Баррабас молча покачал головой. Лично его вирусная программа страшила. Он не знал, каковы её точные цели — но вирусная атака возможна, это точно. Он на периферии проекта, но в случае чего тоже попадёт под трибунал. Баррабас твердил себе, что вирус на самом деле не собираются применять, что это не более чем оружие устрашения врагов на время борьбы ВА за власть. Купер на это намекал, во всяком случае.
Но власть в Англии Второму Альянсу ещё не принадлежала. Они были близки к тому, чтобы её перехватить, но вожжи от них пока ускользали. А если эта история выплывет?..
Чёрт подери, о чём вообще думает проклятый идиот Купер? Какого хера он воспользовался ненадёжным вычислительным устройством? Мозгом застрявшей тут художницы-американки, блин!
— Думаете, с ним можно связаться? — спросила она снова. — Или получить у кого-нибудь разрешение, чтобы мне стёрли эту байду из головы?
— Э-э... нет. Только доктор Купер может его выдать. Посмотрим, удастся ли с ним связаться. А пока садитесь, пожалуйста.
Он улыбнулся и увидел, что её лицо слегка смягчилось, когда Баррабас выразил готовность ей помочь. Смягчившиеся черты высветили ещё кое-что. Привлекательность никуда не делась... Она и сама это почувствовала. Да что такого в этой женщине?
Он зашёл на комм-узел и с облегчением обнаружил, что там никого нет. Дежурный офицер отлучился перекусить. Он сел за консоль и отстучал код срочного вызова Купера. Где-то во Франции зазвонил телефон доктора. Купер, вероятно, в штабе, недалеко от аппарата.
Огонёк индикатора на консоли сверкнул зелёным. Баррабас сел в поле чёткого обзора камеры и нажал кнопку приёма. Лицо Купера, подобного раздражённому призраку, возникло на маленьком экране.
— Алло? А, это ты, Баррабас. Что там?
Баррабас пересказал Куперу жалобы Джо Энн. Прежде он полагал, что альбиносы не бледнеют, но, увидев, как Купер едва заметно меняется в лице, понял, что это не так.
— О Господи. Рано или поздно это должно было произойти, — пробормотал доктор.
Он ещё что-то добавил, но помехи сожрали остаток фразы.
— Я вас плохо слышу, сэр: интерференция. Что вы сказали?
— Неважно. Послушай... я не хочу больше никого в это посвящать. Идёт? Я сам разберусь. Я вернусь через пару дней. Скажи, чтобы язык прикусила и ждала меня.
— Но...
— Нет! — воскликнул Купер с поразившей Баррабаса горячностью. — Нет... я сам обязан с этим разобраться, лично. Ты никому больше не говори. Ты же на меня работаешь — прояви же верность мне, парень!
— Как вам будет угодно, доктор.
— А пока... гм, присмотри за девушкой. Меня не интересует, как именно. Если придётся, охмури её. Но убедись, что она больше никому не проболтается.
— Э-э... но мне тогда придётся взять отгул до конца дня...
— Да-да, конечно, конечно, просто позаботься об этом!
Он повесил трубку.
Баррабас вернулся в приёмную и обнаружил, что Джо Энн пустыми глазами смотрит в пространство. Щурится, точно видит там нечто, недоступное ему.
Отвлеки её.
— Доктор пожелал лично разобраться с этим вопросом, когда вернётся. Через пару дней.
Она моргнула и нахмурилась.
— Пара дней? Да я столько не выдержу.
И скептически покачала головой.
— А нет ли другого способа, гм, как-то отвлечься?
— Есть. Громкая музыка. Выпивка. Разнообразная стимуляция сенсорной...
— Послушайте, я чувствую... некую ответственность за вас. В смысле, это же мы напортачили, и неправильно будет, если мы вам не поможем. А что, если я... — Он сделал вид, что колеблется. Он чувствовал, что фальшивит. Но, быть может, она согласна подыграть? — Если я вас свожу в пару мест, чтобы вам полегче стало. В какие-нибудь клубы и всякое такое. Вы любите минимоно, ангст, ретро, костяной рок, дадаистский хаус или?..
Она печально улыбнулась и долгих пять секунд не сводила с него глаз. У Баррабаса щёки разрумянились.
