– Стюарт, я жива...

– Нет! Это ложь!

– Я жива...

– Нет!

– Я...

– А-А-А!

Стюарт с болезненным вздохом распахнул глаза и сразу же сел на самодельной постели из простыни. Все вокруг него так же неожиданно и резко проснулись от пронзительного крика с нижних этажей, и переглядывались друг с другом.

Самой первой из шока вышла Ева Вита:

– Вы слышали крик?..

– Кого нет? – тотчас спросил Максим Убаюкин.

– А где Табиб и Гюль? – нахмурился Лев Бездомник.

С минуту помолчав, все одновременно вскочили на ноги и бросились на первый этаж, откуда раздался крик. В дверях лестницы они встретили посеревшего Табиба, что был на грани обморока и дрожал, как осиновый лист.

– Гюль убит! – закричал он и без памяти рухнул в руки Бездомника, что отвёл его к диванчику и уложил. Остальные тотчас ринулись в столовую, где перед ними предстала страшная картина: на полу меж столов лежало грузное тело Ворожейкина со вскрытой ножом затылочной частью, откуда виднелся мятый череп. Рядом была написана кровью надпись: «От любимого братишки» и лежал большой кухонный нож. На столе стояла как ни в чём не бывало окровавленная кастрюля. К горлу некоторых подступила тошнота и они ушли со столовой, чтобы перевести дух, остальные остались стоять, как вкопанные, в том числе и Стюарт, который просто спросонья не понимал, что происходит.

В тишине раздался смешок, – Борис пустым взором смотрел на мёртвое тело и криво улыбался.

– Гюль, ты реально умер или притворяешься? – шёпотом спросил он, подошёл к телу ближе и резко схватил его за запястье. – Поднимайся, ёмаё, поднимайся! Ты же шутишь, я знаю, ты шутишь! Хватит!

– Борис... – побледнел Сэмюель и подошёл к солисту.

– Поднимайся, едрён-батон! Хватит, Гюль, хватит! Ну поссорились мы чуточку, с кем не бывает?!

– Как он притвог’яется интег’есно... – сказал Убаюкин, подняв уголок губы.

– Да, однако ж, притворяется он знатно. Актёр, как-никак, – поддакнула хмурая Марьям. Ей, конечно, было ужасно жаль мёртвого поэта, но презрение к солисту было сильнее. – Я своими ушами слышала, как он желал господину Ворожейкину смерти! Небось и сам убил его!

Борис замолк и замер, отпустив руку трупа.

– ...чё ты вякнула, тварь?

– Правду «вякнула»!

– Я тебе сейчас эту правду...

– Ребята, не ссорьтесь! – вмешался Сэмюель, но было уже поздно.

– Ты убийца и специально валил Максима, чтобы мы тебе поверили и отвели от тебя подозрения, но мы не поверили! И именно поэтому ты так сдружился с Илоной, потому что она была ослеплена ложью!

– Какой смысл мне убивать лучшего друга?!

– А кто тебя знает?! Ты отбитый наглухо!

– Заткнись!

– Ты в порыве ярости мог убить господина Ворожейкина! – Заткнись, заткнись! – враз кричали они.

– Ты в помутнении чуть не прирезал Максима! – Затки своё лицо, дура!

– Тебе вообще нельзя давать ничего в руки! – Ты реально тупая или тоже притворяешься?!

– Ты забил господина Ворожейкина до смерти кастрюлей! – Я тебя сейчас...

– Ну давай, попробуй меня прирезать, раз уж я тебе надоела! – Ты действительно не думаешь головой, дура тупая!

Их крикливые голоса смешивались в единый невыносимый гул.

– Хватит! – закричала Ева Вита, закрывая уши. – Хватит! Нам надо всем успокоиться! И вы оба – тише! Тише! Голова уже болит!

Марьям и Борис тотчас замолкли, прожигая друг друга гневными взорами. Стюарт подозвал к себе фотографа Илону.

– Илона, сфотографируй место преступления, – попросив всех разойтись, он присел на корточки перед телом. – Мы принимаемся за осмотр. Пусть здесь останутся только Илона. Позовите Табиба, Петра и Льва.

Когда все названные подошли к следователю, тот обратился сначала ко Льву и Петру:

– Вы оба сможете после осмотра отнести тело Ворожейкина в его комнату? Ну или в чью-нибудь ближайшую?

