Дело было в том, что Ли Хян проявлял по отношению к жене холодность, видимо она совершенно его не привлекала. Неумная женщина поделилась своим горем с одной из служанок по имени Хочо, а та дала ей пару советов магического характера. Во-первых, нужно было разрезать на куски и сжечь обувь тех женщин, которых Ли Хян одаривал своим вниманием, а затем подмешать им полученный пепел в питье. Во-вторых, для привлечения внимания мужа следовало натереть свою одежду змеиным ядом…

При дворе все тайное быстро становится явным, а попытки магического влияния на правителя или наследника престола приравниваются к государственной измене, поэтому жена Ли Хяна еще легко отделалась, а вот служанке Хочо отрубили голову. Единственный, кто выиграл от случившегося, оказался сам Ли Хян, удачно избавившийся от нелюбимой жены.

Спустя несколько месяцев Ли Хян женился на девушке из знатного рода Бон, которая оказалась настоящим «даром небес». Она изводила мужа упреками, жаловалась на его холодность вану Седжону, шпионила за окружающими, нарушала придворный этикет, и, в довершение ко всему, была уличена в гомосексуальной связи с одной из собственных служанок-ноби. Во время разбирательства служанка указала, что инициатором предосудительных отношений была госпожа, а госпожа в свою очередь призналась в связи с еще одной служанкой и попыталась оправдать свои действия отсутствием внимания со стороны мужа. Вторая жена Ли Хяна получила то же наказание, что и первая, правда из соображения приличий в указе не было упомянуто об утехах со служанками – официально ее обвинили в отправке еды из дворца в отцовский дом и в приеме родственников без ведома мужа.

Главным объектом ревности второй жены служила наложница Квон, дочь высокопоставленного сановника Квон Чона, к которой Ли Хян проявлял особое расположение. В 1437 году, спустя некоторое время после рождения дочери Кёнхье-онджу, Квон повысили в ранге до седжабин[52]. В августе 1441 года Квон-седжабин родила Ли Хяну сына, которого назвали Хонви. Это была великая радость, Хонви стал первым сыном Ли Хяна, но всеобщий праздник омрачила смерть Квон-седжабин на следующий день после родов. Ли Хян тяжело переживал потерю любимой жены, вместе с ним и ван Седжон был опечален такой утратой.

После восшествия на престол Ли Хян присвоил покойной жене титул Хёндок-ванху. Однако в 1457 году ван Седжо, младший брат Ли Хяна, приказал казнить брата Хёндок-ванху и её мать в государственной измене. Хёндок-ванху и её отец Квон Чон были посмертно понижены в ранге до санмин.

Существует еще одна легенда, связанная с этими событиями, и раз уж наше повествование все равно забежало вперед, то расскажем ее прямо сейчас. Известно, что ван Седжо отобрал престол у Ли Хонви (ван Танджон) и затем приказал казнить его. Говорят, что однажды к Седжо явилась во сне разгневанная Хёндок-ванху и сказала: «Вы убили моего ни в чем не повинного сына, и я сделаю то же самое с вашими детьми, запомните мои слова!». Проснувшийся Седжо получил известие о смерти своего первенца Ли Чана, и чтобы дух Хёндок-ванху больше не мог вредить вану, ее останки извлекли из могилы и предали сожжению. Такая вот история.

Итак, ван Мунджон скончался в мае 1452 года. Дальнейшие события показали, что Седжон Великий допустил большую ошибку, выбрав преемника по праву первородства. Возможно стоило присмотреться к своим сыновьям и только потом решать, кто из них больше достоин престола. Однако Седжон С детства готовил в преемники старшего сына, не дожидаясь, пока другие сыновья проявят себя.

Продолжим с того, на чем закончилась предыдущая глава. У Мунджона или же Ли Хяна было несколько единоутробных братьев, рожденных Сохон-ванху (всего же первая жена вана Седжона родила десятерых детей, из чего становится ясно, насколько сильно любил ее муж). Нам известно о девятнадцати сыновьях Седжона, но не все из них дожили до взрослого возраста. Кроме того, сыновей отца от других женщин Мунджон мог не считать своими «полноценными» братьями и не рассматривать возможность передачи им престола. Однако же, у Мунджона был весьма подходящий кандидат в преемники – второй сын вана Седжона и Сохон-ванху Ли Ю, которому на момент смерти Мунджона шел тридцать восьмой год.

