А ещё я не должна в течение всего вечера принимать более одного приглашения от одного и того же кавалера на несколько танцев – это может нехорошо истолковываться присутствующими на балу сплетницами.

В общем, беседа получилась весьма интересной и содержательной. Я велела поставить самовар и мы ещё долго чаевничали с этими милыми барышням. За чаем как-то зашёл разговор о том, как готовятся к придворному балу не великие княжны, а простые фрейлины. Александрина Гончарова (я узнала, между прочим, что она родная сестра жены А.С. Пушкина, и что проживает не во фрейлинском коридоре, а у сестры) подробно рассказала, как она готовится к балу. На каждый бал Александрина заказывает новое платье. Ещё требуется на вечер по две пары белых перчаток и атласных туфелек, веера и прочие мелочи. Бальные платья очень дорогие, но не сравнятся по стоимости с придворным платьем, которое является своеобразным мундиром с большим количеством вышивки золотыми нитями. Для этого платья тетушка подарила Александрине отрез самой дорогой ткани, стоимостью 500 рублей серебром. Работа портних и вышивальщиц обошлась ещё в 900 рублей.

Жалование фрейлины составляет 12 тысяч рублей в год. Этого явно не хватает, но Гончаровой часто подкидывает денег бездетная тетушка Екатерина Ивановна Загряжская. А ещё Александрина имеет право на часть доходов от семейного имения, в котором живёт её брат. Это 4 500 рублей в год, однако брат часто задерживает выплаты, ссылаясь на убытки и неурожаи.

-Поэтому, - смеясь продолжила Александрина, - я постоянно плачусь брату в письмах, что еле свожу концы с концами, что мне стыдно перед прачкой, которая насмехается над моим рваным бельем.

Только спровадила фрейлин императрицы, как в дверь кабинета просунулась голова Женни:

-Ваше Императорское Высочество! Вашей аудиенции просят графиня Авдотья Михайловна Толстая с дочерью Саррой, прибывшие в Царское село из Москвы. На какое время изволите их принять? Или изволите отказать в аудиенции?

Посмотрела на часы, прикинула:

-Если они здесь, то пусть заходят!

Обе графини зашли и сделали реверанс. Я подбежала и обняла их по очереди, сначала мать, а потом и дочь:

-Очень рада видеть вас здесь, милые графинюшки!

-А как мы рады снова встретиться с Вами, Ваше Императорское Высочество! Премного благодарны, что изволили принять нас не мешкая!

-У вас хоть есть, где остановиться?

-Спаси Бог, имеем свой особняк на Невском проспекте.

-Вот и хорошо! Ну, присаживайтесь, рассказывайте, как добрались? Как здоровьице вашего батюшки?

Задушевно поболтали о том, о сем, о музыке, о новых цыганских романсах. О радио, которое уже проводят и в Москве. В их особняк ещё провести не успели, но они слушали передачу в доме князя Голицына. А самое главное: родители всё же решили отпустить Сарру в Санкт-Петербург, чтобы она находилась при дворе. Авдотья Михайловна только просила, чтобы я взяла Сарру своей фрейлиной. Я набрала императрицу:

-Маман! Вы слишком заняты? Здесь у меня графини Толстые, Авдотья Михайловна и Сарра Федоровна, только что приехали из Москвы. Я бы хотела, чтобы Вы им тоже назначили аудиенцию.

-Пускай немедля идут ко мне в будуар! И ты с ними приходи.

Пошли к императрице.

Относительно Авдотьи Михайловны злые языки говорили неправду, будто она так и не научилась великосветским манерам, будто она так и ведёт себя, как невежественная цыганка. Я специально изподтишка наблюдала за графиней и могу со всей ответственностью заявить, что не заметила ни малейших признаков, что она была когда-то простолюдинкой. Я думаю, здесь дело не только в том, что над её манерами поработали лучшие гувернантки и учителя, но, и это главное, женщина с самых юных лет была талантливейшей артисткой, а талант, как говорится, не потеряешь.

Императрица сидела в будуаре с двумя статс-дамами. Встретила графинь очень тепло и с радостью. Я попросила маман о назначении Сарры моей фрейлиной, на что получила положительный ответ.

