— Твои агенты готовы выпустить вирус в окружающую среду по твоему сигналу? Во всех уголках планеты?

— Не совсем, — ответил Уитчер, отводя взгляд.

— Если точнее, большинство агентов сосредоточены в двух местах, то есть там, где находятся центральные лаборатории, — сообщил Стоунер. — На них возложена обязанность взять оттуда вирус и выпустить его. В основной массе они не ведают, что сотворят.

Стоунер говорил, не отрываясь от другого видеофона, где хронометр в углу экрана отсчитывал секунды и минуты. Тут на экране промелькнуло текстовое сообщение. Клэр покосилась на Стоунера и по его лицу поняла, что этого-то сообщения он и ждал.

— Вот и всё. — Стоунер повернулся к её видеофону. — Ты облажался, доктор Стрейнджлав[74]. Мы отслеживали твои действия и теперь вломились в лаборатории. У меня же старые связи в АНБ, не забыл? Передавай всё, что хочешь. Мы всех твоих агентов взяли. И все образцы вируса.

Клэр обмякла в кресле от облегчения.

— Слишком нелепая затея, — продолжил Стоунер. — Не могла она сработать.

— Вы, идиоты... — Уитчер качал головой, задыхаясь и с трудом сдерживая слёзы. — Вы бесперспективны. Ну что ж, я отказываю НС в финансировании. Больше ни пенни, больше ни строчки разведданных.

— Да ты нам, собственно, и не нужен, — ответила Клэр. — Мы другого спонсора нашли.

— Другого спонсора?! — Его голос взлетел до визга, оборвался; потом он заговорил снова. — Ну хорошо же. Новое Сопротивление — фактически моё творение. Оно обязано было подчиняться мне. Если даже выйдет из-под контроля, ничего страшного не произойдёт. Кажется, что вышло — ну и ничего страшного! Посмотрим, каким общественным доверием вы будете пользоваться завтра. Стоунер, ты не всех агентов отловил. Одного агента я уже отослал на задание. У этого человека с собой контейнер. Всё готово. Она будет у цели через два часа. Я намерен ей просигналить. Я прикажу ей: Действуй!

— Кто это, Уитчер? — спросил Расс. — Где это?

— О, она якобы НСовка, — сказал Уитчер. — Я с ней договорился. Она выпустит вирус на свободу в густонаселённом городе. Она не посвящена во все детали моей стратегии. — Он утёр глаза рукавом и с вернувшимся апломбом покровительственно усмехнулся. — Я вас сотворил, я вас и убью. А потом начну всё сначала.

— Где вирус? — спросил Расс..

Уитчер хмыкнул. Любезная улыбка телеведущего снова появилась на его лице.

И отключил видеофон.

Мексика

Смок был тут. Жером был тут. И Беттина. И Кесслер. И ворон Ричард.

Кесслер был среднего роста, круглолицый, с короткой тёмной стрижкой, раскрашенной синими и белыми полосами видеотехника. У него были крупные каштановые глаза и какой-то девичий рот. Смок подумал, что этот человек внешне мягок, а на деле — кремень. Подобно Смоку и Баррабасу, Кесслер носил лёгкие белые крестьянские пижамы и сандалии. Жером предпочитал джинсы и зеркальные очки от солнца. Рубашек Жером не любил.

Ворон устроился на плече Смока, а Жером — за столом на террасе напротив. Рядом с Жеромом сидели Кесслер по одну руку и Беттина по другую. Прожаренная солнцем терраса с каменными перилами располагалась рядом с НСовской лабораторией чипирования. Одиннадцать утра, а солнце уже высоко и палит нещадно; большой пляжный зонтик не справлялся. Им принесли высокие бокалы с ледяным чаем, но и это не слишком помогало прогнать жару. Особенно страдала Беттина, в маленьком оранжевом принтерном платьице и сандалиях. Она то и дело вставала и слонялась по террасе, перетаскивая стол туда-сюда, чтобы солнце не так пекло ей затылок.

Опустившись на кованый стул, который от этого движения слегка проехался по камням и заскрежетал, Беттина утёрла пот с лица полотенцем и вопросила:

— А где Патрик с Джо Энн?

— А вон, — ответил Смок, мотнув головой в сторону стеклянных дверей на террасу.

