– Нет! – посыпались отрицательные ответы.

– Понятно, спасибо!

Илона вздохнула.

Тем временем между Борисом Феодовым и Гюлем Ворожейкином произошёл короткий разговор:

– Борис, зачем ты это сделал?!

Борис, прикладывая к разбитому носу кусок льда, усмехнулся:

– А я проверял его, убийца он или нет! Да, жестоко, но зато мы точно знаем, что следак – настоящий следак, а не убийца!

– У тебя с языка только и могут вырываться грубости! Никакого сочувствия!

– Пф.

После повторного осмотра места преступления троица ничего не нашла. Максим Убаюкин аккуратно сложил кишки Эллы в её вспоротый живот и вынул из запястья вилку, Ева Вита укутала труп в белую узорчатую скатерть, которую она стянула с одного из столов, сомкнула ей веки, и Гюль Ворожейкин с Максом отнёс её на третий этаж в комнату, где они заперли труп на ключ.

Вскоре мужчины вернулись на кухню. Все умыли руки и лица от крови и собрались в фойе.

– Итак, мы собрали немного улик... – робко начал Сэмюель. Илона взяла его под руку и кивнула, как бы говоря продолжать. – Давайте пройдём на второй этаж за стол для обсуждения.

– Но какой смысл? С нами нет Петра, Стюарта, Табиба, Льва и Марьям! Какой это допрос без них? – спросила Ева.

– Мы подождём, когда они придут в себя.

– Но, мне кажется, этот допг’ос ни к чему не пг’иведёт, – вставил слово Максим. – Все спали, пока пг’оисходило убийство. Ну, кг’оме Эллы и убийцы, естественно.

– А почему все спали? – нахмурилась Илона. – Мне кажется это очень подозрительным и странным!

– Может, нам подмешали снотворное? – предположил Гюль.

– Куда? В компот, что ль? – усмехнулся Борис.

– А это мысль! – воскликнула Илона, ударив кулачком по своей ладони. – Нам надо проверить!

– Каким обг’азом?

– Кто-то выпьет стакан компота, и мы посмотрим, захочет ли он спать! Кто хочет стать подопытным?

– Ну, раз я предположил, то давайте я. Надеюсь, я копыта не откину, ёмаё...

– Ха-ха, таким образом пытаешься отвести от себя подозрения?

– Иди к чёрту, мелкая зараза!

Борис и Илона скрылись на кухне, где налили остаток компота в стакан, и мужчина опустошил его.

– А теперь ждём! – живо сказала Илона, выйдя в фойе. – Теперь отправляемся на второй этаж! Идём, идём!

Схватив растерянного композитора за руку, фотограф бегом отправилась к лестнице и повела всех на второй этаж, где за столом вместе с Сэмюелем заняла главенствующее место. Остальные сели на свои места. В комнате опустилась тишина.

– В общем, – сказал Сэмюель, – у нас по делу... всё странно. Мы предполагаем, что перед смертью Элла и убийца подрались; об этом свидетельствуют четыре дырки на плече у тела, – Илона взяла фотографию и показала её всем. – Также орудие убийства, скорее всего, вилка, а уже после смерти Эллы убийца приволок её на кухню и там вскрыл. Мы не знаем, зачем, но...

– Также мы обнаружили отрезанные глаза Эллы в стакане с компотом, что вполне может быть намёком от убийцы, почему никто не проснулся во время битвы не на жизнь, а насмерть, – Илона показала вторую фотографию. – И, как мы узнали, орудие убийства принадлежало Борису, который по своей тупости оставил вилку на столе.

Неожиданно их прервал Гюль Ворожейкин, поднявший руку.

– Я вспомнил, что Затейников нам дал подсказку к следующей жертве: «Тот, кто возомнил себя главным героем». Я не думал, что она может относиться к бедняжке Элле или к тебе, Илона... Вам не кажется, что Элла стала случайной жертвой?

– То есть она кого-то защитила, поплатившись своей жизнью?.. – побледнела Ева.

– Всё возможно. И, кстати, она была единственной, кто не пил компота, насколько я помню. Она отказалась, со словами, что не хочет пить. Это было немного странно, поэтому я запомнил. Может, именно поэтому она не спала, как и убийца?

– Но, если только Элла не пила компот, почему не спал убийца? – спросил Максим.

