– Принц никогда не женится на шлюхе, – сухим, бесцветным голосом ответила Микаэлла.

– Я спрашивала тебя не о статусе, – спокойно произнесла я. – Я спросила, что ты будешь делать.

Хозяйка Ирониума, эта девушка с очень темной душой и запачканными по локоть руками, отвела взгляд.

– Ты знаешь, что рано или поздно он задаст этот вопрос. И у тебя должен быть на него ответ.

Микаэлла порывисто встала, прошлась по комнате, сжимая до белизны тонкие пальцы. Юбки ее красивого платья взметались каждый раз, когда девушка стремительно поворачивалась, меряя шагами пространство. А затем она замерла и посмотрела на меня испытывающим взглядом.

– Ты скоро наденешь корону. Сядешь на трон Железного мира. Будешь справедливо править твердой рукой. Лучше, чем матриарх, чем многие матриархи до тебя. И вот ты, ты, вошедшая в отбор, ты, что со дня на день выберет себе принца-консорта от безысходности и необходимости, ты, не побоявшаяся сунуться в самое пекло Фронтира, ты… ты позволишь своему брату жениться на шлюхе? Очернить сплетнями и слухами репутацию королевской семьи, свою репутацию?

Я откинулась на спинку дивана и позволила себе снисходительную усмешку.

– Я – есть Железо. Железо не боится слов.

– Ты хотел что-то обсудить? – спросил с порога Даян, стремительно заходя в кабинет к Кириону.

Строго говоря, кабинетом это назвать было нельзя, скорее помесь приемной и бара. Архимаг сидел в скрипучем кожаном кресле и рассматривал блики магического светильника на просвет бокала с портвейном. Контрабанда из мира Воды, но как хороша!

– Хотел, – кивнул Кирион и кивнул на стол с закусками и бутылками. – Присоединяйся.

Даян подошел к столу и начал перебирать бутылки, ища что-то на свой вкус. Кирион наблюдал за ним, размышляя, что из них троих Даяну было проще всего – его личная жизнь не должна была лечь жертвой на алтарь власти, и не должна была стать извинением за ошибки матриарха. И находясь в ситуации почти полной свободы выбора близнец Демиры выбрал самый сложный вариант. Тот, что принесет массу проблем всей семье и самому Даяну в первую очередь.

Так и хотелось встряхнуть мальца и рявкнуть «Что ты делаешь?! Включи голову!»

Но Кирион не собирался деградировать до уровня матери и орать, продавливая свою позицию. Ему просто нужно было поговорить, чтобы понять брата.

– Итак, о чем ты хотел поговорить? – спросил Даян, наливая виски себе в стакан на два пальца.

– О Микаэлле, – проговорил Кирион.

– Да? А что с ней? – удивился младший брат. – Она вроде бы говорила, что согласилась на наше маленькое мероприятие, даже людям приказы отдавала, сам видел.

Кирион вздохнул. Мужчины, как правило, не говорят о чувствах своих, чужих и друг друга. Не обсуждают личную жизнь, разве что в контексте соревнований по количеству и качеству девиц. Ну и в целом стараются не совать нос в чужие интимные дела.

Но иногда интимные дела превращаются в дела государственные. Как, например, тесное общение матриарха с Киллинджером. Или роман Даяна с Микаэллой.

– Ваше время истекает, Даян. И мимолетное увлечение, к которому все относились снисходительно, смотря сквозь пальцы, уже даже в глазах общественности перерастает в кое-что посерьезнее. Раньше для женщин Мика была модным аксессуаром наследного принца, а для мужчин – отличной историей, которую долго мусолили в клубах за картами. Но это длится слишком долго, чтобы оставаться в рамках приличий.

Даян не стал садиться. Он оперся спиной на стол, отпил из своего бокала и, посмотрев на брата долгим взглядом, сказал:

– Так. И?

– И что ты собираешься делать дальше? – спросил Кирион.

– Разве это тебя касается? – спокойным тоном спросил Даян.

– Ты принц и это накладывает обязательства и ограничения. Демира рассчитывает на тебя. Я рассчитываю на тебя. И я должен понимать, что происходит в твоей голове, чтобы избежать неприятных сюрпризов.

Даян вздохнул, налил себе еще и сел в кресло рядом. Кирион едва заметно выдохнул – если младший брат еще не попытался разбить ему лицо, значит, готов к диалогу.

