Его выстрелы раскатистым эхом вливались в электрические стопы гитары, подобно басовым партиям. Рикенгарп врубил усилители на полную; даже грохочущий скрежет подступающих егернаутов бессилен был заглушить песню.

И два егернаута сошлись на Арке с противоположных сторон, начав сравнивать её с землёй. Сперва раскрутились на месте, затем послали на битву с камнем микроволновые лучи. Пули Юкё рикошетировали от металлических стально-синеватых кос, но стонущий рык, с каким металл вгрызался в камень, лишь усиливал последние аккорды композиции Рикенгарпа. Толстые синие искры вылетали из-под лезвий, перемалывающих Арку, по монументу бежали трещины, точно негативные молнии... огромное навершие Арки сложилось и провалилось внутрь себя...

— Срань господня, — выговорил Анджело, глядя, как последнее исполинское кучевое облако пыли поднимается над развалинами оползающей Триумфальной Арки.

Последний яростный и непокорный аккорд и последняя очередь с вершины, и та осела полностью. На миг вместо неё поднялась высоченная колонна пыли, а потом воцарилась мертвенная тишина.

Самопожертвование этих двух человек принесло более серьёзные результаты, чем даже спасение их товарищей из рук ВА, отметил комментатор. Таким образом они выразили решительный протест против бессмысленной жестокости ВА и...

— Ты это слышал? — прошептал Чарли. — Это же круто.

— Правительство ни за что не позволит, чтобы это снова пустили в эфир, — сказал Анджело.

— Не уверен. В Интернет тут же выложат. Готов поклясться, кто-то уже нажал скопировать. Для начала там распространится. Возможно, если передачу увидит достаточно народу, они не осмелятся препятствовать дальнейшему распространению. В смысле, кто-то из них наверняка увидит и... смотри...

Там и сям в здании вокзала стояли люди в гарнитурах, глядя на экран, не в силах оторвать глаз от оседающего над развалинами одного из чудес света пылевого облака. Они слышали последние аккорды Рикенгарпа. А что ещё они услышали в них?

Чарли с Анджело поглядели друг на друга. До этой минуты Новое Сопротивление, честно говоря, казалось обоим делом безнадёжным; делом чести, но и только. Но теперь, видя бессловесное единение...

Они ощутили надежду.

ПерСт, Космическая Колония. Служба безопасности

— Ошибочка, надо полагать, — пробормотал Расс, изучая списки персонала. — Прегер бы так далеко не пошёл.

Восемь десять утра. Первоначально в Колонии пользовались военным временем — 0800, 0900 и так далее, — но профессор Римплер счёл необходимым ввести во времяисчисление домашние земные черты. Так что начинался девятый час утра. Свет в главных, уличной ширины, коридорах раньше приобрёл серовато-голубой оттенок, подобный сиянию раннего утра с шести до восьми. Теперь он становился жёлтым. Несколько уцелевших на бульваре «кафе» исторгали ароматы яиц и бекона — синтетические ароматы искусственных блюд; вентиляция разгоняла воздух свежим ветерком по коридорам и усаженному аккуратными кустами открытому пространству.

Расс мечтал оказаться Снаружи, на открытой местности, увидеть настоящее, а не отражённое, солнце; коснуться растущей на кондиционерном ветерке травы... Но сидел здесь, в гробообразном кабинетике, потягивая эрзац-кофе, вкусом напоминавший перемешанные с трижды заваренным молотым кофе опилки, и хмуро глядел на экран, куда был выведен сегодняшний рабочий график по ремонту внешнего корпуса.

Рутинное дело после актов саботажа — утвердить все списки рабочих для ВКД[15]. Он узнал двенадцать — и, не поверив своим глазам, пересчитал: двенадцать! — имён из утреннего списка команды ремонтного модуля номер 17. Все эти имена фигурировали в перечне неблагонадёжных лиц. И все они принадлежали неграм или евреям. А Прегер список уже одобрил.

