— Почему не едем, что-то случилось?

— Вроде того… — ответил Сергей. — Дама из нашего вагона… такая высокая, темноволосая, может, помните, в ресторане ее часто видели… так вот она ушла и до сих пор не вернулась.

— Почему?

— А вот это я бы хотел знать! Но если не придет в течении десяти минут, едем без нее. Такие у нас правила! Если б она ехала вторым классом, мы бы уехали раньше. А третьим-четвертым — не стали бы терять ни секунды.

— А она куда ехала?

— В Мурманск! Выйти раньше она не могла. Выбегала в буфет, одетая совсем не так, как одеваются, когда покидают поезд, и никаких вещей с собой! Одна маленькая сумочка!

Я помчался на вокзал. За пару минут я обежал все помещения, заглянул в подвал и даже на примыкающие к вокзалу улицы.

Ее не было нигде, и я вернулся к проводнику.

— Без нее ехать нельзя. Вероятно, что-то случилось.

— А вам-то что, позвольте полюбопытствовать? — удивился проводник. — Она вам кто, родственница али еще какая связь между вами? Я не видел, чтоб вы с ней даже разговаривали. Иль не заметил чего?

Последнюю фразу он произнес с ехидной улыбкой.

Я несильно, но достаточно, чтобы он не смог вздохнуть, двинул его кулаком в бок.

— Ты, смотрю, разговорился…

— Никак нет, ваше высокоблагородие… — выдавил Сергей, хватая ртом воздух.

— Будем искать ее. Пока не найдем, никуда поезд не поедет.

— Нельзя… никак нельзя… такие правила… в крайнем случае, это решает начальник поезда…

— Беги к нему, — скомандовал я.

Проводник, согнувшись в три погибели и кашляя, побежал к паровозу.

Вернулся оттуда он через пять минут, уже оклемавшись.

— Я поговорил с начальником… короче, дело такое…

— Какое?

— Начальник поезда вошел в положение, сказал, что неужто мы не люди, не может подождать, коль человек возможно в беду попал…

— Больше ничего не сказал?

— Совсем немного! Пятьсот рублей, сказал… за пять часов стоянки. И еще пятьдесят кочегару, чтоб он сломал клапан парового котла и начал не спеша его чинить. Иначе нельзя, кто-нибудь с поезда обязательно доложит наверх, что не по правилам задержались. Сейчас докладчиков тьма-тьмущая! Откуда они, подлецы, берутся, не понимаю!

Сумма, конечно, аховая, но я выложил ее без разговоров. Проводник заметно повеселел, опять побежал в сторону паровоза, сказал мне «все хорошо», и пошел по вагону предупреждать, что поезд задерживается на стоянке из-за сломавшейся детали, но не волнуйтесь, господа, мы все починим.

…Время у меня появилось, но его было немного. И самое плохое заключалось в том, что я не представлял, как действовать. А вообще не зря ли я выложил деньги? Кто она мне такая? Разоблаченная шпионка, вот кто. Да, приятно провели время в постели, да, рассказала кое-что…, но не мало ли этого, чтобы ввязываться в очередную авантюру?

Ладно, что сделано, то сделано, сказал я себе и пошел на вокзал.

Погубят тебя когда-нибудь бабы, думал я, открывая дверь в привокзальный полицейский участок.

…Маленькая прокуренная комнатка с убогой мебелью и крохотным окошком. Смежное с ним помещение представляло собой камеру и отделялось от кабинета полицейского дверью-решеткой. Сейчас камера пустовала, но, судя по доносящемуся из нее запаху, бродяжий народ там бывает и бывает часто.

За столом сидел моложавый розовощекий полицейский лет тридцати пяти и медленно тыкал указательным пальцем в клавиатуру печатной машинки. На мое появление он обратил внимание не сразу (настолько увлекся составлением документа), но заметив меня, тут же вскочил.

— Сержант Петр Ерофеев! — отрапортовал он. — Главный и единственный полицейский на вокзале! Чем могу служить? Надеюсь, у вас не украли кошелек, потому что такие тяжелые преступления мне раскрывать не приходилось, хотя я уже пятнадцать лет в полиции.

