-Как в спину если вызвал на бой? Ты что такое вообще несёшь? -не поверила словам сплетницы её товарка.

-Что мне рассказали, то я и говорю. Как люди говорили, так и я, -оправдалась та. -В спину там или не в спину. Вызвал на бой или не вызвал. А только всех членов дома Огнёвых вырезали, нет больше этого дома и все об этом знают!

-Всех, кроме неё, -уточняю я показывая на девочку.

-Получается так.

-Господин товарищ, -говорит вторая женщина показавшейся мне более разумной и менее говорливой. -Если комиссар Зименко узнает, что кто-то из дома Огнёвых выжил и что он тут, в гостинице – быть беде.

-Это же просто девочка.

-Вы не понимаете. Это Екатерина Огнёва! Внучка того самого Константина!

-Да, да, вы уже рассказывали, -отмахнулся я. -Который людей в пепел взглядом обращал и гранаты в воздухе подрывал. Но вы серьёзно думаете, что Зименко опустится до того, чтобы воевать с ребёнком?

Женщины опустили глаза, и я понял, что, по их мнению, Николай очень даже опустится до войны с маленькой избитой девочкой. То, что она последняя Огнёва, на его взгляд, вполне достаточная причина чтобы её убить. Я знал этот простой, жестокий, но необходимый принцип – паровозы надо давить пока они ещё маленькие чайнички потому, что когда они вырастут в дышавших паром чудовищ будет уже поздно что-либо с ними делать. Принцип я знал, но применить его в данном конкретном случае был не готов.

Однако женщины ждали от меня ответа и пришлось что-то сказать.

-Вершитель Дралась в своих трудах писал: равные права для всех! Для бедняков и богатеев. Для женщин и мужчин. Для людей и нелюдей и так далее. Но это не только значит, что жизнь простого рабочего не менее важна чем жизнь какого-нибудь благородного. Бывший в старое время благородным членом важного дома, в новое время он или она такой же человек как рабочий или крестьянин. Все жизни важны и этой девочки тоже.

Получилось немного неуклюже, но работницы гостиницы прониклись.

-Спрячьте её где-нибудь и получше кормите, - велел я и, чтобы отмести последние возражения, сказал: -Можете уменьшить положенную мне порцию вдвое и остальное отдавать ей. Я всё равно столько не могу съесть, сколько вы здесь готовите. Никому про девочку не говорите, просто пристройте где-нибудь на кухне или ещё где.

-Но комиссар Зименко…

Обещаю, что решу вопрос с Николаем и женщины мне верят. Умытая, отмытая и подлеченная Катя Огнёва давно спит прямо в тазики с тёплой водой и только посапывает распухшим носом.

Эх, мне бы веру этих простых женщин в меня, что я смогу убедить Зименко отменить охоту за Катиной головой. Седалищным нервом чувствую – это будет не просто.

Ладно, завтра нужно будет доставить привезённое из Каменска добро и либо распродать, либо обменять на что-нибудь очень нужное в Каменске. Заниматься торговлей в дважды перешедшим из рук в руки городе не самая прибыльная затея, но другого выхода нет и других крупных точек сбыта продукции канатного завода тоже нет. Значит завтра придётся торговаться как последний лавочник. Противно, а что делать? Вернуться в Каменск с пустыми руками? Совсем не выход.

…

Как я и ожидал: съездить за своим добром и привезти его в «Родную гавань» оказалось самым простым. Основные сложности начались как раз после. Но давайте по порядку.

Не самым ранним утром моя команда собралась в полном составе. Добродушный Глык – орк явно вчера хорошо посидел, но без перегибов и вместо головной боли сейчас чувствовал только общее довольство и ленивую приязнь ко всему вокруг. Коробейникова, напротив, чем-то или рассержена, или расстроена. На мой вопрос только отмахнулась, а когда о том же самом спросил Глык, то сорвалась и ответила в том духе, что это не его, зелёной морды, дело. Пребывавший в расслабленном настроении орк только поднял руки в примирительном жесте да отсел подальше, чтобы не дразнить тигрицу пока та не в духе.

Ефим проконтролировал появление Бори и Дюхи. Рабочие похоже тоже загуляли, но не были в полной мере наделены чувством меры и потому нуждались в плотном контроле со стороны инженера.

