Чонсун-ванху была амбициозной и решительной женщиной, которая, несмотря на разницу в возрасте, сумела подчинить себе своего мужа. Известно, например, что она могла спросить Ёнджо: «Ты можешь отвернуться?» в присутствии служанки, помогавшей ей примерять наряды. Нужно понимать, что дело происходило в XVIII веке, да еще и при дворе, и жена обращалась не просто к мужу, а к мужу-вану.
Десятилетний Ли Кон, вошедший в историю как ван Сунджо, не мог управлять государством, поэтому обязанности регента взяла на себя Чонсун-ванху. Сопоставьте неприязненные отношения с тем, кто получил выгоду от смерти вана Чонджо, добавьте к этому его предсмертные слова и всё станет ясно… Но на самом деле ничего ясно не стало, поскольку официально считалось, что смерть Чонджо была естественной. Впрочем, имея нарыв на спине, вполне можно умереть от инфаркта или инсульта – одно другому не мешает. Историки могут только строить предположения, и потому предоставляют разгадывать тайну смерти вана Чонджо сценаристам, у которых это правитель является одним из наиболее популярных.
Кстати говоря, первоначальное храмовое имя двадцать второго чосонского вана звучало как «Чонджон», но в конце XIX века ван Коджон изменил второй иероглиф в знак почтения[155]. Почтение Коджона ван Чонджо заслужил борьбой с распространением христианства, которое в его правление снова начало набирать популярность в Чосоне, благодаря пропаганде всеобщего равенства и снижению престижа конфуцианства, используемого знатью для легитимизации своей власти.
ГЛАВА 23
Ли Кон, «Эпоха Андонских Кимов»
Итак, в августе 1800 года, на пороге нового столетия, ваном Чосона был провозглашен десятилетний Ли Кюн, сын вана Чонджо. Регентом при нем стала Чонсун-ванху, формально приходившаяся ему бабкой. Субин Пак, мать Ли Кюна, также известная как Ю-бин, была женщиной скромной, вела простой образ жизни, к почестям не стремилась и в политику не лезла (не исключено, что именно благодаря этому она дожила до пятидесяти двух лет и умерла своей смертью).
Из всех наследников чосонского престола, Ли Кюн, известный как ван Сунджо, провел в этом статусе наименьшее время – всего четыре месяца. К правлению его не готовили: отец не успел этого сделать, а Чонсун-ванху это не было нужно. Судя по тому, как бодро эта женщина начала сводить счеты со своими недругами, едва став регентом, править она собиралась долго. Большинство ее врагов принадлежало к «молодым западникам» и «южанам», а опорой ей служили «старики», которым благоволил Ёнджо, но не благоволил Чонджо.
Чонсун-ванху действовала с размахом, и никто не мог ей тогда воспрепятствовать. Помимо многих сановников, был казнен Юнэн-гун, приходившийся сводным братом покойному вану Чонджо. Юнэн-гун был третьим сыном Садо-седжи, рожденным придворной дамой Лим, и потому считался незаконнорожденным. Но все же в его жилах текла кровь правителей, и поэтому он не был удален от двора.
Если ван Ёнджо и, уж тем более, Садо-седжа, относились к Юнэн-гуну холодно, как к неожиданному и нежеланному ребенку, то при Чонджо Юнэн-гун стал пользоваться определенным влиянием. С одной стороны, Юнэн-гун был для Чонджо кровным родственником, близким человеком, на которого ван мог положиться. А, с другой, будучи незаконнорожденным, Юнэн-гун ни при каких обстоятельствах не мог бы претендовать на престол, так что Чонджо его не опасался. Юнэн-гун конфликтовал с Чонсун-ванху и ее родственным кланом Кимов. Покровительство Чонджо уберегало Юнэн-гуна от многих неприятностей, но стоило вану умереть, как следом за ним пришлось уйти и Юнэн-гуну.
Выше было сказано о том, что ван Коджон чтил вана Чонджо за его борьбу с распространением христианства, но на самом деле истинным борцом с христианством была Чонсун-ванху. В процессе гонений на чосонских католиков было казнено более трехсот человек, не пожелавших отказаться от своих «заблуждений». Историки считают, что среди казненных было много политических противников Чонсун-ванху, которых ложно обвинили в принадлежности к католикам, чтобы скорее с ними расправиться.
