И таких ещё сотни на верхних этажах... Торренс глубоко вздохнул и развернулся. Начал выкрикивать приказы, организуя эвакуацию. Счастье, что Клэр тут нет, и она не видит. Впрочем, как же ему иногда её недоставало...

Отель-де-Виль, Париж

Полковник Уотсон, Клаус и Гиссен стояли у мониторов комм-узла службы безопасности, следя за трясущимся на экранах изображением с камеры в подбрюшье хоппера, кружившего над Тринадцатым центром обработки беженцев.

— Как им удалось справиться с егернаутом? — спросил Гиссен, не потрудившись скрыть презрение. — Считалось, что это невозможно.

— Знаю, — отрезал Уотсон. — Но не знаю, как.

— Сколько хопперов вы можете туда послать? — спросил Гиссен. — Поддержка с воздуха компенсировала бы потерю егернаута...

— В данный момент только три, — пробормотал Клаус, отстучав запрос на телефоне.

— Боюсь, герр Уотсон, что ваше планирование оставляет желать много лучшего, — прокомментировал Гиссен.

Уотсон развернулся взглянуть на него, понимая, что ошибся, допустив сюда Гиссена, и размышляя, насколько серьёзной окажется эта оплошность. Гиссен, по прозвищу Ненасытный, был похож на финансового инспектора. Он был чопорен, лицом напоминал хорька и, необъяснимым образом освобождённый Риком Крэндаллом от необходимости носить униформу, одевался с элегантностью профессионального портного. Сейчас на нём был устаревший лет эдак на двести костюм из настоящей ткани в викторианском стиле, совершенно анахроничный («такое впечатление, что он, блин, на школьный спектакль по мотивам ранней пьесы Шоу вырядился», комментировал Уотсон), смоделированный по ферротипному образу и подобию некоего доктора Гулла, который-де имел отношение к делу Джека-Потрошителя[33]. Но методы Гиссена были вполне современными. В самолёте из Дрездена он подключился к мейнфрейму криминальной полиции и скормил машине собственную дедуктивную программу. Выводы Гиссена уже подтвердили предположения Уотсона: убийство Ле Пена осуществил, скорее всего, известный офицер Нового Сопротивления, Дэниел «Остроглаз» Торренс.

— Вы здесь находитесь не затем, чтобы подвергать сомнениям мои планы или полицейские мероприятия, — заявил Гиссену Уотсон. Напрямую устроить тому выволочку он не имел права: должность Уотсона во Втором Альянсе носила полицейский характер, они с Гиссеном не превосходили друг друга по рангу; вообще говоря, пост Гиссена никаких рангов не добавлял, но от него так и разило авторитетом.

Уотсон краем глаза наблюдал за покорёженным артефактами цифрового сжатия сражением.

— Итить вашу мать, — выдохнул он, развернувшись к экрану как раз вовремя, чтобы полюбоваться зрелищем угнанного егернаута, который превращал конвой броневиков и полицейских машин в груду металла. Егернаут просто прокатился по ним и раздавил. — Как они этого добились? Кого они подкупили? Операторов набирают из самых верных...

— На чёрном рынке циркулируют различные наркотики, — пояснил Гиссен, явно следя за своим акцентом.

Уотсон зыркнул на него. Клаус по телефону отдавал приказы хопперам игнорировать егернаут и сосредоточиться на Тринадцатом центре переработки. Какого хрена этот сумасброд-фетишист выражается так туманно?

— На чёрном рынке всегда циркулируют наркотики!

— Но не всегда это военные препараты, — сказал Гиссен. — Иногда — ja[34], иногда — нет. Теперь у нас... мы засекли сделки с экспериментальными боевыми наркотиками американской армии. Оксиконтин, стимуляторы, транквилизаторы. Я склонен полагать, что некоторые наши охранники их используют. Я подозреваю также, что террористы Сопротивления продают им эти препараты под... прикрытием. Понимаете ли, не так давно атаки на часовых ВА вокруг егернаутов и других боевых установок были весьма часты. Эти снайперские атаки достигли пика примерно две недели назад, а потом резко сошли на нет, как раз когда уличные барыги начали торговать этими... наркотиками.

