- Присаживайся, - я усадил Мириам на мягкий стул и принялся натягивать рубаху. Принимать ванну при даме я не собирался. – Что тебя беспокоит? Что привело ко мне?

Весёлая улыбка на её лице превратилась в грустную. Очевидно, Мириам думала о чём-то своём после столь любопытной сцены.

- Точно не желание получить второй шанс, - Мириам произнесла эти слова немного громче, чем я бы хотел. Надеюсь, Дейдра не подслушивает, а значит, не услышала. – Твоя супруга напрасно опасается.

- Мириам, давай к делу, - попросил я. – Я знаю, что вы не можете найти общий язык. И не ищите тогда. Просто соблюдайте правила приличия.

- Ты прав, аниран. Просто у меня появились некоторые идеи. Потому и пришла.

- Давай, стреляй.

Мириам поморщилась, ведь совершенно меня не поняла. Но продолжила.

- При дворе все судачат о сегодняшнем мерзком эпизоде, случившимся у Зала Советов. Я слышала, ты предложил меня в советники, как мы и обсуждали. Спасибо. Но взволновало меня то, что затем пришёл отец и, как обычно у него бывает, всё испортил.

- Мне кажется, он поменял стратегию поведения, - откровенно поделился я с Мириам. – Теперь он решил тыкать в меня острым кончиком своего языка до тех пор, пока не покажется тот, кого мы все опасаемся. Я стараюсь себя контролировать, но удаётся не каждый раз.

- Возможно, ты прав. Если это так, тогда идеи созвать конклав может оказаться недостаточно, - сказала она. – Рассылка приглашений, прибытие святых отцов, прения… Всё это может затянуть процесс. К тому же без гарантий желаемого результата. Мне кажется… Мне всё чаще кажется, что нам стоит подтолкнуть события. Ты – посланник небес. Ты – надежда. Ты тот, чьи приказы и решения никто не посмеет оспаривать. Своей рукой ты должен убить Эоанита, а своей волей назначить нового первосвященника!

Я неопределённо хмыкнул.

- Не надо никаких голосований. Не надо прений и выборов. Просто сними золотую тиару с головы одного и надень на голову другого.

Предложение Мириам было не так что бы неожиданное. Я ведь сам столько раз раздумывал над тем, чтобы снести голову, украшенную золотой тиарой. Плюс в таком поступке действительно присутствует разумность. Сколько проблем можно решить в один момент.

Хреново только то, что кучу новых проблем тоже можно приобрести.

- Сомневаешься? – Мириам внимательно следила за мной. – Понимаю. Марать руки не очень хочется. Особенно об такую грязь, как мой отец. Тогда могу внести чуть более простое предложение: я сама устраню его.

Я продолжал сохранять молчание. Но в этот раз молчал сердито.

- Не сомневайся, Иван, - мою сердитость Мириам оценила неправильно. - Моя рука не дрогнет, если даже придётся нанести подлый удар в спину. Я могу прийти к нему под предлогом налаживания отношений. Поверит он или нет, он вынужден будет со мной поговорить.

- Но ты же понимаешь, что тогда с тобой произойдёт? – задал я риторический вопрос. – И ради чего? Ради чего ты хочешь пожертвовать собственной жизнью? Ради мести? Я считаю, что этот подонок не стоит того, чтобы ему мстить. Просто живи дальше…

- Ты не понимаешь! Дело не только в мести. Я сама хочу этого. Я всегда знала, что нужна ему. Что он выращивал меня с определённой целью. Как животную самку готовил для спаривания с самым способным посланником небес, которому удалось бы собрать в себе части божественной силы. Он считал, что спасение миру принесёт не сам посланник небес, а его плод. Он требовал от меня чистоты, но не считал её обязательной. Его больше бесило то, что я стала самостоятельной. Что не собиралась просто подчиняться, а задавала вопросы. Что искала ответы и даже подговорила Фелимида. За что нас обоих спровадили в Равенфир… И он списал меня. Да, хоть не вычеркнул окончательно, но отправил лечиться от недуга непокорства на самый край мира. Он хотел приучить меня к смирению через унижение. И этого я ему не прощу.

