Коробейникова спросила: -Боишься?

-Ничего не боюсь! -взвился мальчишка.

-И хорошо, что не боишься, -примиряюще сказала Маша. -Если застрелишь хотя бы одного бандита, то дам пожамкать сиську, договорились?

-А если двоих положу?

-Тогда две сразу потискаешь, что непонятного?

Кто-то высказался: -Эй, я тоже хочу!

-У тебя жена дома троих нянчит. Охолони!

-А если сразу троих застрелю? -предположил поймавший головокружение от открывшихся перспектив мальчишка.

-Тогда назовём тебя главным снайпером, -усмехнулась Коробейникова. Наверное, это было не совсем то, чего ожидал юный претендент, потому что секунду спустя Маша спросила: -Чего куксишься? Третьей сиськи у меня для тебя нет.

Раздался короткий гудок. Это был сигнал, что впереди баррикада и машинист останавливает поезд.

-Не раньше, чем по моей команде, -на всякий случай повторил я не раз уже заранее обговоренный план.

Не успел поезд окончательно затормозить, как из-за деревьев к нам побежали люди в мундирах армии его трусливо бежавшего королевского «величества». Позволим им подойти поближе, чтобы как можно большее их количество вышло на дистанцию прицельно огня я навёл свой пистоль на того, кто показался мне одним из командовавших другими солдатами офицера и с силой нажал на тугой курок.

Выстрел!

В плечо шибанул отдачей. Больно, но терпимо. Как-то отвык я уже стрелять из армейских пистолей. Торопливо перезаряжаю пистоль, одновременно отслеживая взглядом свою цель – здесь всё в порядке, согнувшийся офицер как упал на землю, так больше и не поднялся. Параллельно слышу грохот выстрелов своих товарищей. Сначала мощный залп. Не слишком синхронный, но зато буквально выкосивший не меньше четверти нападавших. Стрелки из рабочих те ещё, даже короткая тренировка мало что изменила. Но на таком близком расстоянии большего и не требовалось. Попадая в тела, тяжёлые пули причиняли страшные, обычно сразу смертельные раны. Несколько вспыхнувших щитов погасли также быстро, как и вспыхнули. Всё-таки тяжёлая пуля - очень хороший аргумент против слабого одарённого. А если одарённый силён, то ему просто требуется не одна пуля, а две или три. При том количестве стволов, что имелись в нашем распоряжении, это не было такой уж неразрешимой проблемой.

Встретив резкий отпор, солдаты генерала Комеля сразу стали в разы осторожнее. Завязавшаяся перестрелка всё равно играла нам на руку. Как ни крути, а попасть из узкой бойницы в прячущегося среди ветвей врага много проще, чем наоборот.

Понятно, что долго так продолжаться не могло, но пока мы успешно держались. Несколько брошенных гранат и самодельных бомб не смогли толком нам навредить. Даже деревянные стенки вагонов не загорелись, только покрылись оспинами от воткнувшихся в них осколков. Офицеры из числа магически одарённых аристократов предприняли магическую атаку попытавшись наслать на нас ядовитый туман. Вот это уже было серьёзно, и я приказал сосредоточить огонь на самонадеянных колдунах заставив тех бросить незаконченное колдовство и залечь носом в грязь по градом наших пуль.

В современном бою выигрывает тот, кто имеет свободу манёвра. Наше положение было выигрышным, но только временно. Сидя в крепости войны не выиграть. Также как черепаха или ёж могут какое-то время избегать зубов хищника благодаря своей защите, но дай зверю время, и он сумеет разгрызть панцирь любой толщины. Другое дело, что главной нашей задачей являлось перетягивание внимание солдат на себя, пока ночники ударят людям Комеля в спину. Но и, кроме этого, у меня ещё имелся свой собственный, отдельный план.

В грохоте двухсторонней перестрелки непонятно – напали ночники или нет? Невольно мелькают пораженческие мысли: что, если городские бандиты сговорились с генералом и не придут? Или людей Комеля оказалось много больше, чем мы ожидали или случилось что-нибудь ещё? Гоня прочь от себя дурные мысли кричу Глыку чтобы он начинал действовать. Всё в соответствии с заветами ревкома Каботкина: когда у тебя имеется отличный победоносный план предстоящего боя – хорошо, но когда есть ещё и запасной – много лучше.

