Я – Скив. Мой отец-фермер был крепко привязан к земле. Моя мать была образованной женщиной. Мой учитель – не кто-нибудь, а сам мастер-волшебник. Я – Скив. Я зажгу эту свечу.

Внутри меня начали нарастать потоки энергий, я чувствовал, что мне становится тепло. Я направил этот жар на фитиль.

Подобно моему отцу, я черпаю силы из земли. Знания, которые дала мне моя мать, словно линза, позволяющая мне сфокусировать то, что я получил. Мудрость моего учителя направляет мои усилия к тем точкам Вселенной, которые с наибольшей вероятностью поддадутся моей воле. Я – Скив!

Свеча так и не зажглась. У меня на лбу выступил пот, от напряжения била дрожь. Нет, так дело не пойдет, мне не следует напрягаться. Расслабься. Не пытайся форсировать усилия. Напряжение препятствует плавному течению. Пусть потоки энергии проходят свободно, служат пассивным проводником. Я заставил себя расслабиться. Мышцы лица и плеч стали мягче, и я удвоил усилия.

Теперь поток стал заметно интенсивнее. Я почти видел, как энергия течет от меня к моей цели. Я протянул палец, что еще больше сфокусировало энергию. Свеча так и не зажглась.

Я был бессилен это сделать. Негативная мысль. Стоп-стоп. Я – Скив. Я зажгу свечу. Мой отец… Нет. Негативная мысль. Никогда не полагайся на других в поисках силы. Я зажгу свечу, потому что я – Скив.

При этой мысли я ощутил внезапный прилив энергии. Я последовал за ней, опьяненный нежданной мощью. Я – Скив. Я сильнее любого из них. Я сбежал от попыток отца приковать меня к плугу, как он сделал это с моим братом. Идеализм матери свел ее в могилу, но я использовал ее знания, чтобы выжить. Мой учитель – доверчивый дурачок, взявший в ученики вора. Я круче их всех. Я – Скив. Я зажгу свечу!

И вот я воспарил. Я понял, насколько мои способности затмевают способности окружающих. Зажжется свеча или нет, не имело никакого значения. Я – Скив. Я могуч.

Я почти с презрением мысленно дотронулся до фитиля. Словно в ответ на мою волю на его кончике вспыхнула крошечная яркая искра.

От неожиданности я сел и заморгал, глядя на свечу. И в этот момент искра погасла, оставив после себя лишь легкое белое перышко дыма. Я с опозданием понял, что нарушил концентрацию.

– Отлично, Шалопай!

Гаркин внезапно оказался рядом со мной и радостно хлопнул меня по плечу. Как долго он был там, я не знал, да и не хотел знать.

– Она погасла, – жалобно сказал я.

– Неважно. Ты ведь зажег ее! Теперь ты полон уверенности. В следующий раз будет легче. Клянусь звездами, мы еще сделаем из тебя волшебника! Ладно, ты, должно быть, голоден.

Я едва успел поднять руку, чтобы перехватить оставшийся окорочок птицеящерки, как он врезался мне в лицо. Он был холодным.

– Готов признать, малец, я уже начинал отчаиваться. Что же сделало этот урок таким трудным? Тебе не приходило в голову, что можно использовать те самые чары, что дают тебе дополнительный свет, когда ты взламываешь замок или даже устраиваешь пожар, чтобы отвлечь внимание?

– Я думал об этом, но дополнительный свет мог привлечь нежелательное внимание. Что касается отвлекающего момента, я бы поостерегся причинить кому-то вред. Я не хочу никому навредить, лишь…

Я умолк, слишком поздно осознав, что говорю. Тяжелый кулак Гаркина сбил меня с табурета, и я растянулся на полу.

– Я так и знал! Ты все еще думаешь о том, чтобы стать вором. Ты хочешь использовать мою магию, чтобы красть!

Он был вне себя от ярости, но на сей раз я остался верен себе.

– И что из этого? – огрызнулся я. – Это много лучше, чем голодать. Что хорошего в том, чтобы быть волшебником? Я имею в виду, ваш образ жизни дает мне отличное представление о том, что ждет меня в будущем.

Я указал на захламленную комнату, единственную во всей хижине.

– Послушайте только, как взвыл волчонок, – усмехнулся Гаркин. – Когда зима выгнала тебя из леса воровать, тебя все здесь устраивало. «Это лучше, чем спать под кустом», – помнится, сказал ты.