Наконец Джо Энн сказала:
— Костяной рок и дадаистский хаус, пожалуй. Минимоно такие реакционеры... Терпеть не могу этих зомбаков. Я слышала, у нас в городе Жером-X. Первый тур. Он всего несколько концертов даёт.
— Я не знаком с его песнями.
— Он довольно мало известен. У него был хит на университетском радио, которое специализируется на костяном роке: Шесть разновидностей тьмы. Какое-то время пользовался немалой популярностью в подпольной Сети, в Корее раскрутился, а потом исчез. Только теперь снова выплыл. У него только один альбом, но я его фанатка, или как-то так. И файлы его видеограффити собираю.
— Правда? — переспросил он по возможности нейтрально, хотя видеограффити недолюбливал. Гребаные радикалы-воги часто прибегали к ним. Неважно. — Хорошо. Вынужден принять на себя тяжкий долг и посетить вместе с вами концерт этого малого. Сегодня вечером?
— Да. Сегодня вечером.
Ночной клуб в доках, Лондон, Англия
— Конечно, британскую таможню удалось одурачить, — сказал Жером-X. — Но если Второй Альянс или MI-6 нами заинтересуются, это пипец. Они знают, что мы прилетели из-за океана на частном самолёте. Они знают, что большинство коммерческих рейсовых маршрутов ещё не восстановлены. Они знают, что даже крупные американские группы не могут себе позволить сюда выбраться, а я ж, блин, ещё никто на костяной сцене, и звать меня никак...
— Блин, пацан, да расслабься ты, — отозвалась Беттина, — ни хрена они не знают.
Они сидели в раздевалке на продавленном и прожжённом сигаретами диване, ожидая выхода Жерома. Лондонский клуб Кислотный ожог некогда проходил по категории кислотно-хаусных, а в последнее время его оккупировали костяные рокеры. Через потрескавшиеся бетонные стены фоном проникали стон, скрежет и гул — на сцене выступала очередная костяная банда, и звуки эти были подобны далёким раскатам грома по ту сторону горного хребта.
— Ты с’сем параноиком заделасси.
Её акцент после прилёта в Англию усилился, словно это была защитная мера. Трёхсотфунтовая негритянка из Нью-Орлеана; связная Жерома в Сопротивлении; любовница Жерома; его наставница в компьютерном искусстве; его Учитель.
— Ты шо, тип’серьёзно думаешь, эти бритиши-членососы хоть шо-нить про амерский рок шарят?
— Многие, я бы сказал, но... Ты и правда считаешь, что я в паранойю впадаю?
— Твоей костлявой белой задницей клянусь. Тот самолёт ведь нанял чувак, который типа фанат твоей костянки, ы? Он наш фэн. Так всем и говорим. Он под другим именем в реестре. Никто не в курсе, шо это Уитчер.
— Ну, я всё равно нервничаю.
Она хлопнула его по копчику.
— Парень, я тебе шо сказала? А ну расслабься!
И сомкнула потешный захват вокруг его шеи.
— Только на публике вот этой х...ни не надо-а-а-а! — завизжал он.
— Да ну, сынок, я ж п’сто играюсь...
— Слышь, на сцене командую я, мы ж договорились, ну Беттина! Не смей со мной так шутить на сцене! — запротестовал он и вырвался.
— Мы за кулисами. А ну быро взял меня покиссал.
Она навалилась на него, и Жером подчинился. Потом, отпустив его голову, она заглянула ему в глаза: почти нос в нос.
— В протоколах шаришь?
— Знаю я протоколы Unix. И знаю, какой системный вызов для суперпользователя нужен. Знаю, как отладку запустить. Если они эту функцию не переписали[45].
— Наверняка нет, они ж эту систему в лизинг взяли. Вышший класс безопасности, но в лизинг. А еси чё, п’шли нах, мы разлогинимся — и они никак нас до чипа не отследят. Думаю, что бэкдор там ышшо открыт.
— А откуда ты знаешь?..
— Анархисты из подполья. Подсистемная рассылка Плато.
— Некоторые Волки фейковые коды рассылают, просто чтобы конкурентов подставить.
— Это не Волки, это Крысяки. Я на всём Плато тока им доверяю, чесскэть. Они там нарыли парня, который был у МКВА хакером, пока не дотумкал, на кого ишачит. Он знает, где в системе бэкдоры.
