В 1589 году Великое общество равных было разгромлено правительственными войсками, Чон Ёрип погиб, а вся эта история послужила основанием для репрессий против членов Восточной фракции, вошедших в историю под названием «Чистки Чон Ёрипа» или «Заговора года кичхук»[104]. Эти репрессии увеличили влияние Западной фракции, но, одновременно, усугубили противоречия между Западом и Востоком, внеся очередной разлад в работу государственного аппарата.
Слабовольный и бездеятельный ван Сонджо стал заложником придворных кругов. Если начало его правления было условно самостоятельным, то в восьмидесятых годах XVI века вся власть перешла в руки сановников, а вану оставалось только одобрять принятые ими решения. Но, как говорится, «лучше один рис, чем совсем ничего»[105] – если бы ван попытался пойти наперекор, судьба его могла бы сложиться также печально, как у Ёнсан-гуна. Кстати говоря, легитимность мятежа Чон Ёрипа подкреплялась пророчествами, согласно которым период правления семейства Ли («дерево») должен был уступить семейству Чон («огню») – огонь пожрет дерево… К счастью для дома Ли, этого не произошло.
Но давайте отставим в стороне борьбу фракций и обществ, чтобы сосредоточиться на проблемах правящей династии и лично вана Сонджо, у которого не было детей от старшей жены Ыйин-ванху из рода Пак, но имелись сыновья от других женщин. Назначение наследника престола на некоторое время оказалось под вопросом, поскольку вану было сложно сделать выбор между двумя кандидатами: непутевым старшим сыном Ли Чжином, и жестоким и склонным к чрезмерному употреблению веселящих напитков вторым сыном Ли Хоном. Матерью обоих кандидатов была дама из семейства Ким, начавшая свою придворную карьеру в ранге наложницы-бин и впоследствии возвысившаяся до ранга благородной супруги-гвиби. Разница в возрасте между первым и вторым сыновьями вана составляла три года. Ли Чжин родился в 1572 году, а Ли Хон – в 1575. Назначение преемника затянулось надолго, но в конечном итоге им стал Ли Хон, вошедший в историю как Кванхэ-гун (храмового имени этот правитель не заслужил).
Теперь обратимся к внешней политике вана. Изначально Тоётоми Хидэёси предложил чосонскому правительству заключить союз против империи Мин. Фактически это означало бы согласие на оккупацию страны японцами, так как Хидэёси просил разрешения на проход японских войск через территорию Чосона. Предложение было отвергнуто, и в апреле 1592 года началось японское вторжение.
Чосонская армия оказалась неготовой к противостоянию, и через двадцать дней после высадки на южном побережье японцы взяли столицу, вынудив вана и его двор бежать в Ыйджу. Сонджо и его сановники продемонстрировали полную неспособность к правлению в критических условиях. Пока ван благодушествовал на престоле, его сановники занимались сведением счетов между собой, вместо того чтобы следить за действиями японцев и готовить армию к войне. Вана Сонджо хватило только на то, чтобы обратиться с просьбой о помощи к минскому императору Хунчжи. Но сюзерен не спешил оказывать помощь своему вассалу, поскольку его настораживали стремительные успехи японцев. Впору было заподозрить, что корейцы сговорились с японцами и хотят заманить китайскую армию в ловушку.
Конфуцианцы, которые были так дороги вану Сонджо, не только постоянно враждовали между собой, но и жили в отрыве от реальности, продолжая считать китайскую империю великой и могучей, а японцев – невежественными варварами. Однако у «варваров» была стошестидесятитысячная армия, имевшая на своем вооружении мушкеты и современные пушки, купленные Тоётоми у португальцев. Кроме того, японская армия, в большинстве своем, состояла из опытных воинов, закаленных в междоусобицах, раздирающих страну, и командовали ею такие же опытные военачальники, в то время как сарим продолжали руководствоваться древними трактатами о воинском искусстве… Короче говоря, в 1592 году Чосон оказался на грани краха, и все шло к скорому концу правления династии Ли.
