– И куда ты меня увезёшь? – с горящими глазами допрашивала Эва, когда они наконец-то остались одни в череде утомительных празднеств. – Ну скажи… нет, не говори, я сама угадаю… В страшный зачарованный лес! Нет? В специальную деревню для колдунов… нет? Милошек, а меня не сожгут как жену колдуна?

– Не сожгут, – успел сказать Милош. Вообще-то они были несколько заняты, но язычок у Эвы был не короче, чем его собственный, и препятствий никаких не наблюдал.

– Прелесть какая, – восхитилась жена колдуна и прильнула к нему с новой силой. – М-м-м, и всё-таки куда?

– Куда хочешь, – торжественно ответил Милош, обращаясь к её ключицам. – В любую точку мира.

Если бы Эва была ведьмой, его б сейчас ударило молнией. В любом случае ощущения вышли не из приятных, Милош зашипел и отодвинулся.

– Мог бы придумать что-то более оригинальное!

– Эвочка, любовь моя, я же не пошутил.

– Да так уж не пошутил!

– Да вот так, – разозлился Милош. Заводились они с одинаковой скоростью. – Если бы ты хоть раз дала мне договорить, то поверила бы! – Эва недоверчиво фыркнула, и пришлось ему доказывать слово делом. – Ну, смотри. Нет, сначала оденься, потом смотри…

Они натянули рубашку и штаны соответственно и подошли к двери. Милош вытащил из кармана первый попавшийся ключ и злобно вставил его в замочную скважину. По ту сторону оказался папин кабинет: к счастью, самого пана Михаила там не оказалось, он сидел в гостиной с детьми и женой.

– Как… – обалдела Эва. Милош почувствовал невероятную гордость за магический мир и тут же перестал на неё злиться.

– Оригинально, – нежно ответил он и получил пинок под зад. – Я тебя тоже. Что, обратно?

Они вернулись в эвину спальню – Милош предусмотрительно не стал закрывать дверь, потому как в этот дом у него ключа не было. Правильного ключа, зачарованного. Восхищённая Эва попросила ещё, и они постояли на пороге кладовки дома Росицких, комнаты Милоша, комнаты Корнеля… Последний ключ в связке он как бы не заметил: попросту не помнил, куда ведёт именно эта штучка. И хорошо, что не стал рисковать, иначе бы полуголые Милош и Эва предстали бы чудным осенним вечером в коридоре замка Лавут-Полиньяк.

– Поняла? – сказал он, закончив показательное представление. – Никаких переездов, никакой мороки… Мы так в гости друг к другу ходим.

– Но дом-то всё равно придётся покупать, оформлять, – возразила Эва.

– Ну-у, – уклончиво ответил Милош. Хороший маг способен отвести глаза небольшому городу, а он уж точно был не из плохих. Да и не только глаза, а все части тела, которые хотя бы в теории мешали заселиться. – Разберёмся. Ты, главное, место выбери.

Эва обвила его руками и принялась мечтать вслух. Мысленно они объездили половину мира, выбирая между промышленными городами и тихими деревушками, высокими берегами рек и подножиями гор, холодом севера и жаром юга. В конце концов Эва покачала головой и тихо спросила:

– Любовь моя, ты ведь не обидишься, если я захочу остаться в Праге? Здесь мой дом, мои друзья…

– И столько непобитых полицейских, – подхватил Милош, расплываясь в улыбке. – Я знал, что ты так скажешь. Прага так Прага! На каком берегу?

В общем, дело за малым – оставалось найти дом. Так что сегодня Милош ловко увильнул от обеих семей сразу и отправился искать им с Эвой новенькое гнёздышко, ну или старенькое, главное, помочь жильцам безболезненно убраться. Он весь вечер шатался по любимой Праге, довольно скоро потеряв из виду цель и заглядывая в каждый симпатичный переулок, поболтал со статуями на мосту, побросал камешки в реку, пропустил пару кружек под деревянной вывеской и в конце концов наткнулся на знакомую улицу.

Бабушкин дом так и манил. Понимая, что его заметили ещё на прошлом повороте, Милош поправил шляпу, перевязал платок, прочистил горло и вскоре прошёл во двор.

– Здравствуй, ба…

– МИЛОСЛАВ!!! – гаркнула бабушка. По своим меркам, она говорила спокойно. По меркам всего остального района… ну, крыша кое-где провалилась, это факт. Дом бешено захлопал ставнями, стремясь поспеть за речью хозяйки. – Славная у тебя жена! Надеюсь, и ты её порадуешь, а вместе вы нарожаете мне много чудненьких правнучат!

