Внезапно открылся небольшой отсек, из стены высунулся стакан с красноватой жидкостью, а гнусавый электронный «мужик» промычал о том, что этот коктейль необходимо обязательно выпить, мол, он нейтрализует последствия от перегрузок гиперпрыжка.

Ну что ж, надо так надо. И я выпил. Мерзкая жижа. Никогда она мне не нравилась – сначала вроде безвкусная, но потом по горлу идёт приторная кислота, а в нос ударяет ржавчина вперемешку с гнилью. Фу! Но я вытерпел этот ритуал.

Учёные доказали, что без этой жижи (не с первого путешествия, конечно) человеческий организм при гиперпрыжке начинает терять электроны. Это чем-то похоже на то, если пролететь очень близко от магнетара – эта разновидность нейтронной звезды высасывает электроны из всего организма, после чего человек превращается в желеобразный, омертвевший, бесчувственный овощ. Но это происходит потом. Разок можно «прокатиться» без глотания этой жижи, но в этом случае, во время гиперпрыжка с мозгом человека начинают происходить всякие необъяснимые вещи: мозг начинает работать в каком-то другом режиме, выкидывая такие фортели, которые потом объяснить невозможно. Игра разума доводит человека до полнейшего экстаза, вводит в состояние особого транса, и человеку кажется, что он находится в каком-то сюрреалистическом, сказочном мире; человек не осознает действительность, и длится это от одного, до нескольких дней, после чего, мозг всё-таки приходит в себя и распознаёт реальность.

И, что самое интересное, эта игра мозга приводит к зависимости, как самый настоящий наркотик. Уже более сотни лет власти борются с таким «наркоманами», которые уже жить не могут без межзвёздных перелётов. Для них это наркотик. Их даже называют гипернаркоманами. Они тратят все свои деньги на билет, садятся в межзвёздный лайнер только лишь для того, чтобы в очередной раз погрузиться в иной мир, в противном случае очень быстро приходит ломка. Гипернаркоманам нужна новая доза – ещё один перелёт. За это они готовы отдать всё!

Власти отслеживают таких людей, ловят, но то и дело появляются всё новые и новые. И эти люди, опустившиеся уже на самое дно, непременно становятся преступниками, ведь гиперперелёты – удовольствие не из дешёвых, и не у каждого есть средства на регулярные «прыжки». Гипернаркоманы становятся лёгкой добычей для мафии или каких-нибудь преступных банд. Эти подпольные организации заставляют гипернаркоманов выполнять «грязную» работу, а платой, конечно же, служит очередной гиперперелёт, без употребления той самой жижи.

Они все обречены; ни один гипернаркоман не продержался более трёх лет. Все они умирают, а их трупы похожи на выжатые лимоны. Страшное зрелище.

До отлёта – двенадцать минут.

Неужели мне удалось уйти?

Открылась дверь капсулы. Внутрь заскочил раскрасневшийся мужчина. Пот градом катился по его морщинистому лицу. Он плюхнулся в кресло напротив, растянул свои усы в широкой улыбке, шумно выдохнул и, посмотрев на меня, весело сказал:

– О, Создатель! Я всё-таки успел! Думал опоздаю! Доброе утро, господин. Тоже решили перепрыгнуть несколько световых лет? Меня зовут Кларке Вислу. А вас?

– Яви, - простенько представился я.

Мужчина сказал «господин». Значит, он издалека. Галактика поделена на сферы влияния. В наших «широтах» слова «господин» нет; у нас говорят «вюр». Далеко же он забрался! Интересно, что же он делал тут, на нашем «полушарии»?

– Очень приятно познакомиться, - продолжил он, поудобнее устраиваясь в кресле. Он всё ещё громко дышал; очевидно пробежал только что не менее двух-трёх километров, а для его довольно-таки грузной комплекции и немолодого возраста такая дистанция весьма затруднительна.

Тут же возле его носа выполз из стенки стакан с «жижей».

– Тьфу! – воскликнул он. – Какая же дрянь этот напиток!

Я с хитрецой прищурился на него:

– Хотите полететь без него?

– Что вы, что вы! Я не из этих! – Он залпом осушил стакан; скривился, подышал ртом, помотал головой, вытер усы и, слегка кашлянув, сказал: – Я вообще не люблю гиперперелёты. После них у меня мигрень.

– Я так понимаю, вы часто летаете? – предположил я.