– И устраивает до сих пор. Вот почему я все еще здесь. Но провести здесь остаток моей жизни? Прятаться в маленькой хижине в лесу – это не мое представление о будущем, к которому нужно стремиться. Вы питались кореньями и ягодами, пока не пришел я и не начал ловить мясо и жарить его. Может, такая жизнь вам по сердцу, мастер Гаркин, но точно не мне!

Мы несколько долгих мгновений сердито смотрели друг на друга. Теперь, когда мой гнев выплеснулся, мне стало боязно. Хотя у меня не было большого опыта по этой части, я подозревал, что насмешки над магами – не лучший способ обеспечить себе долгое и безопасное будущее.

Как ни странно, первым сдался Гаркин. Внезапно он опустил взгляд и склонил голову, открывая мне редкий вид на всклокоченную массу волос на макушке.

– Возможно, ты прав, Скив. – Его голос был подозрительно мягок. – Возможно, я показывал тебе, как работает магия, но не выгоду от нее. Я постоянно забываю, насколько подавлена магия в этих землях.

Он снова поднял взгляд, чтобы посмотреть мне в глаза, и я невольно вздрогнул. В его глазах не было злости, но в глубине пылал свет, которого я никогда раньше не видел.

– Знай, Скив, все прочие земли не похожи на эту, да и я не всегда был таким, каким ты видишь меня сейчас. В странах, где магию признают, а не боятся, как здесь, она пользуется уважением, а власти предержащие постоянно обращаются за помощью к магам. Там искусный маг, умеющий держать язык за зубами, может скопить в сто раз больше золота и драгоценностей, к чему ты так стремишься, будучи вором, и иметь такую власть, что…

Он внезапно умолк и покачал головой, словно пытаясь прояснить мысли. Когда же он снова открыл глаза, свет, который я увидел в них раньше, потух до тлеющего уголька.

– Но тебя не впечатляют слова, не так ли, малец? Пойдем, я продемонстрирую тебе малую толику той силы, которой ты однажды сможешь обладать, если, конечно, будешь практиковаться в своих уроках.

Добродушие в его голосе звучало фальшиво. Но в ответ на этот горящий взгляд я согласно кивнул. Честно говоря, мне не требовалась никакая демонстрация. Его короткая вкрадчивая речь привела меня в гораздо больший трепет, чем любая гневная тирада или демонстрация, но на сей раз я не хотел перечить учителю.

Не верю, что он заметил мою реакцию. Он уже шагнул в большую пентаграмму, навсегда вписанную в пол хижины. На ходу он рассеянно взмахнул рукой. В ответ на его жест со своего места в углу выбежала обгоревшая медная жаровня и встретила его в центре пентаграммы.

У меня было время вспомнить, что, возможно, именно эта жаровня впервые привлекла меня к Гаркину. Тогда я впервые заглянул в окно его хижины, пытаясь определить и запомнить местоположение ценных вещей для последующей кражи. Я увидел Гаркина таким, каким часто видел его с тех пор: уткнувшись носом в книгу, старикан беспокойно расхаживал взад-вперед по комнате. Это было удивительное зрелище, поскольку чтение не относится к тем занятиям, которым люди предаются в этой местности, но мое внимание привлекла жаровня! Неуклюжая штуковина ковыляла по комнате, следуя за Гаркином, как нетерпеливый щенок, который был слишком хорошо воспитан, чтобы вскочить на руки к своему хозяину, чтобы привлечь его внимание. Внезапно Гаркин оторвался от книги и задумчиво посмотрел на свой верстак. Затем, решительно кивнув, сделал короткий жест. Из груды вещей взмыл небольшой горшок с неопознанным содержимым и поплыл к его застывшей в ожидании руке. Гаркин поймал его, вновь уткнулся в книгу и, не поднимая глаз, зачерпнул ложкой. Быстрая, как кошка, жаровня проскочила под его рукой и поймала ложку прежде, чем та упала на пол. Так состоялось мое знакомство с магией.

Что-то вернуло мои мысли в настоящее. Что именно? Я посмотрел на Гаркина. Нет, наполовину скрытый парящим облаком пузырьков и банок, мой учитель все еще трудился: что-то бормоча, он время от времени хватал одну из них из воздуха и добавлял немного содержимого в жаровню. Над чем бы он ни работал, это обещало быть впечатляющим.