– Да. – Probablement... (фр: Наверное…)

Когда все покинули место преступления, Стюарт принялся за тщательный осмотр места убийства вместе с шатающимся от ужаса Табибом.

– Как думаешь, чем его убили? – спросил музыкант.

– С-судя по вмятине, его забили кастрюлей, а уже потом вскрыли ему голову. Правда зачем?..

– Просто потому, что убийца жесток и в его действиях нет логики...

– Не думаешь ли, что это в самом деле Борис?

– ...думаю. Но это будет слишком очевидно.

– Стюарт, это не книга и не игра, тут не очевидного и не очевидного! Это реальная жизнь!

– Но преступники многое берут из книг, потому я и считаю, что это слишком очевидно. Тем более не мог же Борис убить лучшего друга на эмоциях спустя столь длительное время! То, что они поссорились, это факт, но...

– Господи, это же Борис! Он мог сделать что угодно!

Стюарт замолк.

– Его убили не так давно... – задумчиво сказал он.

– Да. И это страшно! Он буквально пару часов назад был живой, говорил с нами и прочее, а сейчас его нет! Пуф! Он мёртв!

– Не паникуй, лучше пойми, что только человек определённого роста мог ударить его по затылку. Судя по его позе, он стоял, когда его ударяли. Если бы его ударили за столом и только потом скинули на пол, он был бы в другой позе. Передвинуть так его вряд ли бы могли, ибо он достаточно тяжёл, поэтому...

– Поэтому нам нужна рулетка, чтобы измерить рост всех!

– И где ты собираешься достать рулетку?

– Не знаю...

– Вот именно. Но я понял, к чему ты клонишь. Рост у Ворожейкина около двух метров. Илона, Марьям и Максим вряд ли могли бы его убить, они слишком низкие для этого.

– Думаешь, это Лев?

– Думаю, это могут быть остальные, то есть Ева, Сэмюель, Пётр, Лев, Борис, ты и я.

– Ты и себя подозреваешь?

– Нет, но меня могут подозревать, и я это понимаю. И алиби ни у кого нет: кто угодно мог проснуться и убить Ворожейкина., тем более он был на шухере. Но что он делал в столовой? Почему не на нашем этаже?

– Может, его заманили?

– Нет, вряд ли, – вмешался Пётр. – Он очень любил пряники, а тут на полу лежит кусок пряника, который он уронил. Скорее всего он сам сюда спустился, чтобы перекусить, а тут его и застал убийца врасплох. Да и почему вы решили, что его ударили стоячим? Вдруг он наклонился и его ударили.

– Нет, удар чётко пришёлся по затылку и особой формы, а спереди вряд ли бы его так ударили.

– Эх, вот почему мы не можем снять отпечатки пальцев? Так было бы легче...

– Да, Пётр, так было бы легче, но у нас, увы, нет такой возможности...

Неожиданно из фойе раздался душераздирающий крик, и тотчас мужчины с Илоной бросились из столовой прочь.

Когда все вышли из столовой, оставив следователя, доктора, фотографа и солиста с Бездомником наедине с трупом, Марьям вновь взвинтилась, обернулась, отчего её блондинистые волосы сверкнули золотом на свету, и криком обратилась к хмурому Борису:

– Ты ведь убил его? Признайся! Все действия убийцы нелогичны и безумны, – всё это очень подходит под тебя, сумасшедшего и непонятного человека!

– Зачем мне убивать лучшего друга?! У тебя бебе с баба?! – он прокрутил пальцем у виска и присвистнул.

– У меня-то всё в порядке, в отличие от тебя! Грязный братоубийца, грязный и мерзкий душегуб!

– Я спал, когда всё это происходило! Почему ты меня топишь в обвинениях?!

– Потому что ты сумасшедший, очевидно же! Никто кроме тебя себя не ведёт, как отсталый и жестокий безумец! И ты угрожал господину Ворожейкину в расправе!

– Ребята, хватит... – враз попросили их Максим с Евой, но те только сильнее взъелись и готовы были перегрызть друг другу глотки.

– Да ты не понимаешь, как сильно закопал себя словами против Макса!

– Ты дура тупая, раз не понимаешь, что я не братоубийца и мне не было смысла убивать своего брата по крови!

– Ты даже сильно не горюешь по господину Ворожейкину!

– Ты не смеешь говорить, что я не горюю! Ты даже не понимаешь, насколько мне плохо, просто я не хочу этого показывать!