Резко выжимаю газ и ее дергает назад, на бешеной скорости перестраиваюсь, специально прижимаюсь к соседним тачкам так близко, что мне пару раз истошно сигналят, но звуки улетают нам за спину, потому что мощь байка уносит далеко вперед. Лечу восьмеркой, дважды нас нехило заносит, руки Стеллы устают и начинают съезжать, но каждый раз она цепляется пальцами и снова впивается в меня. Мы съезжаем на трассу, мчим к мелким коттеджным поселкам, движение здесь не такое активное, но раз от раза я делаю вид, что мы сейчас влупимся во встречный автомобиль. Сука, ну давай! Давай же!

На каком-то участке дорога совсем пустеет и я выжимаю газ на максимум. С такой скоростью я ни разу не ездил, если не удержу руль, разобьемся в лепешку. Стелле все труднее держаться, чувствую как ее хватка слабеет и с каждой секундой ее все больше тянет назад. Какое-то время старается бороться, но я вижу, как белеют ее пальцы и медленно съезжают. И в какой то момент эта дура просто их отпускает. Сердце бьет об ребра, я еле ее ловлю, крепко прижимаю к себе локти, чтобы удержать ее запястья, закрываю газ, выравниваю мотоцикл, быстро жму задний тормоз и плавно передний, байк резко теряет скорость, нас дергает вперед и я вновь хорошо чувствую ее спиной. Бл*****

Стелла снова подтягивается и дальше мы едем примерно под восемьдесят. Гребаная ты сука, так и не укусила!

Я подвез ее к стандартному, типовому двухэтажному небольшому коттеджу, со шлифовкой. И на этот раз, так круто вошел в поворот и затормозил, что и правда еле удержал байк. Секунд двадцать она просто сидела, навалившись на меня, а потом слезла и на заплетающийся ногах, словно пьяная, отошла в сторону и испуганно на меня посмотрела.

- Ну давай, Абрамова Стелла, рад был повидаться! - я снова срываюсь с места, оставляя на асфальте следы шин.

Стелла

Скворец чуть нас не угробил… Великолепная идея!

Я пока не понимаю, что он делает, у меня два варианта. Либо он хочет утереть мне нос, потешить эго и показать, каким он стал крутым и сильным, чтобы я жалела о своем неправильном выборе. Либо его все еще плющит и его сердце, как и мое, до сих пор не зажило.

Я никогда ему не звонила и не пыталась его найти, даже когда закончился мой «контракт» с Пашкой, потому что прекрасно понимала, что такое не прощается. Просто смирилась, что потеряла его и пыталась с этим жить. Боль в душе за эти пять лет совершенно не притупилась, а сейчас моя рана еще и закровоточила. Я не понимаю, что мне делать. Логичнее всего, было бы просто его отпустить, но наша бешеная поездочка дала мне надежду, что еще есть за что побороться. Если болит, значит можно попробовать вылечить.

До того, как запрыгнуть на его байк, я была полностью разбита, а сейчас внутри снова что-то просыпается. Вот только, как проверить, какой из двух моих вариантов ближе к действительности?

Меня хватило только на два дня, потом подумала, скоро загрызу себя мыслями. Взяла в руки телефон и протяжно выдохнув, решила рискнуть.

Сука Злобная:«Когда мы увидимся в следующий раз?»

Нищеброд:«Приезжай, если хочешь»

Сука Злобная:«Куда?»

Нищеброд:«Ко мне. Или замужние девушки по чужим квартирам не ездят?»

Сука Злобная:«Пиши адрес»

Нищеброд:«Забыл тебе сказать, ты совсем не изменилась. Никакой преданности»

Вот зачем он так со мной? Скотина! Надо срочно наорать на Пашку!

В этот раз я решила тщательно не собираться, Скворец все равно смотрит на меня, как на пустое место, если вдруг он еще раз решит нас угробить, буду в удобном. Он уже явно понял, что я готова валяться у него в ногах, и я правда готова. Но если помирать, так с музыкой, поэтому перед выходом заливаю себя Пашкиными духами. Попробуем посмотреть, заденет ли это Скворца.

