Время, проведённое Аксаной между жизнью и смертью, вспоминалось урывками. Если она и приходила в себя в первые часы в целительской лаборатории, то это совершенно не отложилось в её памяти. Это потом Саня узнала, что несколько часов агонизировала, кричала от боли и пребывала в полубреду. В какой-то момент она пришла в себя, дрожащая и слабая, что руки не поднять. И не поняла, где находится и на каком свете. Веки поднимались с трудом, но потолок она рассмотреть умудрилась — высокий, деревянный с балками-перекладинами.

— Где я? — первым делом спросила, надеясь, что ей кто-нибудь ответит. Она же не знает — успела вернуться в Академию или осталась в казематах Кощея.

С трудом повернула голову и встретилась взглядом с Игнатом Ильичом. Удивилась страшно.

— Горец? — вырвалось сиплое и обрадованное — свои. От облегчения словно камень с души упал — спаслась.

— Можешь звать меня папой! — удивил её Игнат. — Хорошо меня видишь?

— Шутите? — прошептала она потрясённо. Не вязался её Горец с таким странным юмором.

— Не имею такой привычки, — Игнат мокрой прохладной тканью осторожно протёр её лоб, щёки и смочил пересохшие губы. — Пить тебе пока нельзя. Что касается нашего родства, ты моя дочь, Аксана, как я и подозревал.

Саня онемела. Такого знакомства с родителем она не представляла ни в мечтах, ни в кошмарах. А Игнат так спокоен, словно сообщил о погоде за окном. Ей же хотелось вопить от странных переполнивших её чувств, и тысячу раз переспросить, точно ли он это сказал или она бредит на фоне болезни и патологического желания отыскать родителей. Стыдно вообще-то о таком мечтать в двадцать пять лет. Взрослая девка ведь, тётка, можно сказать. Некоторые в её возрасте мамой становятся, а иные нескольких детей имеют. И в семнадцать мечтать о папе и маме тоже стыдно. Но до мозга её всё же дошёл свершившийся факт, и теплота разлилась по всему телу, в горле появился ком, а в глазах защипало от непролитых слёз.

— Правда? — удалось вытолкнуть хриплый вопрос через пересохшие губы.

— Целитель ДНК-тест провёл, настоял, — буднично поведал Игнат. — Сможешь ознакомиться позже, недоверчивое дитя, если не веришь моим словам.

— Верю, — губы Сани искривилась, хотя совершенно не собиралась рыдать. — Простите…

— Можешь на «ты», ящерка, — устало ответил отец. — Как себя чувствуешь?

— Счастливой, — прошептала Санька, не доверяя своему голосу. Разревётся ведь, как ребёнок.

— Вот и хорошо, — Игнат поднялся с её кровати, поправил одеяло, наклонился и поцеловал её в лоб. Саня прикрыла глаза, всем существом запоминая нежное ощущение прикосновения твёрдых отцовских губ. — Поспи, ящерка, всё равно лекарство сейчас подействует. Успеем ещё поговорить…

И она действительно уплыла в сон.

Пробуждение было приятным, она сразу всё вспомнила. Ну как всё — признание Игната, что он отец. Но у кровати оказался незнакомый мужчина в белом халате, накинутом на плечи. Сразу стало понятно, что это целитель. И страшное подозрение закралось в её душу — а вдруг это был сон, и сам Игнат, и его невероятное признание. Часть её забытья или бреда. Ну, конечно бред, а она взрослая дура! Возомнила себе, что сам Горец — её отец!

— И почему страдание в глазах? — спросил незнакомый мужчина. — Я Эрдан, твой целитель, и только что проверил все процессы в твоём организме. Могу сообщить, что кризис миновал и ты стремительно идёшь на поправку. Некоторое время ещё придётся поваляться в постели, принимать не самые вкусные лекарства, но весь яд уже выведен, боремся только с последствиями.

— Яд, — судорожно вздохнула она. — Какой яд?

— Строго говоря, не совсем яд, — хмыкнул целитель Эрдан. Саня моргнула, не доверяя своим глазам, но у беловолосого целителя действительно имелись остроконечные уши. Эльф? Они существуют? — Тебя нашпиговали свинцом, деточка, с кое-какими неприятными примесями. Для веды почти смертельный яд, если не принять экстренные меры сразу. В твоём случае, всё немного лучше. И отчего слёзы? Ну-ка, поделись с доктором, малая.

