Почему именно такой символ — версий несколько, какая из них ближе к реальности, мне не известно. Факт, что он есть, и им пользовались на протяжении всего существования Ордена.

Эм, так к чему я об этом вспомнил? К тому, что и здесь, уже в наше время, у нас на занятии, на каждом «тяжеловозе» сидело по ДВА человека! По два седока!

Один с Даром Стихии Воздуха, способный поднять коня в небо, а второй — с любой другой боевой Стихией.

Догадайтесь, кто мне попался в «напарники»? Сложный вопрос, не правда ли? Сразу такая масса вариантов в голове появляется… угу.

Естественно — Тверской. Можно было даже не гадать — не зря же вместе шли, состоим в одной учебной группе и даже живём в одной комнате…

Но, в реальности, не в этом было всё дело. А в том, что Воздушников слишком мало, чтобы было из кого выбирать и иметь возможность привередничать. Не то, чтобы это был такой уж редкий «класс» — ничуть не реже любой другой Стихии сродство с Воздухом и Ветром встречается. Но именно: не реже! Не реже… но и не чаще. А Стихий много. На всех представителей других «классов» Воздушников никак не хватит.

Так что, занятие было организовано следующим образом: трое Одарённых Стихии Воздуха из нашей группы по очереди «катали» на «окрылённых» конях одногруппников. Соответственно, в небо поднимались за раз только шестеро человек. Остальные… разбивались на пары и совершенствовали свои навыки верховой езды на земле. По двое на лошади. Вполне себе логичное построение урока.

Да и вообще — ездить вдвоём оказалось не так уж стрёмно, как думалось сначала. Конь, как я уже раньше упоминал, размером с «Советского тяжеловоза». Кто не знает, эти «лошадки» от семи центнеров до тонны живого веса имеют. А те, на которых занимались мы, были ещё больше и тяжелее. В общем, на его спине таких, как я, трое уместиться могло. А обычных, не «медведеобразных» пацанов и все четверо.

Да ещё и седло оказалось хитрым — двухместным. Я, до этого, даже и не знал, что такие вообще существуют. А тут вот были.

В общем, сидеть удобно, держаться есть за что, стремена для ног имеются. Правит, правда, этим «транспортом» только один ездок. Тот, который сзади сидит — у него поводья, специальным образом сделанные, в руках находятся. Но это и хорошо, ведь сидящий впереди Одарённый, во время «наземной отработки элементов полёта», не просто пассивным пассажиром был, а Стихийные атаки по установленным в рядочек мишеням отрабатывал.

Слабые и точечные, конечно, а не площадные AOE какие-нибудь, зато не из статичного положения, а прямо на полном скоку, пока задний седок заставлял коня из стороны в сторону метаться и препятствия перепрыгивать, отрабатывая полученные от инструктора задания. Короче, то ещё развлечение, ничуть не уступавшее ранее прошедшим часам «медитации».

Но это на земле. Тем счастливчикам, чья очередь была подниматься в небо, сегодня никаких целей поражать не приходилось. Сегодня: лишь наслаждение полётом… ну, то есть, привыкание к нему. Ведь не у всех же до поступления на третий курс имелся уже опыт свободных полётов. А к такому действительно — ещё привыкать надо. Это ж не самолёт какой-нибудь, тут от неба тебя никакие стенки и стёкла не отделяют.

Когда подошла моя очередь, освободился как раз Тверской. Но, я, так-то, на другой вариант и не надеялся. Поэтому, спокойно пошёл к нему. Спокойно забрался на коня в седло перед опустившим для этого вниз поводья Максом. Спокойно устроился. Спокойно ответил ему на вопрос о готовности, а дальше… всё спокойствие, как ветром сдуло. Вот только, не страх ему на смену пришёл, а восторг!

Нет, это просто непередаваемое ощущение, когда копыта нашего скакуна, начавшего брать разбег, оторвались от поверхности и застучали уже не по земле, а по внезапно ставшему твёрдым воздуху. Когда земля качнулась и стала всё быстрее и быстрее уходить вниз. Когда с боков распахнулись два здоровенных белых крыла из так же уплотнённого воздуха, по форме более всего напоминавшие лебединые или орлиные, но только очень, очень большие. Когда навстречу понеслись облака, становящиеся всё ближе, ближе и ближе… в моей груди не осталось ничего, кроме восторга. Даже не так: ВОСТОРГА! Бешеного и дикого.

