Не знаю, как Муадан ещё не обделался. Он сидел, с ужасом смотрел на энергетические клинки, а дряблое брюхо, покоившееся на коленях, тряслось. Тряслось, как и колени, как и руки, как и губы.

Но у меня внутри ничего даже не ёкнуло. Сказали бы мне на Земле, что я буду готов пытать человека разумного, не испытывая при этом ни брезгливости, ни корчась от моральных мук, я бы покрутил пальцем у виска. Но здесь… В этом грёбаном мире… Наверное, всё же я действительно переродился.

- А-а-а-а-а-а! – Муадан завизжал сразу, как только я провёл полосу от его плеча до самого локтя. Обожжённую полосу со сразу запёкшейся кровью и смрадом, ударившим в ноздри. – Не надо! Прошу, не надо! А-а-а-а-а-а!

Во второй раз он заорал, когда я провёл такую же полосу на спине от лопаток до самой поясницы.

Феилин, Иберик, Фелимид и даже принц Трифин не сошли со своих зрительских мест. Быстро бросив взгляд за спину, я увидел, что они стоят на месте, смотрят, как свершается несправедливость, и не отворачиваются.

Что тут сказать? Суровые времена призывают к суровым поступкам.

- Скажи мне, что я хочу знать! – зло выкрикнул я, повернувшись к Муадану. – Ты вхож во дворец. Ты ненавидишь меня. Я помню, ты осмеливался перечить даже королю, потому что с моим появлением он словно утратил к тебе интерес. Словно забыл о твоём существовании. Такой, как ты, не прощает пренебрежения. Такой, как ты, мстит. Я знаю, что ты боялся меня не потому, что когда-то давно что-то задумал вместе с Рауфом Бумедьеном. Ты боялся расплаты. Ты хотел убежать, потому что тебя гнал страх. Каждый день он тебе нашёптывал, что случится, если всё станет известно. Скажи мне, что станет известно? Что ты сделал? Что скрываешь?

- Не надо… Я прошу, не надо, - прерывистое дыхание обер-камергера и просто безумный взгляд подсказали мне, что он на грани. Я должен или додавить, но не переборщить при этом. Или отступиться.

- Я всегда терпеть не мог таких, как ты, - я брезгливо пнул носком в сразу заходившее волнами брюхо. – Я всю жизнь занимался спортом. Всегда следил за собой. Старался даже следить за питанием… Но ты… Такие, как ты… Вы меня всегда бесили. Сытно жрать да сладко спать – вы только к этому стремились. Даже когда мир рушится, ты думал лишь о том, чтобы вкусно пожрать. Ради этого ты был готов на всё. Но, думаю, пришла пора привести тебя в форму. Пора удалить это мерзкое брюхо.

- Не-е-е-е-т!!! – Муадан заорал тогда, когда я только присел на корточки. Я ещё даже не поднёс клинки к обвислому брюху. – Не надо, аниран! Я всё скажу! Я во всём признаюсь!

На секунду я замешкался. Всё же я не до конца был уверен в своей правоте. Доказательств ведь у меня не было никаких.

Неужели я не ошибся?

- Что скажешь!? В чём признаешься!? – принц Трифин стоял с офигевшими глазами. Похоже, он сомневался в моих методах ещё больше, чем я.

- Я помог… Я помог…

- Кому и в чём!? – заорал Трифин.

- Золото… Всё из-за золота…, - бормотал потерянный Муадан. – Но и не только из-за золота… Со мной так нельзя было. Я этого не заслуживал. Я верой и правдой служил столько зим… Нет, не заслуживал…

Трифин хотел дать обер-камергеру «леща». Да я успел перехватить руку. Мне показалось, что тумаки помешают исповеди.

- Я впустил их. Да, впустил... Я подготовил указы, я поставил печати, я раздобыл несколько комплектов одежды, я помог обойти охрану, - тихо говорил Муадан. – Я укрыл их там, где никто не смог найти... Я достал в биб-ли-о-те-ке старые чертежи королевского дворца и передал им… Я дал конюхам секхи, а они лишь кланялись и благодарили, когда я уходил… Да, я помог им. Я расплатился за унижение…

- Мразь! – в этот раз руку принца Трифина остановить не удалось. И удар по затылку получился впечатляющим – тучный Муадан упал с топчана и калачиком свернулся на полу.

- Держите себя в руках, Ваше Высочество! – торопливо зашептал я. А затем склонился над лежащим телом. – Кому «им»? Кого «их»? Кто это такие? Откуда пришли?

