«Как много ты слышала ночью?»

Я проигнорировала и это.

— А теперь я хотел бы разнообразить наше обучение, — вещал профессор. — Для начала мне нужно несколько добровольцев.

С энтузиазмом руку подняли многие, что говорило о доверии, которое вызывал профессор. Я предпочла наблюдать, да и Марк продолжал удерживать меня на месте. Что за невыносимый тип? Не могу сказать, что мне были неприятны его прикосновения. Как назло, очень приятно чувствовать тепло его ладони и уверенность, которую излучал этот парень. И это несмотря на обиду, что еще скреблась внутри. Вендетта подразумевала причины. Дэн точно просто так бы не стал заниматься чем-то подобным.

— Ты никуда не пойдешь с Фергюсом, — прошептал мне Истомин, воспользовавшись суматохой среди студентов.

— Еще как пойду. Договор на обычные свидания не распространяется.

Мы сцепились взглядами. Как и всегда, оба отступать не собирались. Его глаза метали молнии. Такое ощущение, что сейчас Марк набросился бы на меня с поцелуями, которые отмели бы все мои границы и желание спорить. Если бы не множество свидетелей. Увы и ах. Я знала об этом своем преимуществе. Для него отношения на публике — табу, черту он не пересечет. А себя я ограничивать не собиралась. В лепешку расшибусь, но пойду на это долбанное свидание, даже если Фергюс мне и даром не сдался. Теперь из принципа пойду.

Марк ухмыльнулся, но не зло, а словно задумал что-то, наклонился и прошептал:

— Тогда надень рубашку с пуговицами и кружевное бельишко. То, которое на тебе было, когда я раздевал тебя в общежитие.

Меня словно холодной водой окатило. Какого хрена?! Уже хотела залепить ему пощечину, но понимала, что он всего лишь дразнит. Знала, что Истомин меня не насиловал, для него это было бы все равно, что трахнуть труп. Ему важна отдача от партнерши. Просто раздел, чтобы мне было удобнее, и вместе с Дэном ушел за Логаном.

— Убери. Руку.

— Скажи, что наш договор аннулирован, тогда уберу.

Ничего мне не мешало здесь и сейчас закончить это. Но слова так и застряли на языке. Марк дал мне выбор. Если бы я заикнулась о том, что наше взаимодействие начало доставлять мне дискомфорт, он бы отступил. Знаю, что не стал бы давить больше, чем я сама же ему позволяла. Все между нами стало сложнее. Не хотела, чтобы мне снова причинили боль, не хотела любить в одностороннем порядке.

И все равно сил оттолкнуть этого парня у меня пока не находилось.

Я влипла, конкретно влипла. Если так пойдет и дальше, превращусь во влюбленную дурочку, от которых Истомин бежит как от огня…

Хотя куда там, я уже влюбленная дурочка.

Точка.

Дата.

Подпись.

Шумно выдохнула, как бы сдаваясь, и сконцентрировалась на занятии, а Марк изменился в лице, ухмылка пропала. Он молчал, так и не переставая ко мне прикасаться.

— А теперь прошу выйти на какое-то время тех, кто решился на эксперимент, — продолжал профессор.

Как только его просьбу выполнили, Локхарт снял ткань с большой черно-белой фотографии, стоящей на треноге. На ней был неизвестный мужчина. Профессор впустил первого студента.

— Перед вами фотография серийного убийцы. Пожалуйста, скажите, что в его внешности может говорить об этом.

— Эм, — Девушка с мелкими кудряшками, отчего она походила на милого барашка, потопталась на месте. — Взгляд.

— А что не так с его взглядом?

— Он злой. Складочка между бровей, будто он часто хмурится.

Студентка говорила дальше, и с каждым ее словом я начала замечать все эти нюансы и уже была полностью согласна с ее аргументами. Потом профессор позволил ей сесть на место и впустил следующего. Каждый приводил новые доводы, замечал все больше и больше.

Когда вошел очередной студент, профессор сказал:

— Перед вами фото известного ученого. Что в его внешности может говорить об этом?

— Умный, начитанный взгляд. Он похож на доброго дедушку.