- Хорошо, не прощай. Пусть так и будет. Главное, чтобы жизнь свою ты не сгубила из-за него. Теперь, когда ты освободилась во всех смыслах, оставайся свободной. Войди в состав Совета, смело участвуй в дискуссиях, помогай приближать будущее. А Эоанит пусть остаётся в прошлом.

- Я не могу, - склонив голову, прошептала Мириам. - Я не могу выбросить его из своей головы. Я засыпаю с мыслями о том, что он рядом. Что я могу дотянуться… Но вместо этого во снах он продолжает мне напоминать, что я не оправдала ожиданий. Что оказалась бесполезной.

Я закряхтел про себя. Мириам нужен опытный психолог, а не опытный футболист. Жаль только в этом мире не существует ни тех, ни тех.

Но, хочешь не хочешь, мне надо постараться её успокоить и объяснить, что это предложение весьма опасно для меня, если придётся его выполнять. И смертельно опасно для неё. И что я не собираюсь разменивать её на Эоанита. Эта рокировка, как по мне, крайне невыгодна.

Но нельзя забывать ещё кое о чём. О том, что я всегда старался донести этим дикарям – человеческая жизнь имеет цену.

- Твои опасения понятны. Как и твоё желание. Но овчинка выделки не стоит. Я уверен, мы сместим эту тварь на законных основаниях. Без кровопролития. Мы получим большинство голосов и оденем тиару на правильного человека. Мы недопустим, чтобы лавина братоубийственных событий накрыла Астризию.

- Даже если нам удастся, он не пустит всё на самотёк. Он будет сопротивляться. У него в подчинении тысячи мечей.

- Я думал об этом, - согласился я. – Но всё же мне кажется, это не у него тысячи мечей. А у церкви. Понимаешь? Пойдут ли храмовники за Эоанитом, или станут подчиняться новому главе церкви? Ведь подчинение новому главе означает жизнь и возможное спасение. Подчинение Эоаниту – это клеймо апостата и неизбежная смерть. Пусть даже найдётся какая-то часть храмовников, кто пойдёт ради него на смерть. Пусть у него где-то припрятаны очередные фанатики наподобие «покаянников». Глобально они ни на что не смогут повлиять. Наша задача законно сменить власть, потому что только в таком случае удастся избежать гражданского неповиновения… Чернь не станет бунтовать, - проще объяснил я, ведь Мириам не поняла крайнее предложение. – Мы должны действовать по правилам, чтобы не раскачивать лодку. Пока лодка держится на плаву. Но кто знает, что случится, если главного гребца мы утопим, вместо того, чтобы поменять на другого гребца.

- Твои метафоры иногда вызывают у меня улыбку, - Мириам действительно улыбнулась. – Я понимаю, что ты пытаешься сохранить население. Пытаешься избежать ненужной крови. Но отец, в отличие от тебя, не боится искупать руки в крови. Сотни заблудших душ, однажды пришедшие к стенам Обертона, не дадут соврать.

- Я постараюсь не допустить повторения, - уверенно заявил я. – Народ со мной. Моему слову он верит. Если я крикну, он услышит.

- Нет, Иван, мне кажется, это ошибка, - Мириам не старалась меня понять. Возможно потому, что куда лучше знала собственного отца. А возможно потому, что и она являлась дитём этой эпохи. – Ты слишком многое Эоаниту прощал. Слишком долго позволял жить. Боюсь, если его не устранить силой, он принесёт много бед.

В запертую дверь раздался требовательный стук; без всяких слов Дейдра напоминала, что кому-то пришла пора проваливать.

Так что оставалось сказать Мириам лишь одно:

- Посмотрим.

Спустя ровно пять дней, когда пушистый снег полностью взял под контроль Обертон, на приём к королю Аскольду Третьему попросился посол Декедды Амран Хабиб. Входил в тронный зал он с лицом смертника.

Нас оповестили заранее, что он выполнил данное королю обещание, совершенно не желая быть утопленным в выгребной яме. И получил обратное письмо ровно через пять дней.

Не знаю, сдох ли при этом столь шустрый сирей, но посол явно не мчал со всех ног, спеша доказать невиновность своей страны. Он еле ковылял.

- Амран, - удивился король. – На тебе лица нет. У тебя понос?

Особенность Тревина унижать или троллить оппонента, мне никогда не нравилась. Одев на голову корону, он стал ещё более остёр на язык. Видимо, сказывалось чувство вседозволенности.