Последним, уже перед самым отправлением, буквально запрыгнув на подножку начинающего движение поезда, объявился Глинка. Где пропадал и чем занимался этот ушлый тип и самый неоднозначный член моей команды (да и моей ли? Есть некоторые сомнения) я не имел не малейшего понятия.

-Утречка, командир! -поприветствовал меня Глинка. Не делая паузы, объявил: -Утречка всем!

-Что такой весёлый? -хмуро поинтересовался Борис.

-Соблюдал бы ты меру вчера, тоже был бы весёлый сегодня как я. Марго, красавица наша, ты, как всегда, сегодня сердита?

Коробейникова буркнула в ответ что-то не очень приятное.

-Прекрасные женщины, в минуты гнева, прекрасны вдвойне, -объявил он, но дальше идти по тонкому льду не стал и вместо этого упал на сиденье рядом со мной. -Есть планы, командир?

-Кажется, что у тебя есть свои собственные планы, -заметил я.

-Есть, как не быть.

-Расскажешь?

-Для этого и пришёл, -Глинка враз превратился из легкомысленного хулигана в серьёзного человека чьи слова имеют вес. -Я тут завёл дружбу с некоторыми людьми, и они мне нашептали что люди Зименко хотят нас кинуть.

-В смысле «кинуть»? -не понял я.

-Значит обмануть, подставить. Товар забрать, а взамен дать одни только обещания, -пояснил он. -Командир, как будто ты сам не знаешь, как это всё делается. По сегодняшним временам крайне просто. Приходишь и говоришь, что реквизируешь всё нужное на благо революции и забираешь. Оплачиваешь по заниженной в разы цене и если кто возмутится, значит тот враг трудового народе.

Я ему посоветовал: -Мил человек, ты говори, да не заговаривайся.

-Виноват, командир! -тут же исправился Глинка. -А только полной цены нам одно никто не отдаст. Мы ещё уехать не успели, а там уже ждут нашего возвращения готов поставить свою шляпу и съесть её без соли и перца если это не так.

-Допустим и что ты предлагаешь?

-Есть идейка, -Глинка наклонился, и я ощутил на ухе его горячее дыхание, пахнувшее чесночной колбасой. -Часть всё равно придётся отдать Зименко по «фиксированной цене», но только часть. Остальное можно будет передать нужным людям за хорошую цену.

-Каким ещё людям?

-Хорошим людям, не сомневайся командир. Были бы они плохие, тогда и цены у них плохие. А если дают хорошую цену, то и люди тоже хорошие.

-Бандиты?

-Ну почему сразу бандиты! -возмутился Глинка. -В эти тяжёлые времена люди крутятся как могут. Пока новая чудесная жизнь ещё не настала, а старая, проклятая, уже кончилась – каждый вынужден выживать сам и в меру сил помогать близким. Вот люди и хотят помочь себе, окружающим и нам в том числе предлагая за товар хорошую цену. По крайней мере точно выше, чем предложит Зименко. И что очень важно: эти хорошие люди ни в коем случае не станут давить на тебя, командир. В отличии от нашего любимого комиссара «смерть всем благородным».

Пока думаю над предложением, решаю временно сменить тему: -«Смерть всем благородным» - прозвище Николая?

-Народное прозвище, -подчеркнул Глинка. -Народ ерунды не скажет.

-А случайно не знаешь, что там за конфликт вышел у Зименко с благородными домами города? С домом Огнёвых в том числе?

-То, что благородные его в прошлый раз выгнали, отвесив изрядного такого пинка на прощание сгодится или мало?

Я решаю: -Должно быть что-то ещё, кроме этого.

-Тогда не знаю командир, но могу поспрашивать.

-Поспрашивай, -разрешаю ему.

-А что насчёт хороших людей? Могут они рассчитывать на часть товара в обход вездесущего комиссара?

Какую-то минуту я ещё колебался, но в то, что Николай обязательно постарается взять с меня побольше, а дать, напротив, поменьше я нисколько не сомневался. Он поставлен заботиться о «Родной гавани», а моя забота далёкий «Каменск». И каждый из нас выполняет свою задачу со всем тщанием. Пусть лично мне, как человек и товарищ, комиссар Зименко не очень нравился, но, как и меня, его сделал комиссаром сам товарищ Вождь, а значит здесь, в Родной гавани, революции нужен на должности комиссара именно такой человек как Николай.