Мы проболтали с Матвеем почти два часа, неспешно двигаясь по оранжерее — есть у меня такая привычка: я не могу беседовать, стоя на одном месте. Или сидя. Меня это раздражает. А вот, когда чем-то заняты руки или ноги — милейшее дело! Можно и потрендеть.
В данном случае, работали сразу оба варианта: то есть, заняты были и руки и ноги. Руки: тем, что я взялся за специальные рукоятки на кресле брата, ноги: тем, что принялся прохаживаться. А походить здесь было где: галерея большая. Назвать её огромной, понятное дело, назвать нельзя: огромная — это крытая часть Петроградского Ботанического Сада. Вот уж, где действительный гигантизм, но и маленькой — назвать язык не повернётся. Самое то для спокойных неспешных прогулок и поправки здоровья в зимнее время.
Вот мы с братом и прогуливались. Он был ещё очень слаб после болезни, поэтому быстро утомлялся. Ходить самостоятельно он мог, но пока не долго — поэтому и кресло-каталка. Чтобы было где отдохнуть, когда силы кончаются.
Врачи рекомендовали ему побольше двигаться, чтобы ускорить восстановление, но при этом не перенапрягаться, чтобы избежать риска получения травм. Вот я ему в этом и помогал, занимая разговором и поддерживая под локоть, когда он вставал со своего транспортного средства и разрабатывал ноги. А, когда уставал, усаживал обратно в кресло и просто катал.
Мы разговаривали обо всём и ни о чем. Больше всего ему был интересен Лицей, порядки в нём и мои личные впечатления. Не то, что бы Матвей о нём мало знал, нет. Всё ж, он готовился к поступлению именно туда, притом, что все наши с ним старшие братья закончили именно это учебное заведение. Вот только, насколько давно они его окончили? Насколько точны и актуальны на данный момент их сведенья? Ведь, даже ближайший к нам по старшинству брат имел возраст уже за сорок с лишним. В этом разрезе, моя информация была очень полезна из-за своей «свежести».
Я рассказывал. Мне было не трудно. Правда, старался максимально опускать подробности именно моих «нестандартных» похождений. То есть, и то, как отправил в больничку весь свой взвод, и то, как потом отсиживался в карцере, и то, во что этот карцер превратил. И, в особенности, то, какие именно у нас были отношения с Директором Лицея. Ни к чему Матвею вникать в эти мои заморочки. Мне и без того было, что порассказать.
Труднее всего он воспринял, конечно же сообщение о том, что мой Дар — Водный. Во всё остальное он поверить мог легко: и в то, что меня отправили на экзамен спустя всего месяц с лишним после открытия Дара, и в то, что отец притащил на этот экзамен аж шестерых Богатырей под председательством самого Императора, и в то, что по итогам этого экзамена, я был переведён сразу на третий курс, но Ранг мой объявить отказались… кстати, Матвей сказал, что это отнюдь не единичный случай — имеется в виду, не объявление Ранга. И это может быть не требованием Императора, а просьбой отца, так как вкладывалось в какие-то его схемы. Матвей лично знал о трёх таких случаях. В одном из них, экзаменуемый перепрыгнул-таки через Ранг: сдавал на Ратника, а сдал на Витязя, а в двух других интрига была создана на пустом месте: на что сдавали, на то и сдали, но, в процессе, пока результат ещё не был объявлен, обоим удалось заключить очень выгодные брачные союзы. Правда, в одном из этих последних случае, всё кончилось не так хорошо, как хотелось бы: «невеста» очень быстро снова освободилась… став молодой вдовой. Но самого факта это не меняло: мой случай уникальным не был. Редким — да, но не уникальным. Иначе бы он привлекал бы внимания гораздо больше. Но, вообще, Аристократия довольно трепетно относится к такой теме, как градация силы и Ранжирование. В этой теме здесь любят определённость. Интрига возможна — да, но держаться она может не слишком долго.
Вот и Матвей был твёрдо уверен, что всё с моим экзаменом разрешится совсем скоро. Даже скорее, чем я о том предполагал или того хотел. Брат считал, что объявление о моём новом Ранге, Император… или отец, хотят приурочить к Большому Императорскому Баллу, который традиционно проходит в Зимнем Дворце двадцать третьего декабря. В день, следующий за самой длинной ночью в году. Когда год поворачивает на Весну, а световой день перестаёт уменьшаться и начинает расти.