В роли спасителя государства выступил народ. Японские оккупанты творили разные бесчинства, что вызвало стихийное сопротивление корейцев. На захваченной территории возникло множество партизанских отрядов, которые удачно использовали свои преимущества – знание местности и народную поддержку. «Победоносные» японцы оказались в шкуре тигра, окруженного сворой собак, наносивших ему многочисленные и весьма болезненные укусы.
К успешным действиям партизан, которым удалось установить контроль над многими крепостями и населенными пунктами, добавились победы, которые одерживал на море главнокомандующий флотом провинции Чолла Ли Сунсин. Сыграла свою роль и военная помощь империи Мин, отправившей в Чосон две экспедиции – в середине 1592 года и в начале 1593 года. Вану Сонджо и всей династии крупно повезло – обстоятельства сложились в пользу Чосона, но сам ван на эти обстоятельства практически никак не влиял. К тому же корейцы не участвовали в переговорах, которые китайцы вели с японцами.
К осени 1593 года было достигнуто перемирие, позволившее двору вернуться в столицу. Однако это перемирие оказалось непрочным: японцы пошли на переговоры, чтобы выиграть время, а требования Тоётоми Хидэёси и императора Хунчжи были взаимоисключающими. В начале 1597 года японцы возобновили военные действия, но были оттеснены к южному побережью совместными действиями корейцев и китайцев. После того, как в сентябре следующего года умер Тоётоми Хидэёси, японские войска отбыли домой, оставив после себя разоренные и опустошенные земли. Площадь возделываемых земель сократилась втрое, что привело к недостатку продовольствия.
Большой урон хозяйству нанес массовый угон корейских ремесленников в Японию. Для сбора средств на восстановление страны правительству пришлось вдвое увеличить налоги, что вызвало волнения среди крестьян. Ван Сонджо и в хорошие времена не мог управлять государством, а в такой сложный период от него и вовсе не было толку, как и от его погрязшего в дрязгах правительства. Но возраст наследника престола Ли Хона уже превысил за двадцатилетний рубеж, и активный сын стал править вместо своего пассивного отца.
Ли Хон фактически взял бразды правления в свои руки еще во время войны с японцами, когда он встал во главе командования корейскими войсками и показал себя весьма неплохим стратегом. В целом, сложившееся положение можно было назвать идеальным – пока ван оставался на престоле, его наследник совершенствовался и набирался опыта в управлении государством. Но…
В 1600 году умерла бездетная Ыйин-ванху и, спустя два года, Сонджо взял в жены восемнадцатилетнюю девушку из дома Ким, известной как Инмок-ванху (повысить в статусе до ванби мать наследника престола Ли Хона ван не мог, поскольку та скончалась еще в 1577 году). Родив вану двух дочерей, одна из которых умерла в младенчестве, в 1606 году Инмок-ванху произвела на свет сына, который получил имя Юй, более известный под своим титулом Ёнчхан-гун.
Мать Ли Хона происходила из столичного семейства, но не из знатного рода, поэтому и начала свою карьеру при дворе в ранге наложницы. А вот Инмок-ванху была потомком Седжона Великого и по отцовской, и по материнской линии, так что Ёнчхан-гун, будучи значительно младше Ли Хона, превосходил его по знатности происхождения.
Есть сведения, что ван Сонджо собирался назначить Ёнчхан-гуна наследником престола, но не успел осуществить свои планы, скончавшись в начале 1608 года на пятьдесят шестом году жизни. Его скоропостижная смерть, как принято считать, была обусловлена естественными причинами, но в подобных обстоятельствах нельзя исключать возможность отравления.
Разумеется, с точки зрения здравого смысла, замена взрослого и уже зарекомендовавшего себя наследника престола на младенца, вместо которого пришлось бы править регентам, была не очень-то обоснованной и совсем неразумной. Но ван Сонджо не отличался большим умом, и молодая жена имела на него большое влияние. Кроме того, сановников, которым хотелось править, а не подчиняться, Ёнчхан-гун на престоле устраивал куда больше, чем властный Ли Хон… Короче говоря, личные интересы в который уже раз могли возобладать над государственными, но этому помешала смерть вана.
