Он почти прикончил запечённую в пряностях буженину, когда поднял глаза на лестницу, ведущую на второй этаж, и встретился взглядом с сонным подопечным, застывшим на верхней ступеньке.

— Пить хотелось, — пробормотал ребёнок, глядя на Арсена круглыми от удивления глазами. Мальчишка переступил босыми ногами, опустил глаза. В ночной пижаме он выглядел совсем домашним. — Когда ты вернулся?

— Полчаса назад, — ответил Арсен, поднося к губам горячий ягодный напиток. — Что застыл? Спускайся, раз хочешь пить.

Пацан буквально скатился по ступеням, залез на скамью, привычно схватил кубок с молоком, накрытым румяной булочкой. Лишь после этого глянул заполошно:

— Можно?

— Для тебя ж оставляли, — усмехнулся Арсен. Сам он внимания не обратил на эту композицию, а Василий учитывает всё.

Егор кивнул, жадно откусил половину булочки, запил двумя большими глотками молока и блаженно зажмурился, пережёвывая такую простую пищу.

— Как тебе здесь? — дождался Арсен, пока парень расправиться с ночным угощением.

— Здесь? — переспросил Егор и огляделся зачем-то. Задержал взгляд на пылающем камине. — Хорошо. Очень!

— О себе рассказать не желаешь?

Егор тут же набычился, замкнулся, поглядел упрямо.

— Ну нет, так нет, — не стал настаивать Арсен. — Поздно уже серьёзные разговоры заводить. Про эльфёнка что скажешь? Если в двух словах?

— Он хороший.

Арсен негромко рассмеялся — действительно в двух словах ответил! Сейчас, похоже, у малого всё под грифом «хорошо», и это славно. Значит принял его дом, и Василий. Плохие или чужие здешнему духу люди испытывали в доме дискомфорт и стремились быстрее покинуть владения Арсения Чернова.

— Сыном моим согласен ли стать? — спросил небрежно, но тут же спохватился — сам ведь сказал, что не время для серьёзных разговоров. — Можешь подумать несколько дней. Если захочешь остаться просто подопечным, гнать из дома не стану. Здесь будешь жить в любом случае.

— Согласен, — прохрипел парнишка, пряча глаза. — Сыном согласен. А… почему?

— Нужен мне вот такой вот мальчик, — устало улыбнулся ему Арсен, ощущая, как слипаются уже глаза. — Поначалу нам обоим будет сложно, это не шапку новую купить, дело куда серьёзней. Поэтому ты ещё раз хорошенько подумай и реши на трезвую голову. Стать моим сыном — это не только привилегии и разные подарки судьбы, это ответственность и обязанности. Это определённая репутация в обществе, которую надо поддерживать и нельзя разрушать. Это отношения с родственниками, коих у меня немало. Придётся знакомиться и налаживать диалог с каждым — и вот этот упрямый взгляд с затравленным молчанием уже не прокатит. От подопечного ничего этого не требуется, живи как хочешь, посещай школу, хорошо учись, и будет тебе счастье, тёплая постель и трёхразовое питание. Так что не руби с плеча, хотя бы несколько дней пораскинь мозгами. Когда готов будешь о себе рассказать всю правду даже самую неприглядную, тогда и придёшь ко мне со своим согласием. Не видишь смысла рассказывать, что такого страшного в твоём прошлом, останешься при своих подопечным. Обижать не стану, но и заниматься тобой больше необходимого смысла не вижу. Шаг серьёзный, Егор, и необратимый. Ты не сможешь сказать через время, что больше не хочешь быть моим сыном, придётся сжать челюсти и оставаться моим сыном в любой ситуации. Подопечному проще — станешь совершеннолетним, иди, куда хочешь, строй свою жизнь. Помогу, чем смогу, но лезть в твою жизнь не стану. А сын — это навсегда, и в пятнадцать, и в двадцать, и в сорок лет. Женюсь я, появится у тебя мачеха, с которой тоже желательно дружить. Случатся у меня дети, станешь старшим братом им со всеми вытекающими. Осознаёшь масштабы хоть в общих чертах?

В больших глазах пацана столько всего прочитать можно было, но Арсен не стал разбираться — мало ли, что малой сейчас ляпнет под впечатлением. Пусть думает всерьёз, позицию свою Чернов обозначил. Хуже ведь нет, когда не знаешь, кто ты и как тебе себя вести. Егору он не желал такого подвешенного состояния, и очень надеялся, что удалось донести всё понятно.