Пока разговаривали, подошло время обеда. Императрица пригласила графинь отобедать с нами, рассчитывая, что обед будет в чисто женском обществе, ибо государь находился неизвестно где и на обеде присутствовать не обещал. Оказалось же, что Николай Павлович всё же пришел, как обычно с кем-то из своего ближнего окружения. На этот раз с ним были князь Илларион Васильевич Васильчиков, премьер-министр, и Егор Францевич Канкрин, бессменный и талантливый министр финансов, который недавно завершил блестящую финансовую реформу, заменив ассигнации новыми банкнотами и пустив в оборот новый серебряный рубль. У меня Егор Францевич хоть и вызывал некоторое трепетание, но, с другой стороны, он ещё ни разу мне не отказал ни в одном финансировании, как это обычно делают министры финансов, ссылаясь на дефицит бюджета. Хотя, нужно честно признаться, просила я у него не на развлечения и предметы роскоши, а исключительно на серьезные проекты , свои и Пылина.

С Авдотьей Михайловной император встретился как со старой знакомой, дотошно расспрашивая её о жизни, о семье. А потом ещё и довольно долго беседовал с ней в сторонке, почти наедине, когда вышли из-за стола.

Маман меня тоже отвела в сторонку и отчитала за неуважение к её фрейлинам! Оказывается, Гончарова и Апраксина явились к ней от меня в слезах и пожаловались, что я их обзывала девками! Представьте себе! А я, как ни напрягала свою память, но, хоть убей, не могла вспомнить, когда я такое сказала! Оказывается, называть графиню девкой – это ужаснейшее оскорбление! За такое попрание чести девушка могла и покончить с собой! Это уже не шуточки! Какой ужас! Будет урок мне на будущее, чтобы не позволяла больше себе разговаривать с императорскими фрейлинами как с подругами или как с обычными девушками!

Я искренне извинилась перед маман, пообещала что впредь буду следить за своим языком. И что обязательно извинюсь перед этими курицами.

Сарру и Авдотью Михайловну я отпустила отдыхать с дороги, при этом пожелав, чтобы Сарра назавтра утром была у моих покоев. А ещё озадачила их тем, что завтра будет придворный бал, приказала Женни вручить им пригласительные билеты. Хотя я не в курсе, смогут ли они за столь короткое время пошить бальные платья. Или графини их уже привезли с собой? Ну, это уже не моя головная боль, пускай выкручиваются, как хотят.

Графини спешно удалились, а мы с Женни пошли на репетицию, где нас уже дожидались музыканты, а также Александр Сергеевич Даргомыжский.

Глава 22. Вечерний концерт

Прежде, чем идти на репетицию, в нашей общей с Ольгой гостиной собрались я, Ольга, её фрейлина маркиза Мария Александровна де Траверсе, моя фрейлина баронесса Женни фон Вестфален, великие княжны Мария Михайловна и Елизавета Михайловна. Это только звучит солидно: маркиза, баронесса, великие княжны, а на самом деле собралась групка весёлых девчонок. Солидней всех держалась моя бывшая горничная Глаша, которую я назначила в смотрительницы моей личной коллекции народных костюмов. Глаша с определенной долей важности и гордости выслушивала наши пожелания и давала дельные советы. Так, как на вечере предполагалось исполнять в основном народные крестьянские песни, то решено было всем четверым великим княжнам приодеться в сценические костюмы крестьянок. Эти костюмы в моей коллекции имелись, но мы обсуждали мелочи: платки или косынки, в какой обуви выступать, ибо лаптей не было.

В это время пришел, как договаривались, А.С. Даргомыжский. Пажи, стоявшие в карауле у входа на нашу половину, поначалу не хотели его пропускать, потому что я их забыла предупредить. Я представила Александра Сергеевича всем девчонкам, простите, всем великим княжнам и фрейлинам, как нового музыкального руководителя нашего вокально-инструментального ансамбля и всероссийского радио. Попросила его сесть за рояль и исполнить по небольшому фрагменту своих сочинений, только не оперу, а польки и вальсы, которые исполнялись уже несколько лет на придворных балах.