Примечательно, что Чонсун-ванху распустила корпус телохранителей вана, созданный Чонджо, – лишила своего подопечного его личной гвардии. Очевидно, эта властная женщина не собиралась уступать власть внуку по достижении им совершеннолетия… Но по ряду причин в 1804 году влияние Чонсун-ванху начало слабеть, а в начале 1805 года она скончалась на шестидесятом году жизни. Можно сказать только одно – тем силам, которые делали ставку на вана Сунджо, смерть Чонсун-ванху пришлась весьма кстати. Вполне возможно, что без яда здесь не обошлось.
Из-за смерти вана Чонджо, женитьбу его сына на дочери Ким Чжосуна, главы клана Кимов из Андона[156], пришлось отложить до окончания траура. Бракосочетание состоялась в 1802 году, несмотря на то что Чонсун-ванху пыталась этому помешать, утверждая, что тринадцатилетнему вану не стоит торопиться с женитьбой, пока что вполне можно обойтись и наложницами. Но Ким Чжосун легко отмел эти возражения, заявив, что почтительный сын обязан исполнить волю отца, поэтому брак, запланированный покойным ваном, непременно должен состояться.
По отцовской линии Ким Чжосун имел среди предков Инмок-ванху, вторую жену вана Сонджо, а его корни по материнской линии тянулись к Чонмён-конджу, дочери Сонджо и Инмок-ванху. Жена Ким Чжосуна состояла в родстве с Сим Нынгоном, мужем Хварён-онджу, дочери вана Ёнджо. Что же касается высших сановников, то их в роду Ким Чжосуна было не перечесть. Короче говоря, клан андонских Кимов, принадлежащий к «старым западникам», был не только благородным по происхождению, но и весьма влиятельным. Влиятельным настолько, что с успехом противостоял Чонсун-ванху.
Дочь Ким Чжосуна, известная как Сунвон-ванху, родила вану Сунджо двух сыновей и троих дочерей. Младший сын умер вскоре после появления на свет, а старший, Ли Ён, прожил двадцать лет и успел произвести на свет сына Ли Хвана, который унаследовал престол после Сонджо.
В целом, для вана Сунджо все обстоятельства сложились удачно. Сам он не обладал ни способностями, ни желанием управлять страной, но у него был влиятельный и мудрый тесть, который взял на себя бразды правления. Тестя можно было не опасаться, поскольку он не собирался свергать своего зятя, так что Сунджо мог жить в свое удовольствие, делая вид, будто правит Чосоном и получать почести, подобающие его положению. Сунджо был доволен, Ким Чжосун был доволен еще сильнее, а вот среди подданных вана росло недовольство.
После смерти Чонсун-ванху Ким Чжосун и его родственники очень быстро избавились от своих политических противников, среди которых преобладали «южане». Принцип назначения на должности «по способностям» был забыт, теперь значение имели не результаты экзаменов, а связи и деньги. Подняться можно было двумя способами: доказать свою преданность и полезность андонским Кимам или заплатить им за должность. И если в столице еще сохранялась видимость приличий, то в провинции царил произвол.
О чем думает человек, вложивший крупную сумму в какое-то предприятие? Разумеется, о том, как поскорее вернуть свои деньги с прибылью. Чиновники, купившие должности, возмещали расходы за счет откровенного грабежа населения. Искать правды в верхах было бесполезно – Сунджо не принимал «ходоков» и не читал подаваемые прошения. Все дела замыкались на Кимах, которые всегда поддерживали своих назначенцев. Чиновный произвол не ограничивался вымогательством взяток «за каждый чих» и введением дополнительных поборов. Широкое распространение получила практика несправедливого обвинения богатых людей в тяжких преступлениях – обвиняемый брался под стражу и освобождался только после выплаты крупного выкупа. Доказывать свою невиновность было невозможно, в роли «доказательства» могли выступать только материальные блага, передаваемые обвинителям.
Здесь можно вспомнить старую пословицу, гласящую, что строившееся на протяжении десяти лет может сгореть за полдня – к 1810 году от благих преобразований, сделанных предшественниками вана Сунджо, не осталось и следа. Если вы сейчас вспомнили о тайных цензорах, которых ваны направляли для изучения состояния дел на местах, то и их коснулось всеобщее разложение – вместо скрытого проведения инспекции, цензоры являлись к местному начальству, предъявляли свои полномочия и обозначали, сколько они хотят получить за хороший отзыв.
