Они направились быстрым шагом вниз, следуя за осенней листвой, катившейся в такт ветру по мощённой кирпичом дорожке. Милош не успел уйти далеко – он обнаружился на углу соседнего квартала с каким-то типом в тёмно-сером плаще. Судя по голосам, жестам и красочной мимике, они ругались. Арман замедлил шаг: он не знал даже, маг там или нет, сомнений не оставляло только то, что за Милошем требовалось присмотреть. Просто так, во избежание лишней крови.

Милош заметил их первым и махнул рукой, призывая подойти. Пистолетом он, к счастью, не размахивал. Незнакомый тип, которого Арман принял за упомянутого Войтека, с готовностью обернулся и оказался девушкой – той самой, которую они когда-то видели на портрете. У Эвы были рыжевато-русые волосы, круглое лицо, вздёрнутый нос, светлые глаза – в общем, она выглядела так, словно уже являлась членом семьи Росицких. Берингар немного замедлил шаг и нахмурился, и Арман успел спросить:

– Ты что-то учуял?

– Нет, – односложно ответил следопыт таким тоном, словно это всё объясняло. Он бы и рад прочитать лекцию, но тут Милош принялся знакомить их с невестой на гремучей смеси языков. Латыни не знала Эва, а Арман с Берингаром плохо ориентировались в чешском; всех четверых худо-бедно объединял немецкий, но жених с невестой единодушно этому противились. Поскольку время поджимало, решили довольствоваться языком жестов, тычков и выразительных взглядов.

– Очень быстро, – зачастил Милош, то и дело озираясь по сторонам. Эва довольно улыбалась и с интересом рассматривала друзей жениха. – Наши ребята кое-что разгромили, а именно – полицейский участок. Ничего особенного, камней покидали, краской постреляли, запустили козу. Это из-за вчерашней газеты, очередной указ о цензуре и всё такое… Эву поймали, Войтек сбежал, потом Эва тоже сбежала. Ты ж моя умница!

– Хорошо, а в чём проблема? – уточнил Арман. Все они были равнодушны к букве людского закона, кроме Берингара, но следопыт в чужом городе предпочитал вежливо помалкивать – во всяком случае, сегодня.

– Проблема в том, что полицейские тоже умеют бегать… Ох, а вот и они.

Запутавшийся Милош выкрикнул какое-то слово, которое у него получилось из нескольких языков. К счастью, все и так поняли, что оно означало «бежим».

Арман гадал, можно ли решить конфликт как-то иначе, но у него недоставало знаний о местных порядках; Берингар явно думал о том же, покорно следуя за Милошем. Как гости они вообще не могли никуда деться. Хорошо, что реплики, которыми они перебрасывались на бегу, были достаточно простыми и вполне международными за счёт интонации и обстоятельств – это позволяло всем четверым неплохо понимать друг друга. Плохо, что ничего дельного уроженцы Праги не предлагали: они были заняты чем-то средним между руганью и флиртом, а сзади настойчиво гремели сапоги и надрывались свистки.

– Надо отвлечь их, иначе не отстанут, – предложил Арман и, не дожидаясь одобрения спутников, запрыгнул через забор в чей-то дворик. Там стояла кадушка с водой, а небольшое зеркальце, пригодное для таких случаев, он теперь носил с собой. – Эва, могу ли я…

– Нет, не можешь, – нервно начал Милош, но Эва заинтригованно покивала. Казалось, ей вообще нет дела до того, что за ней гонится полиция: если бы не обещанная встреча с родственниками Милоша, она бы не стала отвлекаться от столь весёлого занятия.

– Вот и славно, – пробормотал Арман, умываясь. Зеркало держал Берингар, и он же попросил Эву одолжить цветной платок, который та носила повязанным на лбу. – Тогда я пойду налево, а вы направо.