Баррабас и Джо Энн вышли с бокалами ледяного чая и замерли, моргая на ярком солнечном свету; потом подтащили себе стулья от другого стола и спрятались в тенёк рядом со Смоком.

— Тут так жарко, — пожаловалась Джо Энн, — но внутри ещё хуже.

Она глядела на уходившую в бесконечность розовато-коричневую пустыню по правую руку от себя.

— Тут хорошо пахнет. Шалфеем пахнет. А что это за звук?

— Цикада, наверное, — предположил Смок.

— Вы, ребята, как с энтомологией закончите, принимайтесь-ка за работу, э? — сказала Беттина. — Я в бассейн хочу. Мне Алюэтт обещала его наполнить.

— Вы там вдвоём не уместитесь, — скорбно заметил Жером.

Беттина отпустила ему щелбан. Жером был к нему готов и принял стоически.

— Я тебе потом костлявую жопу надеру, белый человек, — сказала Беттина и обернулась к Смоку. — Давай выкладывай, и закругляемся.

— Беттина, имей же терпение, — сказал Смок. — Ситуация осложняется.

— Ситуация всегда осложняется. Ситуация уже много лет как осложнилась.

— Она близка к крайности, — ответил Смок. Отхлебнув чай (ледышки зазвенели в бокале), он взглянул на горизонт. На синевато-белесом небе курчавился инверсионный след далёкого самолёта.

— Вы поймите, — продолжил он, — тут всё дело в правильном планировании. И мы именно сейчас должны наметить график.

Жером произнёс:

— Я себе вот что думаю: ты просто выходи на сцену, и пускай Хэнд запускает вброс, а Баррабас свидетельствует. Лобовая атака. Прямо сейчас. Мы хакнули их компы, их главари друг друга под замок сажают, дерутся за власть. Мы не знаем, когда они намылились выпускать РСВ. Почему бы просто не взять и не вывалить всё, что есть?

— По определённым военным соображениям. И ещё из-за ленговской энтелехии.

Жером застонал.

— Ну мы же не собираемся это всерьёз испытывать, разве нет? Ты такими темпами скоро заставишь нас талисманы носить.

Беттина склонила голову так, чтобы явственно выразить своё нарастающее недовольство.

— Лэнговской чиво-чиво?

— Не притворяйся глупей, чем ты есть, Беттина, только оттого, что тебе сегодня работать не хочется, — отрезал Смок, подумав: Жара нас всех раздражительными делает. — Это слово — энтелехия. Оно означает реализацию потенциала — система реализует то... то, что в ней было заложено, то, к чему она тянулась.

— Это же термин из витализма, гм? — уточнил Кесслер.

— Да. Но в данном случае нас интересует энтелехия коллективной психики.

— Коллективной психики? — с вежливым смешком повторил Кесслер. — Ты хочешь сказать, чего-то малоправдоподобного?

Джо Энн спросила:

— Этот вот Лэнг — не Креветка ли случайно?

— Не думаю, что ему прозвище по душе, но да. Диоксиновые нарушения в развитии плода, родился без рук и ног. Тело в форме креветки. Он в очень крутом экзоскелете передвигается. Один из лучших микробиологов мира. Он сочетает науки о Земле с микробиологией и физикой. Нобелевская премия 2016 года.

— Нобелевская премия — ещё не гарантия, что ему какая-нибудь чухня в голову не взбредёт, — сказал Кесслер.

— Мистер Кесслер, — отозвалась Джо Энн, — вы долго разучивали партию циника?

— Я просто считаю так называемые сверхъестественные явления относящимися к психологии, а не психике, — заметил Кесслер. — Это вопрос согласованного сигнального ввода, разделения символов психопрограммы, мифосимвольной проекции и всё такое прочее.

— Я не думаю, что это и вправду сверхъестественное явление, — сказал Смок. Потянувшись к ворону, он потрепал его под клювом. Птица куснула его за палец, но как-то лениво. Затем скосила глаз в сторону чего-то, замеченного ею в выжженной траве на каменистой почве рядом с патио. Смок продолжил:

— Лэнг не считает это сверхъестественным явлением. Он воспринимает её как слабое биоэлектрическое поле, объединяющее все формы жизни на Земле. Он заинтересовался этой областью в юности, когда прочёл об одном из проведённых в 1980-е опытов. Эксперимент показал, что в определённых условиях, если научить трюку группу крыс...