Я нахмурился. В чём Муадан сейчас признался? Что организовал попытку покушения? Что привёл на площадь столицы тех, кого потом растоптали простые жители? Но зачем? Почему сейчас? Почему он вообще принял деньги от…
Я запнулся на долю секунды. Затем обернулся.
- Сималион! – выкрикнул я. – Рауфа Бумедьена сюда! Немедленно!
Посол Эзарии всегда меня раздражал. Этот краснокожий выродок с пером в волосах... Но не внешним видом, а своим поведением. Надменным таким, наглым. Отчасти даже презрительным. Было бы крайне интересно устроить ему очную ставку с Муаданом здесь и сейчас.
Сималион коротко кивнул и сорвался с места в тот же момент. А за ним, как преданные псы, устремились гессеры. То есть мудака из страны сладостной неги они обязательно упакуют и доставят.
Так, ладно. Здесь пока понятно. Эзария – или её отдельный индивидуум – заказала анирана. Не вижу логики, но, видимо, какой-то важной информацией я не владею. Устранять анирана только потому, что он кого-то презирал и не уважал, глупо. Аниран ведь потенциальный спаситель мира. Надежда для многих. Зачем пытаться уничтожить надежду? И почему такой приказ пришёл из Эзарии?
Единственный логичный вывод – попытка устранить конкурента в борьбе за аниранское дело.
Я встряхнул головой: возможно, я прав. Голос намекал, что в Астризии аниранов не осталось. Один точно есть на острове Темиспар, и, как минимум один, во Флазирии. И, судя по карте, где Эзария прорисована как один весьма крупный континент, по-любому анираны должны присутствовать и там.
Но почему тогда посол ни разу не обмолвился об этом? Почему не хвастался наличием собственных аниранов? Зачем скрывать такую информацию? Тот же Гвелерг хвастался направо и налево. А этот почему молчал?
Что-то я упускаю. Возможно, послу Эзарии приказал меня устранить собственный глубоко законспирированный аниран. А возможно, нет там никого. Просто посол решил таким образом проявить инициативу, нашёл амёбу, у которой ко мне есть свои счёты, и спихнул всё на него. То есть он как бы не при делах. Ведь даже если обоих поймают, доказательств нет. Лишь слово против слова.
Кому поверит аниран?
- Ты, трусливый недоумок, - я вновь сосредоточил всё внимание на Муадане. Тот поднял глаза и смотрел на меня с надеждой. – Ты уверен, что не ошибся? Рауф Бумедьен приказал устроить анирану западню?
- Клянусь, аниран! Клянусь! – воскликнул Муадан. – Он всё. Он всё, иноземный нечестивец!
- Ему приказали или он сам решился?
- Не знаю, аниран, не знаю. Я не спрашивал тогда. Блеск золота застилал мне глаза. И злоба на твоё отношение ко мне.
Муадан опять ударил лбом в пол и продолжил тихо про себя стенать.
Похоже, тут мы ничего больше не выясним, пока не столкнём одного с другим. Пока не заставим обвинять друг друга. И тогда каждый запоёт как миленький, чтобы спастись от аниранского щита. Даже посол запоёт, уверен. Меня ведь не испугают угрозы разрыва дипломатических отношений. Я всяческие отношения с этими ублюдками на одном месте вертел. И в далеко идущих планах имел намерения заскочить к ним на огонёк… Так что без всяких сомнений вырву драгоценное перо из его хвостика. А затем и сам хвостик безжалостно отрежу.
Но что-то мне не нравится. Чувство такое странное, будто я заблудился. Будто иду не в ту сторону. Не хватает чего-то.
- Посмотри мне в глаза, трусливый предатель! – я опять надел личину «плохого полицейского». – Посмотри, я сказал! Что ты делал у Северных врат? Почему решил драпать именно сейчас? Почему раньше не опасался, что твой подельник – посол Эзарии – может тебя выдать? Что изменилось?
Муадан замельтешил глазами. То есть очевидно, что выбирал подходящий ответ.
- Наверное, моя деятельность в посольском квартале его испугала, - предположил Фелимид. – Он догадался, что мимо Рауфа мои люди не пройдут.
- Но ведь ты же искал не это. Ты не искал подтверждение посла о том, чего никто из нас не знал. Иноземцы тебе нужны для других целей. Почему он испугался именно сейчас? – я кивнул в сторону поникшего Муадана. – Почему обосрался до такой степени, что решил бежать, уже зная, что на всех вратах твои люди? Почему не сбежал до…
Я запнулся на полуслове. Я просто вспомнил, кто Муадан такой. Он – обер-камергер павшего короля. То есть человек с доступом во дворец. Человек, который ненавидел анирана и был способен на любую подлость.