Не задело, по крайней мере, когда я вошла в его квартиру, вида он не подал, а от меня разило за километр. У Скворца однокомнатная студия в хорошем доме. Холостяцкая берлога, что очень приятно. Внутри все темное и мрачное, хоть и дорогое, грубая кирпичная стена и приглушенный свет, как в баре. Зато никаких женских баночек и расчесок. Первое, что я решила проверить- ванна.

- Что-нибудь хочешь? - Скворец открывает бар, забитый хорошим алкоголем.

От этого мои глаза только закатываются вверх. Окей, я уже поняла, что у тебя есть деньги…

- Нет, спасибо, - говорю сухо.

- А я, пожалуй, выпью, - он наливает себе виски.

В комнате полумрак, играет приглушенная музыка, и царит странная атмосфера, как будто меня вызвали скрасить досуг, я не знаю куда примоститься, сажусь в кресло. Мы молчим, Скворец делает пару глотков, а потом идет к кровати, устраивается ближе к центру, облокотившись спиной на гору подушек, а потом поднимает на меня глаза, скользит рукой в сторону и два раза отрывисто стучит по месту, рядом с собой. Я хмурюсь. Зовет меня, как собаку. Мне очень обидно, прямо киплю, но решаюсь, что попробую поговорить с ним нормально в последний раз. Без дурацких масок. Просто расскажу, как мне было тяжело на это решиться и как больно до сих пор.

Я медленно поднимаюсь и иду к кровати, мягко опускаюсь на расправленную постель и сажусь полулежа, как он, совсем рядом.

- Если ты пытаешься показать, что вполне обеспечен, чтобы я пожалела, что так поступила, ты зря стараешься, - говорю спокойно, с ним я не хочу быть грубой, - Я пожалела в любом случае, даже если бы денег у тебя по-прежнему не было…

Скворец ничего не говорит, спускается с подушек вниз и подвигается ко мне ближе.

- У меня не было выбора. Это мама, понимаешь? Как я могла оставить мать гнить в тюрьме? Меня просто поставили в безвыходное положение, либо я выхожу замуж и мой муж покрывает все ее долги, чтобы ей не дали срок, либо она отправляется в колонию. Как ты думаешь, я могла бы жить спокойно, если бы это произошло?

Скворец подвигается еще ближе, приподнимает голову и укладывается затылком на мою грудь. Внутри все сразу же сжимается и замирает сердце. Он берет мою ладонь, поднимает ее в воздух и медленно перебирает мои пальцы и гладит длинные, глянцевые ногти. Я снова не дышу, осторожно запускаю свободную руку в его волосы. Я боюсь шевелиться, кажется, все вот-вот сломается. Еле его касаюсь, стараюсь дотрагиваться до него, как можно нежней.

- Мне тоже было очень больно и плохо… Ты даже не представляешь, что я чувствовала… Для меня это стало огромным ударом. Я так сильно тебя любила…

Я снова хочу разреветься, ощущаю себя очень слабой. Скольжу пальцами вниз к его лицу и зажимаю ему губы, чтобы Скворец ничего не сказал и всё не испортил. А потом мое сердце вновь обрывается, потому что он ядовито хмыкает в мою ладонь и начинает смеяться. Я чувствую себя униженной, сильно нажимаю на свою ладонь, чтобы он перестал так гадко ржать и со всей силы вдавливаю острые ногти в его щеку.

- Больно! - из под моей руки раздается приглушенный рык, в перемешку с хохотом.

Больно великому и не убиваемому Скворцу? Опять издевается, тварь! Естественно, я уже навела у Гофмана справки и знаю, чем он зарабатывает на жизнь. Впиваюсь ногтями еще сильней и медленно веду их от скулы к губам, чтобы разодрать кожу. Он перехватывает мое запястье и отлепляет от себя руку, а потом переворачивается на бок, лицом ко мне, оставаясь лежать на моем плече.

- Мне нравится, как твои грустные откровения оттеняет запах другого мужика, - говорит ядовитым голосом и глубоко втягивает ноздрями воздух, - Кстати, когда ты по очереди спала с нами обоими, тебе тоже было очень больно и плохо?

Сука! Хочется спихнуть его с себя и надавать затрещин, но пока лежу и тяжело дышу. Держусь еле- еле.

- До свадьбы он думал, что я девственница, - отвечаю, чтобы хоть в чем-то оправдаться.