Ли Ю, которому будет посвящена следующая глава, обладал всеми качествами, необходимыми для правителя, и пользовался уважением при дворе. Что касается здоровья, то и тут дела обстояли неплохо – во всяком случае, он дожил до пятидесяти лет. А по меркам тех времен, когда лечение проводилось порошком из сушеных скорпионов и кровью черепах, это был весьма долгий срок жизни.

Мог бы Мунджон передать престол младшему брату? Разумеется, мог. И это никого бы не удивило, поскольку в доме Ли не было традиции обязательного наследования престола по праву первородства. Безусловно, зрелый и мудрый муж гораздо лучше подходит для управления государством, нежели десятилетний ребенок. Но любой правитель – это прежде всего человек, а потом уже глава государства. Кому не захочется, передать престол своему прямому потомку? Особенно если учесть, что передача престола брату может плохо обернуться для сына. Известно множество примеров того, как по восшествии на престол дяди расправлялись с племянниками. Не будем также забывать, что в отличие от своего великого отца, ван Мунджон находился под влиянием главного советника Хванбо Ина и левого советника Ким Чонсо, которым, по понятным причинам, хотелось воплотить в жизнь стремления Чон Доджона по переходу власти в руки высших сановников государства.

Звезды на небе сошлись наилучшим образом, и в июне 1452 года на престол был возведен одиннадцатилетний Ли Хонхви, вошедший в историю как ван Танджон. Поскольку оба родителя мальчика умерли, его опекуном стала шестнадцатилетняя старшая сестра Кёнхье-онджу. К тому времени она уже успела выйти замуж за высокопоставленного чиновника Чжон Чона, который благодаря этому браку стал главой Ведомства наказаний.

Ван Мунджон весьма благоволил старшей дочери. Об этом можно судить хотя бы по тому, что он, вопреки возражениям Хванбо Ина, предоставил дочери и зятю большой участок в столице для строительства особняка. Место уже было занятым, обжитым и для его освобождения пришлось в принудительном порядке переселять более тридцати семей, что стало поводом для недовольства, к тому же у Чжон Чона уже был один особняк. Тем не менее желание вана было исполнено.

Судя по тому, что нам известно, Кёнхье-онджу была амбициозной женщиной, не желавшей довольствоваться ролью хранительницы домашнего очага. Надо признать, что позиции Ли Хонхви выглядели весьма крепкими, и у него были все шансы просидеть на престоле длительный срок. Можно сказать, что Ли Хонхви напоминал кусок сырой глины, из которого его мудрые советники могли вылепить то, что им было нужно. Особенно учитывая, что они руководили образованием юного вана. Не следует ставить знак равенства между образованием и подготовкой к правлению. Человек может получить классическое конфуцианское (или какое-то еще) образование, но при этом не иметь необходимых для правления навыков. Знать, как управляют автомобилем, и уметь управлять автомобилем – это разные вещи, не так ли?

Если государь не умеет править, то он с превеликой охотой будет перекладывать дела правления на плечи своих верных слуг, и все при этом останутся довольны… Все, кроме народа, поскольку идеальные сановники встречаются редко, а большинство их ставит личные интересы выше государственных, прикрываясь при этом рассуждениями об идеальной конфуцианской монархии, в которой дети-подданные стремятся как можно больше «помогать» отцу-правителю.

В феврале 1454 года четырнадцатилетний ван женился на дочери сановника Сон Хенсу, известной под посмертным именем Чонсун-ванху. Жена была на год старше мужа, и современники отзывались о ней как о скромной и доброй женщине. Она была избрана в супруги вану наряду с двумя другими знатными девушками, но получила титул ванби, а другие девушки довольствовались статусом наложниц. Причиной возвышения Сон Хенсу стало не желание юного вана, а то, что ее отец был одним из ближайших сторонников левого государственного советника Ким Чонсо, который таким образом усилил контроль над ваном.