— Вот что бывает, когда долго пьёшь, не вставая, — назидательным тоном сказал Милош откуда-то из тумана. — Поэтому я не садился, дети мои.

— Не припоминаю никаких родственных связей между нами, — заметил Берингар. Он и не пытался встать, так что определить степень опьянения представлялось невозможным.

— Родственных и нет, только если я чего-то не знаю о своих предках. Это моя теория, — заявил Милош, усаживаясь с горящими глазами напротив них. Зрение Армана уже прояснилось, и он увидел, как оба приятеля заботливо подпирают его подушками, чтобы не упал. — Давайте-ка её проверим.

— Что для этого нужно?

— Даты рождения всех наших.

— Будешь гадать по звёздам? — Берингар запрокинул голову, чтобы посмотреть на небо. Над ним оказался потолок. Следопыт нахмурился, недовольный этим обстоятельством, и, по всей видимости, никак не мог понять, как небо допустило такую оплошность, спрятавшись от него.

— Нет, буду проверять теорию, — бестолково ответил Милош, покачнувшись вперёд. Следуя его же собственному правилу, сел он абсолютно напрасно. — Ну?

И он оказался прав. Арман кое в чём убедился, а кое-что и узнал, и теперь они все трое переваривали новые сведения вперемешку со сливовым бренди. Самым старшим во всей группе оказался Милош, ему наступала на пятки Адель. Затем шли Арман и Лаура, а Берингар замыкал цепочку — он был самым младшим.

— Ладно, — пожал плечами Арман. У него полученные данные полностью совпадали с ожиданиями, разве что Лаура оказалась немного старше. — И что теперь?

— Да как так-то, — вздохнул Милош, пиная ногой подушку. — Ну вот как?

Он смотрел на Берингара, и тот с готовностью ответил:

— Как-то так.

Полностью удовлетворённый ответом, Милош оставил его в покое.

В голове немного прояснилось от свежего сквозняка, и Арман решил, что сейчас самый подходящий момент для откровений. Милош, несмотря на свою феерическую болтливость, в основном сообщал о себе всякую ерунду и упускал самое главное — невесту, например, а о Берингаре они вообще ничего не знали, кроме того, что наблюдали собственными глазами. Арман совершенно не учёл, что сам он никогда не расположен к искренности и только делает вид, но спьяну ему и это показалось незначительным — казалось, будто он сам — у всех на ладони, а у него на ладонях никого нет. На всякий случай Арман посмотрел на свои руки, хотя это ему не сильно помогло.

— Ты соврал, — догадался он и посмотрел на Милоша. Круглые глаза округлились ещё больше:

— Когда и о чём?

— Лауре, — невпопад ответил Арман. — Ответил так, чтобы она не обиделась. Я про твою невесту…

— Да как же вы меня достали, — беззлобно отозвался Милош и вкратце пересказал ситуацию Берингару. — А если головой подумать?

Арман подумать не успел: за него ответил Берингар. Он не удивился, а в самом деле принялся рассуждать:

— Я действительно не припомню разговоров о твоём семейном положении, но, когда ты рассказывал о Праге, упоминались разные имена. Исходя из того, что мы познакомились со всей твоей семьёй, а вашу бабушку также зовут пани Эльжбетой, можно сделать вывод, что Эва…

— Наконец-то, — воскликнул Милош. — Да, Эва! Ну и что в этом сложного?

— Ты не говорил, что вы встречаетесь! — не согласился Арман. — Я тоже вспомнил это имя, но я думал…

— Что ты думал?

— Что это твоя сестра, их ведь так много…

По мнению Армана, две сестры — это запредельно много, и его можно понять.

Милош, в свою очередь, совершил обычную ошибку человека, которому свойственна определённая степень себялюбия, не мешающая, впрочем, любить и окружающих. Он был абсолютно уверен, будто все новые приятели в курсе его личной жизни и Эва не нуждается в представлении, как не нуждались брат, отец и пани бабушка. Поэтому Милош беспрестанно сыпал именами без пояснений, подспудно ожидая, что все его понимают и так. Он ошибался.