– Приходиться, - вздохнул он и развёл руками. – Работа!

– А если не секрет…

– О! Я дипломат, - перебил он меня. – Но вы не думайте! У меня нет слишком весомого портфеля. Я больше посыльный, чем настоящий дипломат. Посылают меня, посылают! Все, кому не лень! – Тут он громко рассмеялся, потом ойкнул, смутился и тихо сказал: – Извините, господин Яви. Дурная привычка громко хохотать. Вечно начинаю орать там, где неприлично… Ну, вы понимаете.

– Я думаю, ничего страшного, мы в герметичной капсуле, так что… А с вами разве нет помощника? – Я задал такой вопрос, потому что знал, что дипломаты обычно путешествуют парами.

– Помощника? – удивился он. – Нет, конечно. Я ведь из низших. Ранг маленький. Какой мне помощник? Я сам вроде помощника. А лечу сейчас совершенно пустым. То есть, я хотел сказать, что обычно наши везут с собой что-нибудь… ну, там… документы какие-то или информацию. Сейчас пустой рейс, так сказать. Просто возвращаюсь домой. Всю работу я уже сделал, дела передал напарнику, который остался пока что тут, а у меня впереди самое прекрасное время!

– Какое? – с улыбкой спросил я. Этот мужчина весь просто сиял; от него исходила сама доброта; и на его добродушном лице постоянно играла добрейшая улыбка, которая непременно действовала на окружающих заразительно, и я не стал исключением.

– О! Когда я вернусь домой, уйду в отпуск! Полтора месяца свободы! Представляете! Дождался наконец! Два стандартных года мотаюсь, как белка в колесе. Неужели я, бедный, не заслужил отдыха!

Он снова засмеялся, на этот раз гораздо тише.

– Полетите куда-нибудь?

– Нет, - твёрдо ответил он. – И не подумаю. Осточертели мне все эти полёты! Знаете, я ведь живу у моря, можно сказать. До побережья всего-то каких-нибудь тридцать минут езды. Уже забронировал крохотный домик почти у самой воды. Эх! Солёный воздух! Яркое солнце! По утрам свежесть! Крупный песок хрустит под босыми ногами! Что ещё нужно? И волны! Обожаю волны, знаете ли. Самый приятный звук во всей вселенной. Вы любите волны?

Я пожал плечами:

– Давно их не видел.

– О! А я очень люблю!

После этих слов он начал рыться в сумке, что стояла у его ног. Из этой небольшой сумочки, что называется во время полёта ручной кладью, он достал небольшой пластиковый контейнер, раскрыл его и вытащил бутерброд.

– Хотите? – предложил он. – У меня их несколько. Я, знаете ли, всё время в полёты беру с собой еду. Привычка такая. Не могу! Как только сяду в это надоевшее кресло, так сразу желудок сводит. Просто наваждение какое-то! Инстинкт! Хотите?

Он протянул мне бутерброд.

– Нет, спасибо, я не голоден.

– Берите, берите! Не стесняйтесь. У меня ещё одна коробочка с едой есть!

– С вашего позволения, я откажусь, - сказал я. – Просто у меня другой инстинкт: как только сажусь в это кресло, желудок не принимает ничего. Особенно после этого гадкого напитка, которым тут потчуют.

– О-о! Как я вас понимаю. Самому надоела эта гадость. А что делать! Надо её пить, иначе, как говорят, от гиперперелёта можно сойти с ума. Я имею в виду, если не выпить и полететь. Ну, вы поняли!

– Понял, - улыбаясь, кивнул я.

– Точно не хотите бутерброд?

– Точно.

– А я, пожалуй, поем.

– Приятного аппетита.

– Благодарю, - проговорил мужчина, откусив хороший кусок.

Он тщательно пережёвывал и некоторое время молчал.

Сообщение капитана лайнера ненадолго прервало его завтрак; он посмотрел по сторонам и одобрительно кивнул. «Стартовали, наконец-то», - сказал он с набитым ртом.

Лайнер едва дрогнул из-за того, что мы преодолели звуковой барьер и наверняка уже находимся на границе с космосом. Через десять минут лайнер начнёт набирать скорость, отойдёт на безопасное расстояние от планеты, ляжет на курс и направится к расчётной точке, где заранее была уже создана кинетическая сингулярность, которая в свою очередь выведет лайнер в гиперпространство.