– А? – Радов ощупал свою голую шею. – А я-то думаю, что не так. Но где мой шарф не знаю...

– ...погоди, твой шарф красного цвета? – нахмурился Такута.

– Да.

– Тогда поздравляю: твоим шарфом задушили Убаюкина!

– Ч-что?!

– Я, когда ты скрылся на лестнице, решил глянуть на труп (о чём, если честно, пожалел) и увидел на шее красный шарф. Конечно, у меня возникли вопросы, но тошнота была сильнее вопросов.

– Господи, убийца решил подставить ещё и меня?!

– Похоже, что да.

– Dégoutant! (фр.: Отвратительно!)

Молчавший весь их разговор Стюарт осматривал кухню в поиске новых улик, однако ничего не нашёл и, оставив Петра и Табиба, отправила на третий этаж. С щемящим сердцем пройдя мимо комнаты Эллы, он приоткрыл дверь в комнату Штуарно и тихонько зашёл внутрь. Сэмюель сидел спиной к нему на коленях перед кроватью, на которой лежала Илона, и держал её маленькую ладошку в своей руке.

– Прости меня, я не смог защитить и уберечь тебя от катастрофы, – шептал он в пустоту, надеясь, что Илона слышит его с той, далёкой стороны. – Я виноват в этом... виноват во всём. Я, как дурак, поплёлся за ней, ничего не подозревая, и дал себя ранить, тем самым подставив тебя, хотя я обещал, что мы вместе поймаем убийцу и закончим этот кровавый проект. Знаешь, солнышко моё, я всегда нёс только смерть и разрушения дорогим мне людям, и ты не стала исключением, к сожалению... Я сейчас сижу, как дурак, и думаю, как бы сложилась жизнь, останься ты в живых... Принёс бы я тебе страдания? Или наша жизнь сложилась бы лучше?.. Я не знаю. И никогда не узнаю. Прости меня, если сможешь, хотя я знаю, что мне нет прощения. Нет, не прощай меня никогда. Не прощай. Я виноват, я знаю. Я виноват.

Стюарт стоял позади него и с сожалением смотрел на приятеля. Ему хотелось хоть как-то облегчить его страдания, но что он может сделать? Что мог сказать? Он не знал и не понимал уже ничего.

Сэмюель внезапно обернулся к Стюарту лицом. Вена взбухла на его лбу, однако прожигающие глаза его были совершенно пусты; в них не было никаких эмоций. Скрипач шумно сглотнул.

– Господин Лонеро, я...

– Прости меня, Стюарт. Я причиняю всем только боль и страдания.

– Нет...

– Да. Я никого не могу уберечь. Если бы не я, ты бы не ввязался в этот проект; если бы не моя неудача, никто бы не пострадал. Если бы не я, она была бы ещё жива...

– Господин Лонеро, но вы не виноваты.

– Стюарт, посмотри правде в глаза; не отрицай её. Я уже принял настоящее. Не снимай с меня вину, когда я действительно виноват. Нам осталось идти только вперёд.

– Господин Лонеро...

– Мы ведь отыщем убийцу?

– ...да, – Стюарт прижал руку к нагрудному карману, ощутив рельеф улики. – Да, мы отыщем убийцу. Я вам обещаю. Мы отомстим за всех.

Сэмюель криво улыбнулся, опустил голову и поднялся на ноги.

– Идём, Стю, нам надо разбудить остальных и сообщить о смертях.

– Хорошо, идём, но перед этим я хочу вас спросить. Кто носит серьги?

– Серьги?..

– Да, из оставшихся в живых.

– Ну, Ева, Пётр вроде... А тебе зачем?

– Потом узнаете.

Приятели вышли из комнаты, тихонько закрыли дверь и спустились на второй этаж.

Когда приятели спустились на этаж, там уже были Табиб, Пётр и проснувшийся первее всех Лев Бездомник, что стоял, скрестив руки на груди, и с сочувствием смотрел на ранее живого коллегу. Остальные мирно и достаточно крепко спали, даже не подозревая, что рядом с ними лежало мёртвое тело.

– Я отнесу его в комнату, чтобы никто не видел этого ужаса, – сказал Лев, аккуратно укутал Максима в простыню, вернул ему отрезанное лицо на место и вместе с Петром, что пожёвывал незажжённую сигарету, отправился на четвёртый этаж.

Серый Табиб посмотрел на Сэмюеля и спросил:

– Ты как?

– Я... я в порядке, – отмахнулся он. – А ты-то сам как?