- Если тебе есть что сказать, говори, - я подозрительно уставился на сидящего на коленях обер-камергера. – Ты – предатель в душЕ. Трус, приспособленец и предатель. Годы жизни внутри сытой кормушки сделали тебя таким… Признайся, что ты поднял руку на того, кто кормил тебя все эти годы. Признайся, что это был ты.
Говорил я абстрактно, но суть уловили все.
- Что?
- Что?
- Что? – одновременно воскликнули и Муадан, и Фелимид, и принц Трифин. И все с одинаковой степенью удивления.
- Это же ты был, да? – хоть я задал вопрос, фраза звучала как утверждение. – Ты предал своего короля?
- Не-е-ет! – глаза Муадан вылезли из орбит, когда он заорал. – Не я! Я бы никогда не посмел! Его Величество был для меня как отец.
- О чём ты, аниран? – принц Трифин продолжал смотреть на меня с удивлением. – Не может быть! Я знаю верного Муадана с детства. Я пешком под стол ходил, а он уже своим голосом объявлял о новых наместниках.
Но слова принца для меня мало что значили. Я уже давно убедился, что этот мир, так похожий на мой, куда бесчеловечнее. К тому же во времена, когда жизнь не стоит и ломанного гроша.
Хотя, возможно, жизнь короля что-то да стоила.
- Сколько тебе заплатили? Кто заплатил?.. Признавайся, проклятый негодяй, не то я по очереди буду отрезать от тебя куски! – для красоты момента я даже ногой засадил в деревянный топчан.
- Нет! Не я! Не я! – заверещал Муадан. – Я бы никогда не посмел! Я сам чуть не погиб! Я спрятался!
Хоть ни о какой конкретике я не произнёс ни слова, Муадан всё же уловил, на что я намекаю. Я ни слова не сказал, что имею в виду ночь, когда на королевский дворец напали пока ещё неизвестные убийцы. Но Муадан опять уловил суть. И сразу поспешил заявить, что сам выжил лишь чудом. Выжил только потому, что удачно спрятался.
Но почему он решил, что надо прятаться, а не выяснить, что происходит?
Ладно, пусть такое поведение соответствует трусливому психотипу. Такое поведение для него логично. Возможно, ночью он пугается даже собственной тени.
Но всё-таки попытка побега с деньгами… Боязнь именно меня, потому что почти два года назад он помог организовать неудачное нападение… Всё это выглядит крайне странно. Ему, в принципе, и признаваться не было нужды. Не может быть, чтобы он трясся как осиновый лист только потому, что опасался наказания за то, о чём я думать забыл. К тому же катализатором страха стала нахальная деятельность ребят Фелимида в Посольском квартале. Может, Муадан действительно знает больше, чем пытается показать?
Наверное, стоит ему в этом помочь. Всё же прав был папуля Мириам, когда рассказывал ей, что раскалённый металл развязывает рты лучше секхи, увещеваний и золота. Надо переходить к более активной стадии. И, отвечаю, моя рука не дрогнет.
- Раздеть его догола, - сквозь зубы прорычал я. – И усадить на топчан.
Оставшиеся гессеры не стали переспрашивать и быстро выполнили моё указание. Они вломились в тесную каморку, сорвали с бедолаги одежды, выставив на всеобщее обозрение омерзительное тело, и усадили.
Фелимид и принц Трифин неловко поёрзали ножками. Но ни один из них не осмелился сказать хотя бы полслова. Эта сцена целиком и полностью принадлежала мне. Я её постановщик.
Активировав наруч на правой руке, я затем вызвал энергетические клинки. Повращал рукой, осмотрел клинки со всех сторон, а затем выразительно посмотрел на Муадана. Тот сидел ни жив ни мёртв.
- Ты, бесполезный дряблый мешок с мясом и костями, - прищурившись, произнёс я. – Я чувствую в тебе фальшь. Я знаю, ты лжёшь. Ты столько лет прожил в месте, где ложь – залог выживания. Залог сытой жизни. Но это не значит, что ты уже не можешь различать правду и ложь. Ты знаешь правду. Ты лишь боишься её озвучить. Но, поверь, я смогу тебе помочь. У меня есть собственные инструменты. Я стану тебе лекарем. Я излечу тебя… Попутно, конечно же, выпотрошив нутро.
