-Значит вы хотите снова возглавить городскую больницу? -уточнил я.

-Я хочу, в первую очередь, лечить больных. О том, кто и что будет возглавлять предлагаю поговорить, когда появятся другие врачи или целители кроме меня самого, -отозвался старик.

-Какую плату вы хотите получать?

-Было бы очень неплохо если бы вы или кто-нибудь ещё помогали бы с расходниками и обеспечивали больных и персонал (когда тот появится) горячей едой. Этого по началу будет более чем достаточно.

-Мне нравится ваш подход, Давид Аристархович, -сказал я. -Считайте, что договорились. Сейчас попробуем освободить для вас если не половину дома, то хотя бы несколько смежных комнат. Пока их будут отмывать до блеска прошу вас пройти по остальным комнатам и выбрать подходящую мебель из числа имеющейся или договориться с плотником. По крайней мере дополнительные кровати точно придётся сколачивать, а вот столы, стулья и шкафы можно выбрать из числа существующих.

-И всё? -удивился старый целитель. -Вот так просто?

-Вы хотели лечить – я даю вам возможность лечить. Время сейчас такое, не до условностей. Если можешь делать, то бери и делай. Зачем усложнять?

-И вас не смущает, что я… - продолжал допытываться неугомонный старик.

-Что вы из благородного рода? Нисколько. Вершитель Дралас писал о равенстве людей. Но это не значит, что всех благородных надо втоптать в грязь, сбросить вниз и низвести до общего уровня. Как раз нет! Это означает, что любой человек, включая самого последнего трубочиста ничуть не хуже самого родовитого аристократа. И это его, трубочиста, надо поднять до уровня аристократа, а не аристократа спустить до уровня трубочиста.

Старик покачал головой: -Чудно вы говорите. Прежде я слышал немного другое.

-Так революционная мысль не стоит на месте. Она развивается, растёт. Можно даже сказать, что она, в каком-то смысле, живая! Это учение жизни, добра, света и справедливости, понимаете? Ничего вы не понимаете! Но может быть ещё поймёте. А пока прошу составить опись всего вам необходимого. Постараемся достать всё, что будет в пределах наших возможностей, -пообещал я ему.

Так у меня под боком появилась больница под предводительством потомственного целителя из рода Цаплевых, Давида Аристарховича. Изначальное количество в два десятка коек заполнилось практически моментально, пришлось расширить его вдвое и всё равно едва-едва хватило причём сам Цаплев, после оказания первой помощи, старался отправлять ходячих больных долечиваться дома с обязательством регулярного посещения и осмотра.

Запасы экспроприированных у бандитов средств подходили к концу. Требовалось снова пополнить нашу кассу. Поэтому дальше откладывать поездку в портовый город и продажу там скопившейся продукции канатной фабрики я не видел смысла. Дрова заготовлены даже в некотором избытке. Качество у них ужасное, но гореть будут, это я клятвенно пообещал малорослому машинисту которого сначала принял за полугнома, а он оказался чистокровным человеком, просто таким вот обильно бородатым.

Раз уж нам всё равно было ехать продавать канаты, то я, под остатки средств, скупил у ткачей и не только у них весь товар, который можно было с прибылью продать в портовом городе. Точнее совсем весь скупить не получилось – и денег не хватило и поезд не резиновой, но набрал всего столько, что орк только уважительно хмыкал, проходя мимо забитых товаром вагонов. Коробейникова, напротив, морщилась и пару раз назвала меня «купчишкой». Я не обижался. Купчишка так купчишка, лишь бы дело делалось. Лишь бы победная поступь революции и дальше гремела не только в одном городе или отдельной стране, а по всему континенту и даже дальше!

Пришло время отправляться. Бородатый машинист, образно говоря, рыл копытами землю. Он и так простоял в Каменске чуть ли не полтора месяца и не собирался задерживаться больше ни на один день. Я назначил ответственных за каждое направление, которое оставлял. На случай появления в моё отсутствие бандитов Ершова или солдат генерала Комеля приказал сражений с ними не устраивать, всё валить на меня и обещал, что когда приеду, то со всем разберусь. Виновных - накажу, отличившихся – отблагодарю, и так далее.