Когда он перевоплотился в Эву, глаза у девушки расширились от удивления и восторга, а потом она радостно хлопнула в ладоши и мурлыкнула Милошу что-то очень быстрое и неразборчивое. Тот буркнул в ответ одно из слов, которые выдавал, когда его рано будили, и сказал Арману:

– Лучше уведи их куда-нибудь, а мы здесь подождём. Вон в том переулке сейчас никто не живёт… Только пан Ян, если жив ещё. А, и жена его, и эти, как их…

«Этим» оставалось только примириться с судьбой. Арман-Эва перемахнул через забор, сопровождаемый лихим возгласом оригинала, вернулся на кривую улочку и сразу же нарвался на полицейских. Судя по пятнам краски, им изрядно досталось от чешской молодёжи. Арман невольно рассмеялся, заразившись энтузиазмом той, которую изображал, и помчался прочь. Он закладывал дикие петли, уводя их как можно дальше, и вскоре достиг реки. Отсюда открылся неплохой вид на мост, по которому они весной ходили с Милошем и его младшей сестрой. То ли поэтому, то ли потому что сегодня никто не умирал, сумбурный побег от полиции казался ему пародией на Дрезден.

– Стоять! – проревели за углом. – Держать девчонку!

А что ещё они могли говорить? Арман наспех умылся и спрятал яркий женский платок за пазуху. Он быстро стал собой, и привычные вещи приятно растянулись на теле, запоздало возмущённым таким издевательством – превращаться в девушек было непросто и болезненно, а в мужской одежде ещё и неудобно. К счастью, телосложением Эва мало чем отличалась от Армана, не считая нескольких неизбежных деталей сверху и снизу.

– Постойте, господин, – обратился к нему один из запыхавшихся полицейских. – Вы не видели тут такую… чуму… в красно-жёлтом платке?

– Извините, – безупречно выговорил Арман, виновато и неловко улыбаясь. Если кто-то и удивился, отчего у него мокрый воротник, то виду не подал. – Я не знаю…

Это были те немногие фразы на местном наречии, которые он выучил просто блестяще – остальное ограничивалось интуицией. Господа полицейские извинились, повернулись, и тогда Арман пожалел о своём словарном запасе: надо бы их было направить в другую сторону, но момент сделать это без слов он упустил… Что ж, кажется, пока им везёт. Он пригладил волосы и быстро зашагал обратно, заодно убеждаясь, что дорога чиста.

Когда Арман вернулся в нужный переулок, он был мокрым и от умываний, и от пота – бежал, устал, обращался дважды, так ещё и в женщину! В груди больше не кололо, да и голова кружиться перестала, так что он сумел улыбнуться друзьям вполне убедительно. Вытащил платок, кое-как разгладил и торжественно вручил Эве.

– Вроде отстали, – лаконично сообщил Арман, пока Эва пристально рассматривала его лицо, ища признаки своего. Если там что-то и оставалось, то выветрилось за время возвращения. – Теперь мы пойдём домой?

– Не думаю, – возразил Милош. – Скажем так, Эвочка частенько развлекается подобным образом, поэтому они примерно представляют, где я живу… Ano, má lásko? – переспросил он, потому что Эва ткнула его в плечо. Завязался непонятный разговор, в ходе которого отчётливо прозвучали уже знакомые Арману «балбес» и «чума» в самых нежных интонациях. – В общем, я сам виноват, давайте опустим эту тему.

– Мне кажется, нам не помешает разведать обстановку, – осторожно заметил Берингар и тоже применил свои крошечные познания в местной культуре: – Пани Эва, могу ли я…

– Нет! Не можешь! – Милошу снова не удалось никого остановить: Эва, пребывающая под впечатлением от выходок Армана, кивнула два раза. Ну а Берингару дважды повторять не надо: он коротко поблагодарил, отдал Милошу свою шляпу, после чего встал на колени и аккуратно растянулся на земле. Ничком.

– О! – вырвалось у Эвы.

– Эх, – пробормотал Милош. – Во имя древнего духа, Бер, не ешь землю.

– Не выйдет, – раздался снизу глухой голос. – Здесь добротная кладка. Впрочем, архитектура Праги всегда вызывала у меня… – Он прервал сам себя, чтобы приложить ухо к кирпичу, затем сел на корточки и коснулся того же кирпича ладонью, максимально распрямив длинные пальцы. Арман ждал, Эва жадно наблюдала, Милош с лицом мученика таращился в небо. – Между прочим, не зря, – сообщил Берингар. – Камни одной улицы передают дрожь соседней, и так по цепочке.

– Это ведь обычные следы, – заметил Арман. – Как ты их нашёл?

– Дело не только в следах, важно и пространство, где эти следы остаются. Но я в самом деле обратил внимание на их обувь, пока мы убегали. Поскольку эти господа уже проходили мимо дома Росицких, у них на подошвах остались частицы магич…