Саньке это живо напомнило опекунов, она шмыгнула носом, беря себя в руки. Нашла тоже, из-за чего реветь. Напридумывала себе отца… А у неё, вообще-то, опекуны хорошие есть, и у неё всё хорошо. Они её не бросят.

— Мне приснилось, — решилась она храбро посмеяться над самой собой. — Что со мной говорил отец. Вы не думайте, просто… Отец мне не нужен. Я взрослая давно.

— Как интересно, — нисколько не проникся целитель. — И кто же был в роли отца?

Саня от него отвернулась к стенке и всё-таки тихо заплакала, сжимая зубы до боли. Куда ему понять, бесчувственному целителю! Старалась сдерживаться, тоже, блин, взрослая, но слёзы разочарования попадали в нос, не желая прекращаться.

— Не нужен, значит? — прозвучал позади совсем другой голос. Грубоватый, знакомый до дрожи.

Саня резко обернулась, не веря своим глазам. Смотрела неверяще на возвышающуюся над ней фигуру Горца. И всё ещё себе не доверяла. Наверное, Игнат был зачем-то в палате, она его видела, и воображение дорисовало желанное. Дожила, любого готова принять за отца! Нет, не любого, на самого крутого мага замахнулась.

— Игнат Ильич, — прошептала она, некрасиво шмыгнув носом.

— Начнём заново, — мрачно сообщил ей Горец. — Аксана, бывшая Берёзкина, бывшая Рязанцева — я ничего не упустил? Официально и категорично заявляю, что ты моя дочь, плоть от моей плоти, кровь от моей крови… и что там ещё, ладно, неважно. Про тест ДНК я уже говорил. Так вот, по всем документам, во всех ведомостях ты более не носишь чужих фамилий. Придётся привыкнуть к новой, Аксана Марьянова. И смириться с фактом наличия родного отца.

Слёзы высохли сразу, как только он начал говорить, а теперь в носу опять защипало.

— Правда? — и она судорожно вздохнула.

— А реветь-то зачем, ящерка? — уже совсем другим тоном спросил Игнат Ильич, присаживаясь на кровать. — Такая храбрая девочка, вся в папу, спасла шестьдесят измученных ведьмочек почти ценой своей жизни, а тут ревёшь, как маленькая.

— Шестьдесят одну, — опять шмыгнула носом Санька, на этот раз не удержавшись от блаженной улыбки. — Папа…

— Так-то лучше, — одобрил Игнат. — Я тебе видеозапись сделаю, чтобы включали, как только проснёшься. А то усыплять тебя придётся ещё не раз, не хочу становится каждый раз сном и ненужным отцом.

— Прости!

— Открой зубастый ротик, неблагодарное дитя! — Игнат поднёс флакон с темной жидкостью к её губам. — Не нужен ей отец, видали?!

— Нужен, — буркнула она, послушно открыла рот и проглотила всю гадость, что в неё влили. Горечь даже поморщиться не заставила. Чувство было такое, что из рук Игната даже яд выпить готова. — Я думала это сон…

— Будем записывать видео? — прищурился отец, но губы его улыбались. — А то ведь опять сейчас уснёшь.

Саня вглядывалась в него, действительно ощущая сильную сонливость. И блаженное понимание — не сон, не сон, не сон!

— Я запомню, — пробормотала она.

— Спи, ящерка, — велел отец.

И она заснула с улыбкой. А когда проснулась снова, испугаться просто не успела. Отец был рядом, что-то вводил стилусом в планшете, сидя в кресле у её кровати. Сразу поднял на неё взгляд и поглядел вопросительно.

— Повторим?

— Я — Марьянова Аксана, дочь Горца, — хрипла отчиталась Саня.

— Верно, — одобрил отец. — Могу обрадовать, что скоро сможешь уже вставать. Пара дней постельного режима, и будешь как новенькая.

— А мама? — вырвалось у Сани. Спросила и сразу пожалела. Ведь сказали бы, если бы… — Вы её знаете?

— Обращайся на «ты», — вздохнул Игнат. — Привыкай уже, что ты моя дочь и что общаться мы будем достаточно часто. Знал ли я твою мать? Ну не из пробирки же ты родилась. Но рассказать я мало что могу. Хорошая девушка по имени Мария, веда, умница и красавица. Твоя тётка, сестра твоей матери, уверяет, что Мария умерла, едва тебя родив. Но… Есть у меня определённые сомнения.