– Ёмаё... а что, если у убийцы был заранее заготовлен стакан компота без снотворного? – предположил Борис и зевнул. – И, кстати, у меня ощущение, что снотворное действует... Да, скорее всего тут дело рук снотворного... Тем более мы вчера почти все одновременно уснули...

Борис подпёр щёку кулаком и снова зевнул.

– А знаете, что? Мы не будем никого и ничего ждать! – внезапно подскочила с места Илона. – Мы знаем, кто убийца! Так что хватит переливать из пустого в порожнее!

– ЧТО?!

Все навострили уши и переглянулись.

– Да-да, и убийца сидит здесь, среди нас! – рассмеялась Илона. Внезапно её большие глаза широко распахнулись, зрачки пугающе сузились, а рот искривился в страшном оскале. – Раскрывайся, Убаюкин, мы знаем, что это ты!

Максим поднялся с места и смертельно побледнел.

– Ч-что?..

– Раскрывайся, говорю! Надо же было так бессовестно пускать пыль в глаза своей слезливой историей жизни! Ты как был убийцей, так им и остался! Что тебе обещал Затейников за выигрыш? Деньги? Может, власть? Известность?!

– Вы... вы ошибаетесь! Я не убийца!

– А у нас против тебя есть улики! Сэмми, доставай!

Сэмюель вопросительно посмотрел на напарницу, сложил бровки домиком и нерешительно достал из кармана влажный клок русых волос, который он успел промыть под водой от крови. Илона подняла улику, продемонстрировав её всем.

– Элла в руке сжимала клок этих волос! Они русые! А теперь посмотрите на волосы Убаюкина!

– Это... это подстава! – сильнее побледнел Убаюкин.

– Но ведь у Евы тоже русые волосы! – воскликнул в защиту Максима Борис. – Почему именно Убаюкин?

– Потому что мёртвое тело достаточно тяжёлое, а унести его такая хрупкая девушка, как Ева, не может!

– Я спал, как и вы, пока убийца вег’шил злодеяния!

– Чем докажешь?

– Будь я убийцей, я бы рассказал вам про своё прошлое?! Стал бы я в деле Лебедины так подставлять себя?!

– Ну кто тебя знает? Вдруг ты тупой! Или ты просто хотел отвести от себя подозрения, оставив такие очевидные улики!

Их словесную дуэль перервал оглушающий ало-ингелосский перезвон, за которым сразу последовал задорный голос Затейникова:

– Добр-рое утро, дорогие коллеги! Вас, как вижу, стало на одного меньше, что о-очень грустно, ведь вы до сих пор не позавтракали и не отыскали убийцу! А время идёт: тик-так, тик-так...

– Эй, злой дядька! – вдруг закричала Илона, обратившись к Добродею. – Мы отыскали твоего убийцу!

– Да?

– Да! Это Максим Убаюкин!

– Хм... Возможно, возможно... Но мы не об этом! Не перебивай меня, дрянная девчонка! Я хотел сказать, что вы совершенно не знали нашу дорогую Эллу, забыли послушать её, когда слушали друг друга, не дали ей слова, а ведь она могла с вами поделиться своим секретом... бессмертия. Интересно? Тогда я прошу Стюарта Уика отправиться в комнату Эллы Окаоллы за письмом, живо!

– Пощадите его! – со слезами на глазах воскликнул Сэмюель. – Он потерял любовь всей своей жизни, он несчастен и ужасно уставший! Разве вам не жаль его? Если он станет читать...

– Я сказал живо!

Лонеро замолк, посмотрел на остальных и, ломая пальцы, отправился на третий этаж за Уиком.

Тихий стук в дверь, – Сэмюель осторожно выглянул и зашёл внутрь комнаты. Уставший Стюарт с припухшими глазами сидел в кровати, а рядом с ним на стульях расположились обеспокоенные Пётр и Табиб. Композитор посмотрел в лицо разбитого смертью Эллы приятеля и узрел, что печаль сменилась гневом.

– Вы, наверное, слышали господина Затейникова... – робко начал Лонеро.

– Не зови его господином, – нахмурился Уик и поднялся с постели. Его руки, сжатые в кулаках, дрожали. – Да, мы всё слышали.

– Ты пойдёшь?..

– А куда мне деваться? Не буду же я подставлять вас; вы ведь ни в чём не виноваты. Все, кроме одного, не виноваты.

Пётр и Табиб поднялись вместе с ним.

– Стюарт, ты уверен?..

– Peut-être que quelqu'un d'autre vient chercher la lettre? (фр.: Может, кто-то другой сходит за письмом?)