- Не знаю я, - шмыгнул носом Муадан. – Ненашинские. При деньгах. При знаниях.

- Кто заказчик знаешь?.. Тьфу! Кто стоит во главе всего? Кто принял решение? Кто главный?

- Я не знаю, аниран. Правда не знаю. Меня разыскали, мне предложили деньги. Мне пообещали, что я смогу за всё расплатиться… Но поверь, аниран, - Муадан вцепился в мою левую ладонь, но я брезгливо стряхнул его руки. – Если бы я знал, что они так поступят с Её Величеством. С бедным Терезином. С… с маленьким чудом. Я бы никогда не стал. Я хотел лишь наказать тебя. Наказать короля. За жизни, которые по моей вине они отобрали, но которые не должны были быть отобранными, я корю себя каждый день. Я просто не мог больше так жить…

Поверить в крайние слова было сложно, конечно. Но я поверил. Не только страх его гнал из столицы. Его гнала и совесть. Он понял, что натворил. Понял, к чему оказался причастен. И хотел сбежать не только отсюда, но и от себя.

- Дай мне ещё что-нибудь, Муадан, - я сильно сбавил тон, переходя в режим «хорошего полицейского». – Любую полезную информацию. Кто заказал короля? Кто стоит во главе?

- Я не знаю. Один с повреждённой скулой был у них за главного. Он получал указания сиреем. Золота у них было в достатке. Золотые драмы. Наши. Много. И большую часть они сразу отдали мне. Призвали к храбрости и уверенности в правильности поступка… Я лишь хотел наказать короля. Только его.

- Говор! – выкрикнул за моей спиной Фелимид. – Ты разговаривал с ними. Слышал, как они говорили. Что за говор у них был? Насколько дивный?

- Очень, - пролепетал Муадан. – Я едва понимал, что они говорят друг другу. Только главный говорил как мы.

- И такого говора ты никогда не слышал ранее?

- Никогда, - быстро замотал головой обер-камергер. – Наверное, южане на услужении у кого-то.

- У кого!?

- Не знаю.

Жирные обнажённые плечи затряслись. А их обладатель опять пустил сопли и попытался закрыться, опасаясь удара от раздражённого Фелимида.

Но бить его уже было бесполезно. Думаю, даже если я прижгу его крошечные яйца, результата не будет. Он реально не знает, кто стоит на вершине пищевой цепочки. Он лишь исполнитель. Пешка, которую просто двигали по совсем не шахматной доске.

Но, возможно, удастся надавить на фигуру посолиднее. Судя по тому, что я услышал, существует посредник. Это – Рауф Бумедьен, посол Эзарии. Именно через него кто-то выяснил, как обстоят дела при дворе. Выяснил, что Муадан зол на короля и ненавидит анирана. И будет готов чем-то навредить, если к правильной мотивации прибавится определённая сумма.

Значит, энергетические клинки пока не пришла пора зачехлить. Ими, если придётся, я срежу скальп со лицемерного посла.

- Ты веришь ему, аниран? – стоявший рядом принц Трифин тяжко вздохнул.

- Он исповедался, - уверенно ответил я. – Легче ему никогда не станет, но он, мне кажется, сбросил тяжёлый груз. Да, я верю ему.

Трифин замолчал. Он смотрел на скулящее под ногами тело и хмурился. Его выразительные брови кривились, очевидно подтверждая, что в голове идут тяжёлые мыслительные процессы.

- Виновен, - мыслительные процессы быстро завершились. Принц Трифин, повторив за мной, вынес вердикт.

- Пощады, - прошептал с пола Муадан. – Прощения.

- Тебя не простит даже Триединый, когда лестью и подхалимством ты станешь выбивать себе место в его армии, - принц говорил с каменным лицом. – Бывший королевский обер-камергер Муадан! За предательство, за трусость, за малодушие, приведшее к гибели моего отца, моей матери, моего младшего брата и ребёнка, которого в наш мир привёл посланник небес, я, наследный принц Астризии, Его Высочество принц Трифин, приговариваю тебя к смерти! На третий рассвет ты будешь казнён через повешение на площади Обертона при массовом стечении народа. Пусть Фласэз смилостивится над твоей душой, - мрачный Трифин безошибочно осенил себя знамением как и все остальные свидетели.

И лишь я молча слушал, смотря на Муадана. Рот его оставался открыт на всю ширину, а глаза неверяще смотрели на принца.