– Сойдёт. Меня пугает, что чем дольше я нахожусь в этом проклятом месте, тем сильнее я схожу с ума и простодушнее начинаю относиться к чужим смертям. Вернее, я уже легче переношу их.

– Это плохо...

– Это плохо, но в то же время хорошо. Хорошо в плане, что я больше не падаю в обмороки при виде хотя бы капельки крови... В общем, это всё очень странно и непонятно.

Вскоре, когда Лев с прокуренным Петром вернулись, пробудились и остальные: Марьям Черисская с детским лепетом потянулась, Борис Феодов широко и шумно зевнул, а Ева Вита потёрла заспанные глаза; казалось, она не выспалась.

– С добрым утром, – улыбнулся Борис, но увидев бледные лица, перестал лыбиться. – Ну чё? Всё-таки трупешник?

– Не поверишь, их даже два, – сказал Пётр, уперев кулаки в бока.

– Чё?! Два?!

– В смысле два?.. – ужаснулась Ева.

Марьям испуганно оглянулась и поняла, что среди них не было Илоны и Максима.

– Нет Макса и Илоны! Они мертвы?

– Да, – кивнули все.

– То есть вы хотите сказать, что это всё-таки был не Стюарт? – нахмурилась она и поднялась, поправив платьице.

– Да, не я, – ответил Стюарт. – Я был связан, и ты сама можешь подтвердить, что Максим перед сном меня тщательно обыскивал и не нашёл при мне никаких острых предметов, чтобы я мог перерезать скотч и убить кого-то.

– Ч-чёрт, ну почему это не ты!? Мы ошиблись и поплатились за это! Но за что Максима и Илону?..

Все пожали плечами и покачали головами. Один лишь Старт мрачно смотрел на проснувшихся и думал о чём-то. Пётр ткнул его локтем в бок.

– Эй, о чём задумался, сыщик?

– Да, так... потом узнаете, – он на мгновенье опустил и резко поднял глаза на коллег. – Думаю, нам всем стоит привести себя в порядок, прежде чем мы заведём серьёзный разговор.

– Да, ты прав, – поднялся Борис. – Кстати, а где тела-то нашли?

– Максима здесь: его убили во сне, а Илону на кухне.

– И как их убили?

– Узнаете за разговором.

– Ох, точно, – поднял палец Табиб. – Весь первый этаж в крови, так что будьте аккуратны. Мы ведь пойдём есть?

– Да, стоило бы перекусить.

– Я тоже так думаю.

– Да, что-нибудь быстренько поедим, – ответили все вперебой.

– А почему весь этаж в крови? – полюбопытствовала Марьям.

– Илону жестоко зарезали, – ответил Стюарт и посмотрел на мрачного Сэмюеля, что прожигал суровым взором пустоту и сжимал кулаки до белых костяшек. Никогда он не видел своего приятеля в настолько дурном расположении духа, да вообще в дурном расположении духа! Впервые этот светлый человек не улыбался, впервые злился при приятеле, да и сам Лонеро очень давно не чувствовал жгучей ярости, что бурлила в его венах, и от непривычки находился в полуобморочном состоянии: он то бледнел, то краснел, то пошатывался, то стойко держался, – в общем, ему было очень плохо и физически, и морально.

Приведя себя в порядок в своих комнатах и переодевшись, все спустя полчаса собрались на втором этаже и молчаливой толпой направились на первый этаж. Табиб и Марьям при виде крови чуть не упали в обморок, но сдержались; Ева и Борис рассматривали кровавые стены; Лев закрыл глаза и быстрее всех зашёл в столовую, чтобы не видеть страшного зрелища, которого он боялся, как огня. Самые отважные и стойкие Стюарт, Пётр и Борис, когда все сели за стол, вышли на кухню и принесли всем булочек с чаем, ибо другой еды у них уже не было.

Завтрак был очень мрачен: никакие разговоры не клеились, и всеобщее настроение оставляло желать лучшего. Все понимали, что им срочно надо отыскать убийцу, иначе такими темпами никого не останется в живых, и также все предчувствовали, что это последний день их заточения. Борис Феодов и Лев Бездомник кое-как пытались поднять всеобщий настрой, говорили, что сегодня они точно выберутся и отомстят Затейникову, что им осталось продержаться немного, шутили и смеялись, но никто не отвечал на их попытки ни улыбкой, ни словом.

Когда все поели, Стюарт с Петром отнесли мусор и посуду на кухню и вслед за всеми вернулись на второй этаж, где разместились за столом. Около десяти минут прошло в панихидном молчании; каждый думал о своём и не мог сказать ни слова.