– А?.. – беспомощно переспросил Милош, оглохший на одно ухо. – Прости…

– Прощаю, – не снизила голоса бабушка. – Такие дела за один день не делаются. Славная жена, говорю! Ты что, не слушаешь?!

– Да слушаю я тебя! – проорал Милош в ответ. Входная дверь захлопала, стремительно открываясь и закрываясь – это означало одобрительный смех. Впрочем, при других обстоятельствах сходный жест означал гневные вопли, зевоту или приглашение войти. – Рад, что вы сошлись. Я опасался, что ты расстроишься, что она не ведь…

– Чего?! – проревела бабушка. С ближайшего дерева посыпались поздние яблоки. – Не слышу! Не мямли!

– Я! Опасался! Что! Ты! Расстроишься! Что…

– Что, что! Франц Иосиф в пальто! Милостью божией, император Римский, тьфу на него, – Эльжбета-старшая побила все свои рекорды, и Милош пошатнулся, сражённый одновременно силой звука и бабушкиным политическим юмором. – Разобрала я, не глухая! Нет, девочка хорошая, – продолжила она потише. – Без царя в голове, ветер один, в зад влетает – из ноздри вылетает, никаких тормозов. Всё как я люблю. А что не ведьма, так тебя одного на всё семейство хватит.

– Правда? – переспросил польщённый Милош.

– Правда, – снисходительно ответила бабушка. – Ты же у меня умница. Олух, конечно, первостатейный, но колдовать умеешь.

– Так сразу и олух… А я уж было подумал, что ты меня в гости пригласишь, – кинул он пробный камешек. Дом настороженно заскрипел, и Милошу стало смешно: он знал, что бабушка не очень-то жалует гостей мужского пола. Поэтому они с Корнеликом в детстве проводили время у тёток, если родителям надо было куда-то отлучиться, а сёстры с пелёнок приучены к визитам к Эльжбете-старшей… Завидно, между прочим!

– А тебе это на кой?

Её подозрительность рассмешила Милоша ещё больше, и он на всякий случай закусил губу. Немного подумав, бабушка снова распахнула ставни:

– Ладно, Милослав, заходи, только не сегодня. У меня малость не прибрано.

Согласилась! С первого раза! Вот так чудеса, надо пользоваться. Воображение живо подсказало Милошу, что там внутри обглоданные кости бывших любовников или чего похуже, и он счёл за лучшее промолчать. Заручившись приглашением, он выслушал очередную порцию наставлений для себя, Эвы, Корнеля и младших девочек, а потом с чистой совестью покинул двор.

Как он добрался до собственного дома, из памяти выпало – в конце концов, после посещения пани бабушки многих нешуточно контузило. Милош остановился у порога, потряс головой, вытряхнул половину мыслей и заметил матушкину метлу. Неужели пани Росицкая так вот оставила её на виду – и без всякой задумки? Быть того не может! Домой всё ещё не тянуло, и он подумал…

– Даже не думай, – послышался мамин голос. Милош поднял голову: пани Эльжбета осуждающе глядела на него из окна. Вытряхнутые мысли постепенно возвращались на свои законные места. – Тебе не понравится, оч-чень не понравится.

– Ты права, – признал он. – Всё-таки это нечестно, что у вас есть такой вот… дополнительный транспорт.

– А куда ты собрался? – удивилась мама. – Вы что, с Эвой поссорились?

– Вовсе нет, – враньё сложилось с правдой, получилось вполне удачно, и Милош объяснил: – Я ищу для нас дом, вот и подумал, было бы неплохо попадать в другие города без ключа. А то, знаешь, каждый раз вылезать из кладовки у какого-нибудь кренделя – приключение то ещё.

– Ну конечно. Всё лучшее в нашем мире придумано ведьмами, – хмыкнула пани Эльжбета, подобрала волосы и лихо соскочила прямо во двор. Восхищённый Милош затаил дыхание – вдруг его всё-таки покатают на метле, как в далёком детстве? Но его не покатали. – Так куда тебе надо? – небрежно осведомилась матушка.

– В Лион, пожалуйста.

То, что произошло дальше, не лезло ни в какие рамки добрых семейных отношений: пани Эльжбета зловеще расхохоталась, подняла руку с изящными тонкими пальцами и дала сыну щелбан. Милош было решил, что она дурачится, но в следующий миг его отбросило… достаточно далеко, чтобы он не помнил половины пути. Голова раскалывалась, ноги не держали, дыхание спёрло, одно хорошо – шляпу не потерял. О таком способе перемещаться Милош пока не слышал и, честно говоря, был бы счастлив не слышать никогда, но делать нечего – вот он, ошарашенный и помятый, валяется в кустах славного города Лиона на какой-то крутой горе.