Одна радость, теперь была счастлива его внучка. Лаура Хольцер наконец-то стала такой же, как все, и это удивительным образом пошло ей на пользу.
Остальное прошло так, как опасались Бер и Милош, и Чайома, и пан Росицкий – большинство предпочло либо замять историю, либо осудить Армана. Магическое сообщество так опасалось правнучки Анны Гёльди, но пало от руки её правнука. То, что Хартманн угробил несколько человек, сестру и сына, никого не волновало на фоне смерти магии, а то, что он собирался делать с книгой чужими руками или сам, никого не волновало в принципе – он же мёртв. Милош ни о чём не жалел, и вскоре с ним согласились другие близкие: чем добиваться справедливого отношения, лучше чувствовать себя в безопасности хотя бы оттого, что прусский посол наконец-то помер и в его голову уже точно не придёт никакая умная мысль. Помимо мадам дю Белле, задержали её бывших гипнотизёров и всех слуг Хартманна, только они уже никому не могли навредить.
Глобальные проблемы чародейства Милоша не волновали: он потратил чудовищно много времени, объясняя сёстрам, что Арман не злодей. Разумеется, именно он уничтожил последнюю надежду колдовства, но объяснить, что по-другому выходило ещё хуже, оказалось сложно. Хана только плакала и махала руками, но она ещё не успела побывать на шабаше, не успела понять, что потеряла – всё было не так, мама в отъезде, папа грустный, коты ушли… Поревёт и перебесится, решил Милош и переключился на старшую. Катаржина беспокоила его гораздо больше. Ещё бы, талантливая ведьмочка, побывавшая на своём первом шабаше прошлой весной… Вот кому жаль всё терять. Он собрался с духом и наконец постучал в дверь.
– Даже не думай! – заявила Катаржина. Милош остановился на пороге, скрестив руки на груди; сестра стояла в такой же позе напротив, гневно сверкая глазами из глубины своей комнаты. Котов в самом деле не хватало, они неплохо оживляли дом. – Не смей говорить мне эту чушь! Я знаю, что он твой друг, но он предатель!
– Послушай меня…
– Не хочу, не буду!
– Катка, ты старше, ты должна понять, – терпеливо, прежде он так не мог, говорил Милош. Пришлось немного поучиться у брата. – Я не говорю тебе, что Арман поступил хорошо. Но если бы он этого не сделал, было бы хуже. Это ясно?
– Почему? Откуда вы всё знаете?
– Потому что книгу хотел получить другой колдун, настоящий предатель, – рассказывать это в такой упрощённой, детской манере было сложно и просто одновременно. Как в той сказке пани Хелены, где злой король обманул доброго рыцаря… – И он прямо говорил, что воспользуется ей для дурных целей. Он хотел подчинить всех магов и людей, чтобы они его боялись и слушались, – не всех, но Катке не нужны детали, и вообще легче приврать, чем забивать ребёнку голову чужими планами. – Он мог устроить войну не только среди нас, но и среди них. Сама книга могла развязать убийства, понимаешь?
– И что? – в глазах сестры вскипали слёзы. – И что в этом плохого? Мы же пережили ту дурацкую войну, и все предыдущие пережили! Если бы мама колдовала, если бы мы все колдовали, нам бы всё было нипочём!
– Бывает магия пострашнее маминой, а мы не единственные люди в этом мире, – устало сказал Милош. – Если бы ты знала, что кому-то будет больно, и могла этому помешать, неужели ты бы не помешала?
Труднее всего было не скатиться в жалкие аргументы вроде «ты просто не понимаешь» и «ты ещё слишком маленькая», хотя и то, и другое было верно: Катка была маленькая, и она не понимала, что такое книга. Вещь, которая едва не заставила Милоша убить своего друга, уже за одно это заслужила смерть, а попади она не в те руки? Не посол с оборотнем – нашёлся бы кто-то другой. Чем дольше Милош размышлял, тем больше понимал, что уничтожение такой мощной штуки было единственным выходом из всего, что они затеяли, и они ещё долго тянули. А пророчество… что ж, рано или поздно сбылось бы само. Не в этом ли его суть?
Удивительное хладнокровие, подумал Милош. Но причины очевидны: он больше не ведьма даже на треть. Интересно, каким человеком он будет теперь? Только бы не занудой по типу Берингара, усмехнулся он про себя. Любопытство, как ни странно, перевешивало неизбежную горечь, а больше всего Милоша успокаивало то, что он прикончил скотину собственными руками – таким не могла похвастать даже Адель.
