– Она не была на ручнике! – громко говорил странный парень в ярко-жёлтой футболке.

– Как не была?! – воскликнула Лия. – Вы въехали на нашу лужайку, а машина мужа как стояла, так и стоит на том же месте! Это вы…

И тут вмешался я:

– Что здесь происходит?

– А-а! Вотон он! – прорычал пацан. На вид, лет ему было не больше двадцати, но был крепкий и жилистый; явно таскал железки в спортзале; Футболка натягивалась при каждом движении его рук, вот-вот лопнет от переизбытка мышц. – Это ты виноват! – Он ткнул пальцем чуть ли не в лицо мне.

Я слегка отстранился. Подобие ярости заклокотало где-то внутри. Этот олух мне сразу не понравился, и по-моему, он был то ли не в себе, то ли под наркотой, – голова болталась, как на шарнирах, да и сам он не мог устоять на месте, ладони постоянно сжимались и разжимались, глаза были красными, а зрачки расширенными; в довершении ко всему, взгляд его был странным, каким-то сумасшедшим. Точно под наркотой. Этого ещё не хватало.

Где-то на улице послышался громкий истерический хохот. Я мельком взглянул за спину накаченного нарика (странно, не вяжется это как-то – качок и нарик в одном флаконе, так сказать) и увидел ещё двоих: эти надрывались от смеха, еле удерживая в руках бутылки с пивом. Понятно: догоняются. Эти точно под травой. Ну а этот «качок» явно на инверсионном герыче – новое веяние в подпольной «науке». Даже несмотря на всю оживлённость и нервозность, весь вид этого обдолбанного дебила был потухшим, глаза пустыми, и было совершенно понятно, что этот тип совсем не понимает реальность.

А за его спиной, на улице, предстала плачевная картина: на лужайке стояла моя машина… В том-то и дело, что «стояла» – в прошедшем времени! Теперь эту груду металла нельзя было назвать машиной. На неё сверху въехал огромный грузовик, поставленный на такие мощные колёса, что позавидовал бы стотонный самосвал из нашего порта! Это колесо раздавило мою машинку, словно игрушку!

То, что здесь произошло, теперь было для меня очевидным: этот обдолбанный качок наверняка был за рулём; они с друзьями катались по городу, не разбирая дороги. Ещё бы! Какая дорога, когда в глазах и в сознании танцуют психоделические образы, разноцветные огни, сверхмиры других измерений и вся остальная наркотическая хрень! Вот он и въехал на наш участок, при этом раздавив мою машину в хлам.

Ублюдок! Обдолбанная тварь! И он ещё имеет наглость врываться в мой дом и угрожать моей семье?! Убью, паскуду! Но, надо держать себя в руках, – они ничего не соображают, и это нельзя забывать.

Резкий выпад в мою сторону в следующую секунду привёл к тому, что качок как бы завис между «этим» и «тем» миром. И теперь стоял, уставившись в пол, как старая кукла с севшей батарейкой.

Так. Надо срочно выпроводить его отсюда. Я взял его за плечи и попытался развернуть, справедливо полагая, что разговаривать с ним совершенно бес толку.

– Не трожь меня, сука! – прорычал он.

Сзади послышались голоса девочек.

– Иала! Оля! – крикнула Лия. – Живо в спальню! Ану быстро!

Не знаю, побежали девочки в спальню или нет, но в следующее мгновение я оказался слишком «занят».

Все эти многочисленные события произошли настолько быстро, практически одновременно, что спокойный вечер в одночасье превратился в сущий кошмар… И тогда я ещё не знал, что следующие пять-шесть минут полностью сломают мне жизнь.

Качок моментально ожил. Я даже не успел среагировать: получил хлёсткий удар по лицу. Одновременно с этим где-то на улице активизировались те два нарика с пивом; они ворвались в дом. Закричали девочки. Что-то кричала супруга. Я разогнулся и бросился на качка. Отец всегда учил меня давать сдачи, и сдача получилась превосходная: мой кулак врезался в челюсть обдолбанного верзилы, тот отлетел вбок. В этот момент друзья качка исчезли за моей спиной. Я обернулся. Жена выталкивала девочек из зала в кухню. Малышки кричали, напуганные всеми этими событиями.

