременными коровами расползаемся по спальным местам. Как и обещал старом целителю, я сначала укладываю юную Огнёву. Спать одна она категорически отказывается. Пришлось обещать, что буду всю ночь держать её за руку. Хотя со «всей ночью» это я погорячился. Будет вполне достаточно держать её за руку пока она не заснёт.

Эх, чувствую не так просто будет её куда-нибудь пристроить. Но и не таскать хвостиком постоянно за собой? Мало ли в какую дыру мне придётся залезть по долгу службы. Маленькой девочке делать там будет совершенно нечего.

Ну да ладно, -решаю я. -Завтра что-нибудь придумаю.

Мысленно ощущаю как сон, словно темнота, проникает в меня, растворяет, дарит покой и отдых.

Это такое наслаждение – просто спать, скользить по волнам сна отправившись в свободное плавание.

Просто спать.

…

Екатерина проснулась первой. После того, что случилось, её сон сделался очень чутким. Каждую ночь она просыпалась по несколько раз от случайного звука, чуждого движения, нечаянного скрипа или даже от того, что кто-то распахнул или закрыл окно в совсем другой комнате на противоположенной стороне дома. Просыпалась и потом какое-то время лежала, вслушиваясь в темноту и тишину, пока ощущение безопасности постепенно не возвращалась, и она не засыпала снова.

Вот и сейчас, на дворе глубокая ночь, даже рассветное солнце ещё не успело позолотить край неба, а девочка уже проснулась. Но не просто так. Что-то её разбудило.

Екатерина и сама не понимала почему она проснулась. Просто почувствовала, как будто что-то вокруг изменилось. Она впервые почувствовала ощущение безопасности в тот день, когда чужие солдаты напали на дом её семьи. Дом её рода, как говорил прадедушка Огнёв-старший. Это он тогда сказал ей бежать, не оглядываться и не возвращаться. В семье со словами прадеда никто не спорил, и Катя привычно послушалась. Она бежала не оглядываясь, но всё равно слышала, как за спиной взвились ввысь языки злого, голодного пламени и как кричат, сгорая заживо чужие солдаты и как зло и беспощадно смеётся её дед-прадед.

Именно тогда она потеряла, вместе с семьёй, и ощущение безопасности. Раньше оно было, но Екатерина его не замечала. Только когда потеряла стало понятно, что его больше нет.

Ощущение безопасности вернулось в руках молодого комиссара. Тот её отбил от злых детей злых людей – зверёнышей. Мать так и говорила про них – животные пытающиеся стать ровней настоящим людям вроде них самих и ещё некоторых которые назывались благородными, жили в красивых домах, носили красивые вещи и ели вкусную еду. А люди-звери жили плохо и ели плохо, и были злыми. Мать ненавидела и презирала людей-зверей за то, что последнее время они стали думать будто могут быть равны настоящим людям в красивых одеждах и красивых домах. Отец ненавидел и боялся людей-зверей. А люди-звери, оказывается, ненавидели всех красивых людей и тоже боялись, но всё меньше и меньше. А потом вовсе перестали бояться.

Отец говорил, что все комиссары – бандиты. Хуже бандитов. Екатерина слышала, как он говорил об этом с мамой и запомнила. Но дядя Клавдий был совсем не такой.

Девочка немного полежала, ожидая возвращение чувства безопасности, но оно так и не приходило. Наоборот, казалось, будто в большом доме есть кто-то ещё, кроме них. На красивую, но странно одевающуюся тётю и доброго старого орка её ощущения так не реагировали, по умолчанию, не считая их за возможные источники опасности. Значит это кто-то чужой.

Катя осторожно встала и слезла с кровати. Подумала о том, чтобы разбудить спящего рядом дядю Клавдия, но не стала. У неё не было ничего, кроме очень смутных ощущений, доверять которым не могла полностью даже она сама. Лучше самостоятельно всё проверит, а если в дом действительно проник злой чужак, то она так сильно закричит, что даже несуществующие духи дяди Глыка проснуться, вылезут посмотреть, что случилось и тут же оглохнут.

В некоторых комнатах пол до сих пор засыпан осколками, а где-то и вовсе часть половиц вывернута. Идти босиком не только холодного ногам, но и опасно. Поэтому она сначала надела туфли и только потом отправилась бродить по тёмному, пустому и почти незнакомому ей дому.

Не самое разумное занятие для девочки шести с небольшим лет.

Но ведь ей было всего шесть лет и отправиться одной на поиски источника внутреннего беспокойства показалось ей вполне хорошей и разумной идеей.

Тихонько, тихонько, тише чем мышка. Практически неслышно, словно сама была духом из рассказов дяди Глыка, Катя вошла в общий зал первого этажа.

Ей показалось или и правда скрипнула ступенька на задней лестнице ведущей на кухню? В окна смотрит темнота. Кажется, край неба всё-таки начал золотеть в ожидании приближения рассвета, но это не точно. Может быть просто показалось или свет всех трёх, выстроившихся одна за другой, лун отразился от озера и притворился предвестником рассвета?

Катя осторожно идёт на кухню. Перед приоткрытой дверью замирает потому, что слышит внутри помещения шорохи и прочие звуки. И это уже не сон. Всё заправду.

Может быть там действительно орудуют духи и привидения?

Желая посмотреть на настоящих духов и приведений, Катя осторожно просунула лицо в щель от приоткрытой двери, её как раз хватало по размеру чтобы можно было заглянуть, но недостаточно чтобы войти или даже просто полностью просунуть голову внутрь. А саму дверь трогать нельзя потому как та, судя по виду рассохшегося дерева, жутко скрипучая.

Катя заглянула внутрь.

И в этот же самый момент кто-то или что-то выглянуло изнутри кухни в коридор. Наверное, она всё-таки не была такой тихой как мышка и где-то нашумела.В общем Катя заглянула внутрь, а чьё-то бледное лицо с крупными глазами выглянуло наружу и произошло это совершенно одновременно.