Арсен готов был принять любое решение мальчишки, но сыном назвать его хотелось больше. А почему, кто ж его знает. Встречаешь человека, порой, и понимаешь, что никаким боком он тебе не сдался. А встретишь другого, и хочется, чтобы вошёл он в твой круг общения, остался навсегда. С сиротой так случилось, как только увидел — как ввёл его за плечико альфа Трофим в задымлённый шатёр, так альфа Арсен и осознал, что пацана заберёт с собой, правдами или неправдами.

— Иди уже спать, — посоветовал он мальчишке. — Утром всё станет не в таком мрачном свете, а сейчас думать бесполезно. Решение придётся принимать важное и взрослое, а это всегда непросто.

— А что будет с эльфом? — едва слышно задал вопрос Егор.

— А это, мой друг, решим после твоего выбора, — пожал плечами Арсен. — Если станешь моим сыном, решать будем вместе. Если подопечным — сам что-нибудь придумаю, так тебе и думать не придётся. Но ради этого становиться сыном не нужно, обижать эльфёнка я не намерен, так и так найду приемлемый вариант.

— Понял, — проворчал пацан, стащил из вазы конфету, подумал, взял две. И полез со скамьи, сунув добычу в карман. — Спокойной ночи!

— Хороших снов, — попрощался Чернов, наблюдая, как шустро и уже привычно Егор взлетает по лестнице, сверкая босыми пятками. Только сейчас Арсен понял, как вымотал его самого разговор с подопечным. Вроде несмышлёныш ещё, а себе бы такого тяжёлого выбора Арс не желал. Сочувствие он подавил — некоторые вещи необходимо сделать в жизни самому, помощь и подсказки только повредят.

Василий вошёл бесшумно, поставил перед ним кружку горячего молока, от которого пахнуло знакомыми травками.

— Выпей, чтобы плохие сны не снились, — то ли посоветовал, то ли приказал.

Арсен не стал проверять границы дозволенного, взял кружку и опорожнил её одним махом. Понял, что именно этого и хотелось, как ни странно. Угадал его желания Василий?

— Что скажешь? — спросил Арсен, не особо надеясь на ответ. Что Василий в курсе всего, что происходит в доме и не только в доме, сомнений никогда не возникало.

— Твой мальчишка, — сухо ответил Василий. — За что они тебя обожают, сказать сложно, но этот малыш — твой, со всеми своими детскими мечтами и хотелками, с тяжёлыми неподъёмными мыслями и страшным прошлым. Что дал ему выбор — правильно, пусть и расстроил мальца, ему куда проще следовать твоим командам. Сказал — следуй за мной, он и побежал, и думать не нужно. А теперь придётся ему брать на себя ответственность. Поступить по взрослому. Не жалко ребёнка?

— Пожалеть я могу чужого, — пожал плечами Арсен. — Потому что плевать на его судьбу. Но, если хочешь, помоги ему с выбором. Ты это умеешь. Вот, кстати, меня бы лучше пожалел. Я ведьму полюбил, Василий. Самую неправильную из всех ведьм. Совсем девчонку. Шарахается от меня, и парой становиться не желает, хотя я точно ей нравлюсь, как мужчина. Учиться хочет, студенческой жизнью пожить, но не хочет у меня тренироваться, просит сменить ей тренера! С орчанкой подружилась, Гарик Зотов у неё куратор, а братья Рязанцевы — опекуны.

— О ЧП в Академии ты, значит, ещё не в курсе? — поглядел Василий непонятно.

— О каком ЧП? — похолодел Арсен.

— Не без помощи кого-то из студентов, — ответил Василий спокойно, — у Кощея похитили шестьдесят девиц, все ведьмочки. Служба Спасения выглядит бледно и виновато, так что чую, всё там не просто. Князь уже обеспечил девиц жильём — помнишь старый пансионат на другом берегу нашего озера? Вот туда их и поселили, управляющего нашли, экономку, поваров и слуг. Едой, одеждой и деньгами на первое время обеспечили. Целители и психологи с ними общаются, так что будем надеяться, придут девы в себя, освоются потихоньку.

— Это ведь славно? — полувопросительно поглядел Арсен. — Откуда ты всё узнаёшь?

— Гарик Зотов заглядывал к нам на прошлых выходных, — пожал плечами Василий. — Тебя хотел застать, да ты уже в пути был на север, вне доступа. Много интересного рассказал твой куратор.