– Я не знаю, – с каким-то болезненным отчаянием произнес Даян. – Я не имею ни малейшего представления, что делать дальше.

И вот к этому Кирион готов не был.

– Поясни? – нахмурился архимаг.

– Ну вот… вот ты и Констанция. Если бы не попытка матриарха женить тебя на этой огненной… как ее там, вы бы с Констанцией уже б давно были женаты. Ты бы наверняка уже хвастался как твой первенец пытается вырвать патлы хорошеньким нянькам.

От этого сравнения Кирион помрачнел, но посвящать брата пока готов не был. Нужно было самому хорошенько обдумать все открывшиеся детали

– И твоя Констанция была бы в восторге и от титула, и от свадьбы, и от родов первенца. Она бы с горящими глазами выбирала себе платье и тебе костюм на ближайший бал и стояла бы костью поперек глотки матриарху нам на радость. А Мика… Мика – хозяйка Ирониума. И я не думаю, что ее прельстит роль жены ненаследного принца. Без власти, без влияния… – печально проговорил младший брат и еле слышно закончил: – И я боюсь задавать ей вопрос.

Кирион подумал о том, что из них троих у Даяна единственного может быть выбор по любви. Будет ли его с Микой брак счастливым, если она согласится? Или будет ли кто-то из них жалеть, если откажется? Это было неизвестно и, честно говоря не важно. Иногда возможность попробовать во много раз ценнее счастливого исхода.

– Я думаю, тебе стоит принять решение касательно себя, – медленно проговорил Кирион. – И исходить из этого. Ты не можешь заставить женщину принять то или иное решение, но задать ей вопрос обязан. Балансировать всю жизнь на грани не получится.

Даян хмыкнул:

– А когда задавать неудобные вопросы дамам будешь ты?

Архимаг усмехнулся:

– Скоро.

Утро началось не с головной боли. Хотя лучше бы с нее, конечно. Я была бы больше рада похмелью, чем мрачной физиономии Кириона и сухой фразе:

– На улицах митинги.

Я, уснувшая на диване, с тихим стоном сползла на пол, чувствуя, как отлежала половину конечностей, а вторая просто отказывалась покидать гостеприимное пригретое местечко.

– Чего хотят? – спросил необычно суровый и собранный Даян.

В дверь постучали и после разрешения вошла служанка с тележкой и принялась споро расставлять завтрак на троих. Я покосилась на настенные часы. Десять утра.

– Дай угадаю, – шагая на запах кофе произнесла я, – свободу Навалу, такому прекрасному человеку, неподкупному и идеальному?

– Если бы, – покачал головой брат. – У них плакаты поинтереснее.

– Ну говори уже, мастер интриги, – проворчал Даян, наливая себе чай со сливками.

– «Магия доступна каждому» и «Магия для всех».

– Ооо… – протянула я, заливая в себя кофе без сахара, как противное лекарство, только не от болезни, а от сна. – Отдать приказ на разгон?

– Да, гвардейцы уже бьют копытом, чтобы накинуться на горожан, – кивнул старший брат, но Даян нас прервал.

– Вы чего? Зачем! Это же идеальные условия для нашей аферы!

Я прикрыла глаза, пытаясь срастить в своем сонном мозгу банк и митинг и у меня никак не получалось.

– Поясни? – попросил Кирион.

– Все просто, – начал Даян, и я нервно фыркнула.

– Что?

– Нет, ничего. мне нравится твой оптимизм…

Близнец недовольно цокнул языком и продолжил:

– Нам нужна истерика, которая поможет разогнать стоимость акций до портальной, так?

Мы с Кирионом вяло поддакнули, поглощенные завтраком.

– Как организуют все эти митинги и волнения? Сгоняют толпу, а там по сетке расположены крикуши, которые заводят людей. В нашем случае они, конечно, агитируют за магию, но когда толпа дойдет до определенного уровня прогрева, ей будет в принципе без разницы, куда сбрасывать пар. Предлагаю, заставить их покупать и продавать.

– А ты сможешь? – с сомнением спросил Кирион. – Нет, идея-то прекрасная, но ты предлагаешь ничего не делать. А если они пойдут ко дворцу, желая высказаться под нашими окнами?