— Нет, — ответил я. — все гораздо хуже. Пропала девушка, пассажирка первого класса. Вышла на минуту в буфет и не вернулась. На поиски у нас есть несколько часов. В паровозе сломался клапан, пока не починят, он не поедет.

Полицейский побледнел и покраснел одновременно. За секунду по его лицу пробежало не менее десятка разнообразных эмоций — от простого смятения до жуткого страха.

— Извините… — невероятным усилием воли он взял себя в руки — а вы кем ей приходитесь?

— Родственник, — соврал я.

— Тогда пишите заявление о пропаже человека. В установленные законом сроки мы его рассмотрим, и если будут основания для признания человека без вести пропавшим, незамедлительно примемся за поиски!

— И сколько вы будете его рассматривать?

— Десять дней, как полагается! А потом два месяца искать. Если за два месяца не найдем, то розыскное дело придется остановить.

— Перестать искать?

— Ну да! Таков закон! Раньше столько народу пропадало, просто кошмар! И чтоб хоть как-то разгрузить полицию, приняли такой закон. И это касательно пропавших благородных кровей. А крестьян и прочих никто не ищет вообще. Государство у нас большое, народу пока хватает.

— Ясно, — сказал я. — проблема только в том, что пропавшая — влиятельное лицо из клана Воды и если какой-то полицейский будет писать бумаги и терять драгоценное время, то, боюсь, как бы он однажды сам не пропал. Люди там мстительные, а места в округе дикие, леса и болота.

— Что же вы сразу не сказали?! — полицейский аж позеленел от новой волны ужаса. — Побегу искать! Только куда бежать, не знаю вообще. Опыта нет никакого.

— За все время работы не находили никого из пропавших?

— Отчего же! Находили! Многих! Исчез из дома какой пастух, мы приняли заявление, и ждем, может, сам домой заявится. Частенько так бывало — ушел кто, и пьет где-то днями напропалую с дружками. Пропьется — и домой с повинной башкой, к жене, ухватом по загривку зарабатывать. Ну а полиция в отчетах пишет, что разыскала человека, ночей не спала, все по лесам да оврагам бегала. Так что показатели у нас неплохие, не хуже, чем в других районах. Иногда и премии получаем. Редко, хочется почаще.

Я вздохнул. Глубоко-глубоко.

— Вспомни, может, какие банды у вас тут орудуют? Похитят человека и выкуп за него требуют? Было такое?

Сержант Петя замялся.

— Ну… как бы нет, но как бы да.

— Это как?

— Была у нас действительно банда. И не простая, людоедская. Обитала где-то в лесу, питалась человечинкой. Но выкупов не требовала!

Сержант развел руками.

— Немеркантильные, значит, людоеды. Однако проблемы с ней были — статистику нарушала. А пять лет назад уважаемого купца с этого вокзала утащила — больно толстый он, не смогли людоедыы сдержаться! Слюнки, видать, текли аж до земли. Ох и получили мы за это дело звездюлей от начальства. Вся районная полиция получила, не только я. Поэтому…

— Что «поэтому»?

— Начальником районной полицейской управы у нас тогда служил Матвей Семеныч. Мужик — кремень, кулак ейный — с голову. И работу знал, и про себя помнил — носили ему местные лавочники и коммерсанты денежку за то, что их делами хитрыми не интересовался да за налоги не спрашивал. Вот он после этого вышел как-то на главного из людоедов и договорились они, что те больше никого из знатных не трогают, а на пожрать себе деревенских забулдыг пусть забирают. И снова наступила у нас тишь да благодать!

— Как увидеть этого Матвея Семеныча?

— Ой, сложное это дело! Его за хорошие показатели в работе год назад во Владивостокскую область перевели, на генеральскую должность! Туды ехать долго! Злые языки говорили, что неспроста он район оброком обложил, чтоб генералом стать, надо столько в Главный полицейский департамент занести! Добрые языки, кстати, говорили то же самое. Когда все очевидно, злые и добрые языки утверждают одно и то же.

— Людоеды, думаешь?

— Все может быть! Но зачем она им, такая худая. Ни сварить, ни пожарить. Только как приправу к основному блюду… Да и уговор был, вроде…