- Я сейчас себе живот распорю, - говорит испуганно.

- Прогни спину дугой и втяни живот.

- Я не могу! - начинает паниковать и кажется собирается спрыгнуть, но обратно.

- А ну стой! - мои старания не должны пройти напрасно.

Встаю полубоком, еще раз подтягиваюсь, но на этот раз очень неудобно, потому что держусь не за безопасные края, а прикрываю ладонями острие, чтобы Барби не поцарапалась.

- Давай быстрее, это больно! - я ее подгоняю и смотрю, как она нервничает, но все таки перелезает и спрыгивает.

- Фух! Это было страшно… - говорит с облегчением.

- Молодец, теперь давай назад.

Стелла разминает руки и довольно уверенно цепляется и перебирает ногами.

- Ну где ты? - бормочет взволнованно и пыхтит, - Закрой их еще раз.

- Обойдешься, ты уже умеешь! - я смотрю на глубокие вмятины на своих ладонях.

- Ну пожалуйста! - жалобно пищит, - В последний раз!

- Оу, Ваше Величество умеет вежливо просить, - я иронично улыбаюсь и снова висну на острых пиках, пока она перебирается в сторону пансионата.

- Тебе все равно никто не поверит! - Стелла спрыгивает, оборачивается и сверкает белоснежными зубами, - Сигареты верни! Это последняя пачка.

- Вылези и купи, - я стою с невозмутимым видом.

- Я одна не полезу. Страшно.

- На пустыре ты была очень храброй, чуть не проткнула мне живот. Я так понимаю, сегодня твой нож остался в другой куртке?

Стелла натягивает пальто, засовывает руку в карман и извлекает из него острый винный штопор с красной, блестящей ручкой и победно машет им в воздухе.

- Не хватает вилки и скалки, - я иронично хмыкаю.

- Спасибо за идею, - она коварно вскидывает брови.

- Смотрите-ка, и благодарить она тоже умеет!

Достаю из джинс пачку Парламента и перебрасываю ее через забор, блондинка не успевает среагировать и поймать, пачка хлопает ее по лбу и валится под ноги. Из груди вырывается громкий ржач и я складываюсь пополам.

- Ах ты, сука! - слышу змеиное шипение.

Продолжаю смеяться согнувшись, упираясь руками в колени. Надо было видеть, как с ее мордашки сползает высокомерное выражение лица и она заливается краской! Слышу негромкий треск и выпрямляюсь. Все таки спрыгнула! Подлетает ко мне коршуном и со всей дури наступает мне на ногу. Васька бы сразу дала кулаком в морду.

- Вот видишь, ты не такая слабая, как думаешь! - говорю с улыбкой, пока она оборачивается назад и поднимает удивленные глаза на верхушку забора.

Стелла

В очередной раз не могла уснуть пол ночи и в итоге проспала в школу, слышала, как мои соседки Катя Гришина и Катя Никишина собираются, но не могла заставить себя подняться. Пришла только ко второму уроку и ко мне сразу же на всех парах примчался прилипала Антоша Лавренов.

Располагаюсь за партой, демонстративно не обращая внимания на Чумакову и недовольно закатываю глаза.

- Тебе письмо, танцуй! - улыбается во все тридцать два и протягивает мне какой-то конверт.

Внутри все сжимается в маленькую горошину, но я не подаю вида.

- Опять твои любовные послания? - отправляю конверт в брендовую сумку и вешаю ее на спинку стула.

- Нет, оставили для тебя на вахте, охранник попросил тебе передать. У меня появился конкурент? - Тоша стреляет глазами.

- Скажешь тоже! Думаю только о тебе, днями и ночами! - я язвительно поднимаю брови.

- Это приятно. Может сходим куда-нибудь на выходных? - он склоняется надо мной и подмигивает.

- Может быть и сходим, скинь мне варианты, - я толкаю его руку, - Ну всё, Тошик, скройся!

Не обращаю внимания на его недовольное цоканье, думаю только об этом письме. Я знаю что там, мне не терпится его открыть, но я знаю свою реакцию, во время уроков этого лучше не делать, а в спальне будут мешать девчонки. Поэтому тревожно жду окончания уроков и бегу под дальную, почти не проходную лестницу. Трясущимися пальцами вскрываю конверт и сразу узнаю почерк мамы. Она уже передавала мне несколько писем через государственного адвоката.

«Привет, мое солнышко! …

Я зажимаю рот ладошкой и вздыхаю.