Многие обомлели. Даже я. С каждым новым отвечающим профессор менял изначальные данные. И всякий раз студент замечал во внешности неизвестного мужчины то, что указывало бы на убийцу, ученого, владельца театра, дедушку, который воспитал владельца благотворительной организации. Когда поток студентов закончился, Локхарт сиял как начищенный медяк.

— Что вам может сказать данный эксперимент?

— Что вы плут, — раздалось с первого ряда завуалированное слово “обманщик”.

Профессор ничуть не оскорбился.

— Не без этого. Но видите ли в чем дело. Каждый на эту уловку повелся. А знаете почему? Воронова?

Не ожидала, что он назовет мою фамилию, все-таки я тут залетная птица. Истомин рядом со мной напрягся, и я вспомнила, что Локхарт — его биологический отец, который изменил его матери со студенткой. Как бы случайно опустила руку и сжала его ладонь. Неожиданно, Марк переплел наши пальцы.

— Наша психика жаждет, чтобы ее обманули, — ответила твердым голосом на вопрос преподавателя.

— Верно. Порой мы видим то, что хотим. И мозг уверен в истинности увиденного. Многие поступки обосновываются внушением, хотя мы этого и не замечаем. В той же мере внешность бывает обманчива. А теперь, пожалуй, сделаем записи. Вы же на лекцию все-таки пришли. Хотя древние кельты, точнее друиды, делали ставку именно на запоминание и не записывали легенды, поэтому часть из них пропала. К сожалению. Но мы этого не хотим, поэтому пишем следующий заголовок.

Занятие было настолько интересным, что я ни сколько не пожалела, что пришла. После лекции подождала, когда большинство покинет аудиторию. Даже Марк не заметил, как я потерялась в толпе студентов, бурно обсуждающих эксперимент.

— Хотели что-то спросить? — обратился ко мне профессор.

— Да. Хотела бы побольше узнать о теме вашей диссертации.

— О сектах? — Он поправил очки. — Что бы вы хотели узнать?

— Как работает механизм, скажем так, обрабатывания новых адептов?

— Хм. Чаще всего это происходит по одной схеме. Вначале сближение, чувство сплоченности, снижение критического мышления будущей жертвы. Сначала все очень…

— Дружелюбно.

— Да, можно сказать и так. Но параллельно секты и психокульты собирают компромат на адептов, чтобы всегда иметь рычаг воздействия. Отрывают от окружения, чтобы жертвам было сложно возвращаться к обычной жизни. Часто имеют место угрозы, оскорбления, якобы ради высшей цели, физическая жестокость и сексуальная распущенность.

— Насколько серьезную угрозу жизни и здоровью несут секты?

— Известны случаи, когда участие в подобном привело к массовому отравлению ядом. Целая деревня трупов. Мужчины, женщины, дети. Покушения на жизнь тоже имели место в ряде сект.

— А как насчет наркотического воздействия?

Глаза Локхарта удивленно уставились на меня. Понимаю, что вопросы звучали странно, но мне нужно было знать. Я почти уверена, что присутствовала на собрании какой-то секты. Вопросы, которые сейчас задавала, были опасными, ведь под маской мог скрываться кто угодно, даже сам Локхарт. Но и выбора, у кого спросить, у меня особенно не имелось.

— И это тоже может быть. Наркотики дают дополнительный крючок зависимости... Глубоко же Вы заинтересовались этой темой, как посмотрю.

Пришлось улыбнуться, хоть и вышло натянуто.

— Готовь сани летом, как говорится. А как ведет себя лидер?

— По-разному. В один момент он философ и понимающий друг, опять же якобы. А в другой, агрессор со спонтанными вспышками гнева и садист. Склонен к эгоцентризму, возбуждению, психологическим манипуляциям. Из псевдоспасателя он может превратиться в преследователя, а потом обратно. Члены паствы чаще занимают позицию жертвы, не готовы нести ответственность и постоянно ощущают страх, навязанный лидером.

— Мне нужно настроить проектор, — В аудиторию вошла профессор Паркер и обращалась к Локхарту. — Поможете?

Я застыла, глядя на обернутый вокруг шеи женщины шарф. И все бы ничего, но заметила под ним края синяков, похожих на пальцы.

— Конечно. Сейчас все сделаем, — сказал Локхарт, возвращая меня к реальности. — Таисия, если Вам будет что-то еще интересно, обращайтесь. Тема обширная.