В нижней части стоящего в десятке метров от сложенной на путях баррикады локомотива железные листы раздвигаются и оттуда высовывается длинный деревянный шест.

Кажется, поражённые необычным зрелищем, солдаты даже стали реже по нам стрелять. А длинный шест тянулся и тянулся. Со стороны это, должно быть, выглядело будто паровоз вытянул длинную тонкую руку и решил потыкать ею в баррикаду. На самом деле, на конце шеста, привязана заранее сделанная мастеровым орком мина. С помощью шеста положив мину точно под баррикаду, орк выбросил деревянную палку прочь. Попробовавшие сунуться к непонятной штуке, засунутой под их баррикаду, солдаты были отпугнуты дружным огнём. Затем фитиль на мине догорел и случился большой бабах.

Не знаю, чего именно Глык туда намешал, какую конкретно алхимическую дрянь туда засунул, но рвануло – моё почтение! Кажется, даже наш состав немного отъехал назад, получив удар одной только воздушной волной от взрыва. Тяжеленые, в обхват взрослого мужчины, стволы сложенной на путях баррикады разлетелись в разные стороны если не как спички, то хотя бы как груда тонких сухих палочек если её пнуть ногой со всего размаха. Если и я и мои люди ожидали взрыва и то нам потребовалось время чтобы прийти в себя, то что говорить о солдатах для которых раздавшийся гром небесный вышел полнейшей неожиданностью.

В ушах у меня звенело. Похлопав себя по щекам, я добился того, что слух вернулся и первым, что я услышал были понукания Коробейниковой требующей от юного рабочего, над которым она явно взяла временное шефство поднять винтовку и продолжить сражаться.

-Стреляйте! Вашего архимага, не прекращать огонь! -звонкий Машин голос хлестал перекрывал звуки щёлкающих затворов. -А ты что встал? Поднял винтовку и продолжай отстреливаться! Хочешь потрогать сиську? Тогда стреляй! Убей врага! Докажи, что не трус. Целься, стреляй, перезаряжай, целься!

Честно говоря, в боевом азарте, ещё и не тот бред начинаешь нести. Сама амазонка демонстрировала окружающим прекрасный пример, параллельно с понуканиями, точно стреляя, заряжая и снова стреляя и снова, и снова.

-Эй, машинист, мы можем проехать вперёд? -кричу я. Но меня, похоже не слышат.

Высовывать голову в бойницу чтобы поймать пулю в свою бестолковку я не хочу. Поэтому остаётся только кричать, надеясь докричаться.

-Что там с баррикадой, машинист?!

Нет ответа. Зато перестрелка как бы не стала ещё более ожесточённой.

Это на нас нападают? Или мы нападаем? Задница архимага! Ничего толком не разобрать.

Продолжаем стрелять, поминая добрым словом криминальный мир и ночников из Родной Гавани, продавших нам контрабандой не только две сотни армейских пистолей, но и изрядный запас пуль к ним и отличного пороха.

Так продолжается пока снаружи не доносятся крики: -Стойте! Не стреляйте! Свои!

Похоже я наполовину оглох, потому что кричу в бойницу: -Глинка, это ты? Как обстановка?!

-Я! Комель ушёл, вместе с солдатами, кто живой остался. Выходите командир, будем разговоры говорить!

Выстрелы смолкают. Ребята с красными от порохового дыма глазами смотрят на меня, а я на них в полутьме вагона.

-Не расслабляйтесь, -говорю я им. -Ещё ничего не закончено. Комеля мы прогнали и Ершова тоже. Но теперь надо решить вопрос с каменскими ночниками. Самое главное: пострадавшие есть?

Увы, без пострадавших не обошлось. Трое мёртвых и двое раненных. Совсем молодого парня убило пулей, влетевшей точно в бойницу и попавшей ему в грудь. Того самого, которого взялась опекать амазонка. Жалко парня, так и не получил законной награды. Сейчас Коробейникова сидела рядом с его телом сосредоточенно перезаряжая пистоли чтобы быть готовой к любому исходу событий. Неподвижное лицо юного виновника виделось ещё более детским, чем было на самом деле. Казалось: ему бы играть с пацанами в «войнушку» а не участвовать в настоящей перестрелке. Скакать верхом на палке воображая себя лихим кавалеристом, а не пялится на обвязанные ремнями сиськи Коробейниковой и не стрелять в солдат мечтая хорошенько сжать в руках её упругие прелести.