Этот день, «Праздник Нового Солнца», или просто «Новое Солнце», в Империи празднуют куда сильнее, чем привычный мне «Новый Год». Последний, кстати, здесь и вовсе не праздник. Так, просто дата в календаре.
Вообще, здесь всё, что связано с Солнцем, имеет большое значение. Праздниками являются и оба равноденствия, летнее и зимнее, и летнее солнцестояние, и вот этот вот праздник, о котором я только что распинался. Вот ведь, чем дольше я в этом мире живу, тем с большим количеством отличий в менталитете местных сталкиваюсь. Масса этих отличий, конечно же, ещё не критическая, но она ведь продолжает накапливаться…
В общем, Матвей никак не мог поверить в то, что мой Дар — Вода. Во всё остальное поверить мог: и в решения отца, и в мою гениальность, но в то, что Вода… никак! Вот не укладывалось это в его картину мира, хоть тресни. И даже неоднократные наглядные демонстрации его в этом не убеждали. Он всё спрашивал, точно ли я не шучу над ним, точно ли не прикалываюсь, не обманываю какими-то фокусами, которые лишь имитируют Водные техники, но ими, на самом деле, не являются… Слишком уж хорошо он помнил, как я раньше от каждой лужи, что лишь немногим глубже подошвы моего ботинка, шарахался, словно от смерти. А тут такой кардинальный разворот.
Да я бы и сам, наверное, не поверил на его месте. Однако же, я на своём.
Два часа пролетели незаметно. Пора было прощаться: ему надо на занятия с инструктором по восстановительной физкультуре, прописанные врачами, а мне — в аэропорт и далее в Питер.
Правда, не знаю, как он на свои занятия, а я в аэропорт не сразу направился. Мне требовалось ещё один маленький крюк сделать по пути — в свой… теперь уже свой, подаренный Костей институт заехать. Посмотреть, познакомиться, озадачить, с финансированием разобраться. Ведь плох тот хозяин, который хозяйства своего не разумеет!
Добирался до него я так же: на вертолёте, со звеном сопровождения, благо, где приземлить машину там было: во дворе здания оказалось достаточно свободного пространства для посадки вертолёта. Хотя, конечно, специализированная посадочная площадка с покрытием, разметкой и огнями отсутствовала… кстати, надо дать задание здешнему начальнику, чтобы она тут появилась. Не забыть. Ведь наведываться сюда я планирую частенько… хотя, расскажи Богу о своих планах…
Не важно. Место было знакомое: тот же вход, то же здание. И даже человек встречал тот же, что в прошлый раз. Правда, он тогда не потел так сильно при виде меня… притом, что на улице мороз минус десять.
Хотя, его, наверное, даже можно понять: в прошлый-то раз заглядывал, пусть хорошо и дорого одетый, но простой молодой человек, приехавший на такси, предлагавший деньги, а сегодня к нему заявилось боевое звено Княжеских вертолётов, из центральной машины которых, опустившейся к нему во двор, вышел Одарённый Дворянин, официально признанный Княжич, родной сын Князя, в форме военного образца, с офицерскими погонами на плечах и мечом на поясе.
В прошлый раз спонсор приходил. Тогда как теперь — полноправный и полновластный хозяин заявился! Без звонка и предупреждения. Спонсор и хозяин — это очень разные роли. Очень!
А ещё… но это я уже в процессе общения сообразил — результатов-то… нету! В том смысле, что по прошлому моему заданию, вся его хвалёная «рабочая группа» «молодых и перспективных» так и не нашла способа решить проблему огнеопасности и токсичности выбросов при воздействии высокой температуры. Нечем ему было порадовать своего нового начальника! И это — да, это — повод потеть! Это даже повод дрожать, учитывая нравы и возможности здешней Аристократии.
Мне же… Ну, хоть и немного досадно из-за этой неудачи, но нынче я здесь по совершенно другому поводу нахожусь. И с другими задачами. Не инспектировать «рабочую группу» прошлого проекта, вникая, как и на что потрачены мои деньги, а ознакомиться со своим новым активом. Понять, посмотреть и прикинуть, что у меня теперь есть, и что с этим «чем-то» можно сделать.