Взревел опомнившийся качок. Он налетел на меня всем своим весом и повалил на пол. В это время «друзья» ринулись за Лией. Чёрт! Я вскочил и бросился следом. Сзади орал качок…

И тут я услышал выстрел.

Время застыло. Лия и девочки обернулись, я тоже – смотрел на обдолбанного с пистолетом в руке. А вот это уже серьёзно. Он же не соображает, что творит!

Вновь завизжали девочки. Я обернулся и увидел, как одна из мразей хватает Лию за волосы. Наркоман – эта тощая мразь – истерически смеялся. Я кинулся на него, сбил его с ног, забыв о пистолете качка.

– Ещё раз дёрнешься, я расстреляю всех! – заорал качок.

Пришлось отпустить гада.

– Тащите их сюда! – крикнул качок своим друзьям-наркоманам; при этом он держал меня на прицеле.

В сердце что-то ёкнуло. Пришлось признать, что силы не равны, и моя семья – во власти этих мразей. Нарики притащили Лию с девочками поближе к своему «руководителю». Качок сделал пару шагов мне навстречу и сказал, при этом целясь мне в лицо:

– Ты должен мне деньги. Моя машина изувечена. Это ты во всём виноват. И ты мне заплатишь.

Я перевёл взгляд с дула, что маячило в метре перед глазами, за спину качка: входная дверь оставалась открыта, и на улице виднелась моя машина, смятая под тяжестью большого бигфута этих уродов.

– Я ничего тебе не должен, - сказал я. – Моя машина стояла на моём участке, а ты, мразь, въехал и врезался в неё. Ты, обдолбанный придурок, не справился с управлением. При чём здесь я?

– Как ты меня назвал, сволочь?

Он вдруг бросился ко мне, схватил своей лапищей за шею и притянул к дулу пистолета моё лицо.

Завизжала трёхлетняя Оля. Она каким-то образом вывернулась из рук матери и кинулась ко мне.

Она пыталась меня защитить…

– Па-а-а-ап!..

Оля вцепилась в качка.

Этот момент врезался мне в память на всю жизнь…

Качок, держащий пистолет в правой руке, махнул левой с такой силой, что малышка отлетела в сторону и на всей скорости ударилась головой о стену.

Она упала. Замолкла. Стало как-то тихо-тихо… Мгновение страшной тишины… Её маленькая ножка подогнулась, кулачки сжались, потом тело ослабло. И затихло… Больше она не двигалась.

Я не мог поверить.

И тут закричала Лия. Она оттолкнула нарика, что всё ещё пытался держать её, и бросилась к девочке. Супруга подхватила ребёнка. По волосам девочки струилась кровь.

– Кайтон, - вдруг сказал один из друзей, – ты же её укокошил.

В этот момент я вышел из ступора. Бросился на качка, пытаясь выхватить у него пистолет, но враг держал оружие крепко. Ладно!.. Нанёс хороший удар рядом с кадыком, но шея придурка была мощной. Тот вывернулся, попытался распрямиться, но тут же получил ещё один удар в висок. Его лицо покрылось кровью, – лопнула бровь. Я не останавливался. Убью паскуду! Продолжал бить его изо всех сил. Сзади подскочил нарик. Я лягнул его ногой между ног, наверное, попал, тот куда-то делся. Лицо накаченной мрази постепенно превращалось в одутловатый мешок с говном.

Я избивал его до тех пор, пока не услышал выстрел. И лишь этот выстрел меня остановил. Во всём теле появилась какая-то слабость. Руки повисли, в глазах потемнело. Но я отлично соображал, и, как мне казалось, был полон сил. Снова ринулся на него, но почему-то упал. Что же происходит?.. Откуда такая слабость? Руки не слушаются, в голове шумит.

Кричит Лия. Визжит шестилетняя Иала. Орут нарики. И сквозь шум в ушах мне послышался обрывок фразы, который меня насторожил:

–… они свидетели…

Хоть состояние моё было не из лучших, но мозг работал чётко. То, что я услышал, сразу – за мгновение – собралось в логическую цепочку рассуждений: Оля мертва, им не нужны свидетели, они хотят скрыться с места преступления, свидетелей нужно уничтожить.