… Я надеюсь у тебя все хорошо. Ты сильная и смелая девочка, поэтому, пожалуйста, не грусти, тем более есть приятные новости. У меня поменялся адвокат, Григорий Абрамов оплатил мне какую-то московскую акулу, суды снова будут откладываться, но с ним мои шансы отсюда выбраться намного выше. Я прошу тебя, не глупи и не отвергай Пашку, он очень хороший мальчик и давно тебя любит. Я не хочу на тебя давить, но ты просто представь, что весь наш кошмар может закончиться и мы сможем жить спокойно, как раньше. Рано или поздно, ты все равно выйдешь замуж, и слава Богу у тебя есть голова на плечах и ты не сделаешь глупость и не выскочишь за первого встречного, по великой любви. Потому что великая любовь через несколько лет заканчивается. В этом вопросе нужно думать холодной головой. Пашка отлично тебе подходит, он спокойный, мягкий и готов сделать для тебя все, что угодно. Ты снова будешь иметь деньги и легко сможешь им вертеть.

Стелла, они помогут выплатить наши долги… От такого предложения нельзя отказываться! Я пока не могу с тобой разговаривать и больше всего боюсь, что ты что-нибудь натворишь… Если я останусь тут надолго, как ты будешь жить? Где? У меня разрывается сердце. Мы же с тобой совершенно не приспособлены к жизни, совсем ничего не умеем. Две инфантилки. Я хотя бы уже пожила, а кто будет заботиться о тебе?

Пашка приедет на новогодние каникулы, проверь загранник, думаю он пригласит тебя куда-нибудь, чтобы сблизиться. Григорий и Елена хотят с тобой поужинать и все обсудить. Пожалуйста, не будь дурой! Они единственные люди, которые от нас не отвернулись…

Стелла, помоги мне! Помоги нам всем!

Я тебя очень люблю и очень скучаю!

Мама.»

Минут тридцать я просто рыдаю. Зажимаю себе рот и реву, переодически перечитывая это письмо и от каждого раза мне становится все хуже и хуже. Я не думала, что я такая слабачка и такая глупая. Надо хватать этого несчастного Пашку Абрамова, как спасительную соломинку и ждать чуда, а меня только тянет блевать. Он же будет ко мне прикасаться, трогать меня, мне придется целовать его, спать с ним. Думаю об этом и слезы просто не заканчиваются.

Григорий Абрамов старый друг отца, ему мы тоже должны денег, но он единственный, кто молча обнулил наш долг и выразил искренние соболезнования. Мы дружили семьями, Пашка старше и в детстве проводил больше времени с нашим Сеней, а лет в пятнадцать я поняла, что уж слишком странно он на меня засматривается. Пашка тихий и робкий, смотрит и ничего не делает, я сразу же окрестила его маньяком и всячески шарахалась. Но на все праздники он передавал мне самые большие корзины цветов и самые крутые подарки. Меня это не сильно заботило, он стажируется в Европе и я давно его не видела. Но когда в сентябре мама написала мне первое письмо, я вздрогнула. Абрамов предложил свою помощь, но не безвозмездную. Сказал: «Нэлли, наши дети прекрасная пара, может им стоит попробовать построить совместное будущее?» Без расчета никуда, Абрамов знает, что в Туле есть брошенное производство, которое сто лет назад оформили на мое имя и пока мне не исполнится восемнадцать, мы не можем его продать, хотя оно запущено и стоит не так много. Григорий подкинул маме идею: ничего не продавать. Говорит, что даст Пашке денег, чтобы он вложился в наш прогоревший бизнес, поднял его на ноги и строил свою маленькую империю самостоятельно, ведь его стажировка почти окончена и ему пора уйти в большое плаванье. Но Пашка слишком мягкий, ему нужна спутница, которая не даст расслабиться. А тут все так прекрасно совпало. Абрамов даже расписал бизнес план. Полтора года на точку без убыли, а после, доходы с Павликом будем делить пятьдесят на пятьдесят, своей частью мы гасим задолженности. Это выбор без выбора. Если я откажусь, никакие деньги они не вложат, я отдам помещение и оборудование за бесценок, потому что я ничего в этом не понимаю, а на консультацию юриста нет денег. Сеня громче всех хлопает в ладоши и полностью согласен с матерью, его творческая натура тоже не смыслит в бизнесе. Я чувствую будто меня загнали в угол. Сколько там до этих зимних каникул? Чуть больше месяца? Блин, да я ведь почти ни с кем не целовалась! С Гофманом один раз и то из любопытства. Какое мне замужество? Я же даже не успела ничего в этой жизни попробовать!