Уотсон тупо смотрел на него. Гиссен всего несколько часов тут провёл! Как ему удалось столько расковырять? Наверное, он что-то предварительно расследовал. Наверное, понял, что его скоро вызовут.

Уотсон прокашлялся и неловко соврал:

— Но мы, э-э, разумеется, в курсе происходящего.

Гиссен не сдержал самодовольной ухмылки.

— О, не сомневаюсь. Но связь вполне очевидна: снайперские атаки террористов Сопротивления вызвали у охранников постоянный страх за свою жизнь, затем через посредников те предложили им наркотики, зная, что часовые в подходящем для этого настроении. Аддикция отравляет нашу армию, ослабляет её — и позволяет врагу получить доступ к чувствительным местам. Наркоман с радостью продаст секреты и выдаст коды — даже от егернаутов, ja?

Уотсон проглотил слюну.

— Это работа Стейнфельда. Он изобретателен.

Гиссен кивнул.

— Я пришёл к такому же выводу. Стейнфельда предпочтительнее наметить главной целью, чем Торренса, хотя он не в такой степени уязвим эмоционально.

Уотсон сморгнул.

— Вы собираетесь добраться до Торренса через его эмоции?

— У них что-то вроде ракет земля-воздух! — каркнул голос на аварийной частоте. Это говорил пилот второго хоппера, кружившего над Тринадцатым ЦП. — Они ускользают...

Час от часу не легче. Цифровое изображение пьяно заплясало и погасло. Партизаны сбили хоппер.

— А что там с первым хоппером? — крикнул Уотсон.

— Он под огнём отряда НС, засевшего на крыше с пулемётами, — пояснил Клаус.

— Вели ему убираться оттуда, это приманка! Пускай вылетит на улицы и остановит этот гребаный грузовик!

— Егернаут ему мешает. Он блокирует хоппер. Они набирают высоту, но...

— Микроволны... — Из первого хоппера. — Микроволновый луч гребаного егер...

Крик, приглушённый помехами на канале. Ещё один экран погас.

— Почему бы не вызвать туда второй егернаут? — предложил Гиссен.

Уотсон вызверился на него, разряжая гнев:

— Потому что, чёрт подери, у нас только один запасной егернаут, а это место у чёрта на рогах! Нельзя провести егернаут по центру города! Французы тут уже чуть с ума не посходили, когда один из наших дуболомов развалил их проклятую Триумфальную Арку. Егернауты предназначаются для атаки на города, полностью контролируемые врагом — это осадное оружие, итить твою мать! Мы и так едва их успокоили после того случая, нагромоздили одну сказку на другую, — мы просто не можем себе позволить выпустить эту хреновину в центр города, потому что она, блин, разрушает всё на своём пути!

— Конечно, конечно, им нужен особый маршрут. Я беру своё предложение обратно, герр Уотсон. Я ошибся. — Гиссен улыбнулся тонкой, омерзительно сочувственной улыбкой.

Клаус напряжённо слушал очередной телефонный доклад; Уотсон видел, что новости хреновые.

— Ну что там, Клаус?

— Грузовики! Егернаут полностью утрамбовал наших, и партизанские грузовики улизнули. Они битком набиты евреями и неграми!..

Иногда все планы человека воплощаются удачно; иногда синхронность оборачивается благосклонностью; иногда выпадает счастливый случай.

Когда такое происходит, можно отдохнуть от страхов и весело солгать себе, что и дальше всё будет хорошо. (А иногда так и получается. Иногда.)

Вернувшись на базу, Торренс испытал такой прилив духа, какого не помнил за собой уже год или два. Во-первых, ему полегчало оттого, что они доставили вызволенных узников туда, где о них позаботятся неравнодушные и помогут самым крепким выбраться из города — среди парижан сотни неравнодушных сотрудничали с НС. Узников, которым пришлось хуже всего, погрузили на «поезд подземки» — перевезли на носилках по старым туннелям метро на север, где другие партизаны ждали их, чтобы распределить по тайным госпиталям и препоручить сочувствующим докторам. Дело потребовало кропотливой подготовки, но всё прошло на ура, и партизаны были очень довольны.