И я, кажется, даже весело кричал и улюлюкал от этого восторга, переполнявшего меня и требовавшего выхода наружу. Ведь ТАК я ещё не летал! Даже парашют с этим не сравнится. Особенно круглый «людской десантный», а не спортивное «крыло», с которым я так ни разу и не сподобился прыгнуть. Были возможности, но… не прыгнул. Жена прыгала, а я — нет. Ну да ладно — зато она на «Пегасах» не скакала!

Небо. Воздух. Ветер… вот ветра, кстати говоря, как раз и не было. Точнее, он был, да ещё как был, но не там, где были наши лица, грудь или голова коня. Ветер за пару метров перед его лбом разделялся надвое, словно разбиваемый невидимым волнорезом, и уходил двумя отдельными потоками сразу под крылья с боков, давая им подъёмную силу. Так что, можно было не щуриться и никаких защитных очков не надевать.

Воздух, Ветер… но, самое интересное, здесь были не только они. Здесь ещё и Вода была! Те самые облака, к уровню которых мы с Тверским поднялись. К уровню и выше этого уровня, пробив собой всю их толщу.

Вода… я её чувствовал. Я с ней здоровался. Она ко мне тянулась. И её было очень, очень-очень много! Так прям и подмывало чуть похулиганить и устроить дождь…

Но я не стал этого делать. Водников в нашей группе, считая меня, всего двое. А значит, кайф от дождя, поймаем тоже — только мы. А вот всем остальным будет совсем не в кайф! Занятие-то под открытым небом. И прерывать его инструктора не будут. А скакать по мокрой траве, мокрому, на холодном пронизывающем декабрьском ветру — удовольствие ниже среднего. Для любого, кто не является Одарённым Стихии Воды.

Так что, не стал я хулиганить. Чётко следовал указаниям скакавшего рядом Инструктора и излишней дурацкой инициативы не проявлял.

— Что ж, понимаю теперь, что ты имел в виду в столовой под «растрясёт», — позже, возвращаясь от конюшни к своему общежитию, которое было от неё довольно-таки далеко (точнее, это конюшня отстояла далеко от общежитий, видимо, чтобы не смущать тонкий нюх Аристократов своими ароматами), говорил я Тверскому, делясь с ним свежими впечатлениями. — На такие приключения, действительно, лучше с лёгким животом ходить. Спасибо.

— Да ты ж и так не ел считай ничего, — пожал плечами Максим. — Один салатик какой-то, да пару яблок.

— Ну, так я ж говорил уже: на диете сижу, — последовал ответ от продолжающего дебильно улыбаться меня.

— Стрёмная у тебя диета. Кони на такой диете двинешь…

— Ну, пока не двинул.

— А ты, что, серьёзно сегодня первый раз летал? — снова задал мне свой вопрос Тверской.

— Серьёзно: так — первый раз. Я даже не знал, что так вообще можно было.

— И отец тебя ни разу не катал?

— Нет. У меня ж Дара не было, ты же помнишь.

— Помню… «Так» не летал, а как летал?

— Ну, на самолёте только.

— На самолёте — это не то, — поморщился Максим. Я на это только беспомощно развёл руками. — Понравилось?

— Безумно! — совершенно честно ответил ему я. — А занятия по верховой езде всегда такие весёлые?

— Нет, — хмыкнул Максим. — Это пока, первые месяцы. Обвыкнуться дают. А потом…

— Что потом? Ты уже знаешь?

— Брат старший рассказывал. Он тоже Воздушник.

— И что же? — с живейшим интересом поторопил Тверского я.

— Потом отработка площадных атак с воздуха будет. Уже на полигоне. Имитация воздушного боя… и десантирование, — появилось на последних словах Княжича Тверского плохо скрываемое ехидство пополам со злорадством. — Точнее, это у ВАС десантирование. А у НАС, Воздушников, «бомбометание» на точность!

— Десантирование, — разом нахмурился я. — А какой парашют? Круглый или спортивный?