– Мне всё равно, если бы была магия! – Катка постепенно срывалась на визг. Милош видел, что ей плохо, но объясниться следовало. – Ты ничего не понимаешь! Вы всё у меня отобрали!..
– Катаржина…
На Милоша полное имя действовало как надо, Катке было хоть бы хны.
– Мне плевать, кому там могло быть больно, кто бы там умер! Вы отобрали МОЮ, НАШУ магию!
– Дура! – рявкнул Милош. Надоело. Ещё объяснять этой соплячке, что война никого не щадит, что книга вышла из-под контроля, что люди развивались в своих безжалостных изобретениях, пока магия медленно угасала… Он был рад, что в их большой дружной семье пока никто не умер, но из-за этого некоторые совсем не думали о смерти. Он и сам таким был.
Оставался последний аргумент, жестокий и беспощадный, однако Милош медлил и не хотел рассказывать про Армана и Адель, про то, что он и сам ради семьи чего-нибудь наворотил бы…
– Сам дурак! – пронзительно завизжала сестра и топнула ногами, расставила их в стороны, сжала руки в кулачки… ничего не произошло. Волосы её не встали колесом, не вылетело ни одной искры, не шевельнулся даже потрёпанный блокнот на краю стола. Катаржина беспомощно топнула ещё раз, тихо заскулила, как раненая собака, и зашаталась. Потом скрючилась, словно у неё заболел живот.
Этого сердце Милоша уже не выдерживало, и он подошёл, крепко обняв сестру. Катка не стала вырываться, напротив, прильнула к нему и громко зарыдала, даже не пытаясь сказать что-то внятное. Милош гладил её по спине, слушал постепенно затихающий вой и думал, что дальше будет легче. Славно, что он женился на Эве, и славно вдвойне, что Эва такая умница: на днях она выслушала от него всю историю, не перебивая, потом молча сходила за пивом, так же молча напоила его, уложила к себе на колени и долго гладила по голове. До того момента Милош и сам не подозревал, что ему это нужно. Он, правда, не выл и не рыдал, спросил только:
– Ты не против научить моих сестричек чему-нибудь… обычному? Ведьмы из них вышли бы ого-го, а в быту, боюсь, чистые бестолочи. Не знаю, когда вернётся мама…
– Конечно, я помогу, – ласково сказала Эва. Может, она и не до конца понимала, что произошло, но в помощи никогда не отказывала. Может, для неё магия и стала чем-то вроде коротенькой игры, но она отнеслась к чужому горю с уважением. Милош весь вечер говорил ей, какая она замечательная, пока Эва сама не попросила его заткнуться.
А мама вернулась скоро, не прошло и недели. Никто не знал, куда и как исчезла пани Росицкая – знали только, что она жива и обязательно вернётся домой. Эльжбета-младшая появилась на пороге где-то в полдень и сразу прошла на кухню, деловито распоряжаясь об обеде и принимаясь за готовку. Она не сказала ни слова о магии; её волосы, потускневшие и местами поседевшие, были коротко острижены. Пан Михаил долго и задумчиво смотрел на жену, потом чему-то вздохнул и улыбнулся.
– Что у нас сегодня на десерт? – спросил он своим обычным голосом.
– Фруктовые кнедлики, – весело сказала мама. – Милош, твои любимые.
– Это мои любимые, – проворчал Корнель. Он не злился, просто поддерживал привычный тон разговора, чтобы всем было уютнее.
– Конечно, твои. Если ты успеешь их у меня отобрать, – подключился Милош, и через какое-то время девочки неуверенно заулыбались, а папа даже перестал вздыхать. На подоконнике сидел один-единственный рыжий кот и щурил на них свои глаза.
Произошло ещё одно важное изменение: в общий дом переехала пани бабушка. Милош приготовился к тому, что она не выдержит и просто умрёт вслед за книгой, но нет – жизненных сил могучей старушки ещё хватало, по её собственным словам.
– Дом придётся продать! – громогласно вещала она в гостиной, восседая на груде своих сумок и баулов. Вещей было так много, что седая макушка бабушки почти касалась потолка. – Дом я уже не потяну, а если без дома, то ещё вас, дурней, переживу!