С собой я решил взять кроме своей верной команды из орка и амазонки ещё инженера канатного завода Ефима Бобикова и двух рабочих– Бориса и Андрея или Борьку и Дюху, как они сами себя называли. А ещё ко мне примазался тот самый Глинка. Сначала я не хотел брать его, но Глинка сказал, что опасается мести Ершова за то, что поддержал меня на том собрании и попросил взять его с собой. Пришлось брать.

-Будьте осторожны, помните о том, что я вам говорил, -пожелал мне Давид Аристархович.

-Обязательно возвращайтесь, -с глазами побитой собаки просил начальник вокзала, Андрей Петрович Босяков. -Без вас всё будет очень и очень плохо! Хуже, чем раньше.

Пришлось клятвенно заверить его что мы обязательно вернёмся.

Выслушав множество других пожеланий, перемежаемых просьбами возвращаться как можно скорее, я помахал рукой всем провожающим. Паровоз плюнул клубом чёрного, плохо переваренного дыма, дёрнулся, остановился, снова дёрнулся и наконец поехал. Наше очередное путешествие начиналось.

…

Гвоздь наблюдал в бинокль за приближением цели. Следить было легко. Клубы чёрного дыма выдавали положение неторопливо едущего паровоза со стопроцентной точностью. Тот неторопливо заполз на невысокий холм и уже чуть веселее побежал вниз под горку.

Сплюнув травинку, которую до этого держал во рту ради её кисленького вкуса, Гвоздь повернулся к стоящему рядом с ним Часовщику: -Когда там твоя адская машинка уже должна сработать?

-Примерно сейчас.

-Это твоё «примерно» было ещё десять минут назад.

-Между точностью и надёжность я выбрал надёжность, -пожал плечами Часовщик. -Не бойся, она сработает в самое ближайшее время.

Гвоздь – здоровенный гигант с явной примесью орочей крови. У него даже кожа слегка зеленоватая. Меховая безрукавка скрипит на могучих плечах, а здоровенный топор на поясе кажется детской игрушкой. Часовщик на две головы ниже полуорка да и уже раза в два. Впрочем, несмотря на своё интеллигентское «погоняло», Часовщик отнюдь не выглядит пай мальчиком в воскресном хоре и солдатский длинноствольный пистоль, висевший за спиной, только усиливает исходящее от него ощущение скрытой опасности.

Если Гвоздь может прибить человека даже не задумываясь, как муху. То Часовщик сначала всё как следует обдумает, составит план и затем хладнокровно его осуществит. Эти двое положительно стоили друг друга.

Раньше у каждого из них была своя банда. Держали соседние районы. Как водится: немного враждовали, немного дружили. В любой момент каждый был готов устроить оппоненту какую-нибудь неприятность чтобы ослабить его и расширить влияние своей банды. А потом пришёл атаман Ершов и все, кто не смог с ним договориться как-то очень быстро умерли. Часовщик и Гвоздь потеряли самостоятельность, но зато вошли в число «бригадиров». Конечно, это совсем не то, что быть главарём в пусть мелкой, но зато зубастой банде. Однако живые и, в целом, остались при своих. В подчинении у Ерша особо не забалуешь. Но зато и масштабы у него совсем другие – на порядок большие.

По заказу атамана Часовщик собрал несколько бомб. Их должны были подложить в поезд, спрятав среди прочего груза. А добра, надо сказать, этот комиссарик вёз с собой очень даже приличное количество. По крайней мере по рассказам верных людей из города выходило именно так. Поэтому Гвоздь с Часовщиком сейчас и находились здесь – чтобы после подрыва бомб добить уцелевших и собрать всё полезное, что только останется после взрыва.

Конечно, двоих человек для этого дела категорически недостаточно, поэтому ниже, в уютной лощине, их ждали четыре десятка человек. Каждый вооружён, проверен в деле, при коне. Плюс два десятка запасных лошадей, предназначенных для вывоза предполагаемой добычи. Считай полноценный конный отряд – летучая армия. Пусть не слишком большая, но зато очень зубастая.