Вернулся Корнель, и с него потребовали подтверждения. Корнель добросовестно подтвердил: он знал Эву лично, а также не имел ни малейшего желания выгораживать брата. Арман не стал повторять расспросы по поводу магических способностей незнакомой девушки, и Берингар тоже ничего не спросил — то ли придерживался мнения, что это личное, то ли просто не хотел вдаваться в подробности. Кончилось всё тем, что растроганный их интересом Милош притащил портрет невесты, который хранился где-то у него в комнате. Эва оказалась очень похожа на своего возлюбленного и всю его семью: рыжевато-русая, круглолицая, светлоглазая, с решительным открытым взглядом.

— Я вас обязательно познакомлю, — Милош уже забыл, что обиделся на весь свет, и с пылкостью схватился за новую идею. Чем дальше его узнаёшь, подумал Арман, тем больше убеждаешься, что «на треть ведьма» — это не шутка. — Когда всё это кончится, а то опасно. Или нет… или да… Вы придёте на мою свадьбу?

— Все придут на твою свадьбу, — заверил его Корнель. От него не укрылось, что младший брат напился, и в его голосе прорезался заботливый тон, который применялся только по особым случаям — когда Милош не в себе и не может дать сдачи.

— Все? — недоверчиво переспросил Милош.

— Все, — повторил Корнель и слегка надавил ему ладонью на лоб. Милош издал какой-то звук, средний между мурлыканьем и скрипом несмазанной двери, и растёкся в кресле. — Скажите, что придёте, пожалуйста, а то он не успокоится.

— Обещаю, что приду, — Берингар отнёсся к вопросу со всей серьёзностью. Кажется, он был готов поклясться на крови.

— И я, — начал было Арман, но его перебили:

— Обязательно, я запомнил… Арман, а ты будешь этим… как его… который якобы прогоняет духов.

— Другом жениха, — подсказал Корнель. — Прогонять никого не обязательно, я полагаю, иначе придётся выставить за двери половину нашей родни. Особенно тётю Анку…

Арман промолчал, только позже догадавшись, что это могло быть невежливо. Его выбило из колеи, что Милош вот так вот, с полпинка, предложил ему такую важную роль. Конечно, они все изрядно выпили, но всё равно было неожиданно и приятно. В довершение всего Берингар предложил последний тост, не без труда привстал с дивана и заявил:

— За любовь, дружбу и семейные узы!

— Да будет так, — искренне поддержал Корнель. Одной рукой, с бокалом, он поддерживал сказанное, другой — Милоша, который порывался встать. Арман не стал рисковать и поднял бокал, не вставая с дивана. Было хорошо, тепло и весело, и не вставал он с него до самого рассвета.

***

Непрошеное утро тыкало Армана в лицо через неплотно задёрнутые занавески. Он поморщился, безуспешно прогоняя солнце с сомкнутых век, затем перевернулся и открыл глаза. Перед глазами оказался чудесный набор: подушка, бутылка и кошачья задница. Приподнявшись на локте, Арман почувствовал себя так же, как вчера — легко до тошноты, но при этом состояние было далеко от слова «плохо». Казалось, он нисколько не весил, но и голова при этом звенела от пустоты.

Пустота была приятной, и Арман позволил себе понежиться на солнышке, прежде чем начать думать. На соседнем диване посапывал Милош, уткнувшись лицом в подушку, больше никого не было, не считая котов. Арман прислушался: с кухни доносился негромкий голос пана Михаила, который, видимо, беседовал с кем-то при помощи зеркала. Берингар и Корнель наверняка ещё спали наверху, как нормальные люди, которые сподобились дойти до спальни.

Он напрочь забыл о фоне событий, и только звонкий девичий смех, раздавшийся с улицы, напомнил о сестре. Арману стало совестно, что он забыл про Адель, хотя она сама вряд ли была занята этой ночью тем, что думала о брате. И всё-таки память встряхнулась и заставила его шевелиться. Скатившись с дивана, Арман бережно поднял кота и положил на место, потёр глаза, снял с воротника клок кошачьей шерсти и встал — ему это даже удалось.

— Э-эй! — голос с улицы никуда не делся. Кажется, кричали совсем близко, рядом со двором дома Росицких. — А мы вернулись, между прочим! Па-а-а-апа!!!

Это же Катаржина! Догадавшись, что ведьмы вернулись, Арман поспешил было к двери, потом совершенно оправданно испугался и затормозил: он столько наслушался о шабаше и о том, как он влияет на некоторых женщин, что совершенно не хотел сталкиваться с последствиями один. Поэтому он, недолго думая, на правах друга попытался растолкать Милоша.