Тут что-то не сходилось. Прегер ясно дал понять, что чёрных, евреев, арабов, пакистанцев и индийцев нанимать будет по самому минимуму. Он утверждал, что им нельзя доверять в сложившихся условиях. А теперь целый модуль ими загрузил. Единственными европеоидами в списке оказались парни вроде Карла Дзантелло, итальянца... известного радикала.

Наверное, это какая-то ошибка. Возможно, Прегеров зам подмахнул список вместо него, не читая. Или что-то в этом роде.

Если только... если Прегер внезапно не разжился определённой политической мудростью. И не понял, что он только себе хуже делает, отказывая в работе расовым меньшинствам и техникам-радикалам.

Да ну, забудь. Прегер слишком туп, чтобы осознать непродуктивность расизма.

И что же он задумал?

Меньше чем в четверти мили от кабинетика Расса Паркера Китти Торренс мучилась примерно тем же вопросом. Что они задумали? размышляла она.

Они с Лестером были на открытой местности. Каждому оставалось ещё минут сорок до конца перерыва, и они решили использовать это время для одной из последних отведённых им прогулок по парку. В этот час тут было не так людно, как обычно, к тому же «утром» ветерок, задувавший из вентиляции, не так вонял от забитых фильтров.

Они стояли на низком холмике, глядя в закрученное над головами небо, и разговаривали. Лестер хмурился, и это её удивляло; она ожидала, что он порадуется неожиданно полученной работе.

Но она поняла его эмоции, когда он рассказал ей про Билли Гласса. Белого напарника.

— Билли не знал, что это такое, — говорил Лестер. — Ему сказали, что состоится собрание нового профсоюза, и если он туда явится, шансов получить работу будет больше. А ещё стали расспрашивать, что он думает о том, о сём, о чёрных братьях и радикалах. Но ему нужна была работа, и он им подыграл. У него кошки на душе скребли. Но он пошёл на собрание, а там никого, кроме белых техников и... и ребят, которые, по мнению Билли, были переодетыми агентами СБ. Шпионы говорили на техниглише. Сказали, что это радикалы во всём виноваты и всё испортили. Сказали, что радикалы снюхались с новосоветчиками, а новосоветская блокада устроена специально, чтоб мы тут на половинных пайках сидели. Сказали, что негры и евреи сговорились устраивать акты вандализма. Указали, что трое узников КПЗ по делу о саботаже СЖО — чёрные. Они спросили Билли и остальных, согласны ли те дать клятву, что в случае мятежа выступят против цветных и реформистов. Билли испугался, ускользнул через чёрный ход и пришёл предупредить нас.

Когда он закончил, Лестер и Китти некоторое время постояли в молчании. Лестер мрачно глядел, как под холмом идёт штурмовик в шлеме. Китти смотрела на завихрения облаков, подобные оку бури, в дальнем конце колоссальной зелёной трубы открытой секции, и размышляла, вправду ли Админы те, кем ей кажутся.

— В любом случае, — сказала она наконец, глянув на часы, — через десять минут тебе на работу.

— Угу, в РМ-17. Там много моих друзей. Я так понимаю, всех негров решили там собрать.

— М-м? А что они собираются делать?

Он пожал плечами.

— Залатать какие-то пробоины от метеоритов и всякое такое. От нас потребовали держать видеосвязь с КП ремонтной службы. А вот что и вправду странно, я тебе скажу, так это то, что с нами ведь Джуди Форсайт, по тому же заданию. Зачем бы им двое комм-техников? Я вообще удивлён, что им хоть один понадобился. — Он наклонился к ней и погладил по животу. — Тебе недолго осталось работать там. Они не позволят. Может, когда я закончу со своим заданием, сразу же и улетим.

— Лестер, я... — Не говори ему. Но слова вырвались сами собой, сбивчивые, быстрые.

— Я боюсь возвращаться на работу. Боюсь, что кто-то из старших по смене заметит мою беременность и подумает проверить, а числюсь ли я в списках родительского мониторинга. Они меня потащат в PM, а РМ скажет, что у ребёнка риск каких-то врождённых уродств от радиации; в общем, меня так или иначе заставят сделать аборт... — Она замолчала и слегонца отупевшим взглядом уставилась на Лестера.